Здесь и сейчас

Если бы мы могли восстановить воспоминания о прошлых жизнях, наше нынешнее рождение тоже стало бы выглядеть как сон. Сколько раз раньше дули эти ветры! Сколько раз раньше эти облака плыли по небу! Все они появлялись и исчезали, и так же исчезнут те, что есть сейчас, — они уже в процессе исчезновения! Если мы можем прийти к этому осознанию, мы испытаем опыт того, что называется майей. Вместе с этим мы также испытаем опыт, показывающий, что все происшествия, все события совершенно нереальны — они никогда не идентичны, но всегда преходящи. Приходит один сон, за ним следует другой, за ним — еще один. Паломник начинает с одного мгновения, затем входит в другое. Одно за другим мгновения продолжают исчезать, и паломник продолжает двигаться дальше.

Эти два опыта происходят одновременно: один объективный мир является иллюзией, майей, — реален только наблюдатель — второй; то, что кажется реальным, ложно — истинен только видящий, только свидетель. Видимости меняются каждый день, — и менялись всегда, — только свидетель, только наблюдатель остается прежним, неизменным. И помни, пока видимости кажутся реальными, твое внимание не сфокусируется на зрителе, свидетеле. Лишь когда видимости оказываются нереальными, человек осознает свидетеля.

Поэтому я говорю, что вспоминание прошлых жизней полезно, но лишь после того, как ты глубже вошел в медитацию. Иди глубоко в медитацию, чтобы ты мог приобрести способность видеть жизнь как сон. Стать Махатмой, святым человеком, это настолько же сон, как и стать вором, — тебе могут сниться хорошие сны и плохие сны. И интересно то, что сон, в котором ты становишься вором, скорее всего, вскоре рассеется, тогда как сон о том, как ты становишься Махатмой, рассеивается немного дольше, потому что он доставляет столько наслаждения. Поэтому сон о Махатме опаснее, чем сон о воре. Мы хотим, чтобы сны, которыми мы наслаждаемся, продолжались, тогда, как болезненные сны растворяются сами собой. Именно поэтому часто бывает так, что грешник добивается успеха, достигает Бога, а святой — нет.

Я рассказал вам некоторые вещи о вспоминании прошлых жизней, но для этого вам понадобится идти в медитацию. Давайте начнем двигаться вовнутрь с этого само дня; лишь тогда мы можем подготовиться к тому, последует. Без этой подготовки трудно войти в прошлые жизни.

Например, есть большой дом с обширными погребами. Если человек, стоящий снаружи, хочет войти в погреб сначала ему придется шагнуть в дом, потому что вход погреба находится внутри дома. Наши прошлые жизни похожи на погреба. Однажды мы там жили, затем оставили их — теперь мы живем где-то в другом месте. Тем не менее, в этой точке мы стоим снаружи дома. Чтобы раскрыть воспоминания о прошлых жизнях, мы должны войти в дом. В этом нет ничего трудного, скучного или опасного.

Другой друг спросил:

Мой друг, йоги, утверждает, что в прошлой жизни он был воробьем. Возможно ли это?

Возможно, что в ходе эволюции человек когда-то был животным, но он не может родиться животным снова. В процессе эволюции человек не может вернуться назад; регрессия невозможна. Возможно пойти вперед из предыдущей формы рождения, но невозможно вернуться обратно из продвинутой формы рождения. В этом мире нет пути назад; нет никаких шансов. Есть лишь два пути — либо мы движемся вперед, либо остаемся, где мы есть; но назад мы идти не можем.

Точно так же ребенок, закончив первый класс, переходит во второй — но если он учится плохо, он остается в первом классе. Тем не менее, нельзя спустить его ниже первого класса. Подобным образом, если он не справляется со вторым классом, мы можем оставить его там, но никак не можем снова перевести его в первый класс. Мы можем оставаться тем видом, которым являемся сейчас, или двигаться вперед, но не можем вернуться к видам низшим, чем мы сами.

Конечно, возможно, что кто-то раньше был животным или птицей; должно быть, так и было. Если нырнуть в наши прошлые жизни, мы сможем вспомнить все виды, через которые мы проходили до сих пор. Может быть, мы были животным, птицей, маленьким воробьем... ниже и ниже. Однажды, наверное, мы были в такой точке инертности, где было трудно обнаружить какие-либо признаки сознания.

Горы тоже живые; тем не менее, в них почти нет сознания. Они содержат девяносто девять процентов инертности и один процент сознания. По мере того как жизнь эволюционирует, сознание продолжает расти, а инертность продолжает уменьшаться. Божественность — это сто процентов сознания. Разница между Божественностью и материей — процентная. Разница между материей и Божественным в количестве, не в качестве. Именно поэтому материя может, в конце концов, стать Богом.

В том, чтобы принять, что человек в прошлой жизни был животным, нет ничего странного или трудного. На самом деле потрясает то, что мы, люди, ведем себя как животные! Совершенно не удивительно, что в прошлых жизнях мы были животными, но даже в качестве людей, наше сознание может быть таким низким, что мы кажемся людьми только на физическом уровне. Если, посмотрев наши склонности, может показаться, что, хотя мы больше не животные, не стали мы еще и человеческими существами; кажется, мы застряли где-то посредине. Как только возникнет возможность, мы, недолго думая, снова возвращаемся к уровню животных.

Например, ты идешь по дороге как джентльмен, и тебе подходит какой-то парень, бьет и оскорбляет тебя. В то же мгновение джентльмен отходит на второй план, и ты проявляешься как животное, которым ты, наверное, был одной из прошлых жизней. Стоит немного оцарапать поверхность, и внутри появляется зверь — и он врывается так насильственно, что вообще удивительно, как этот человек вообще был человеческим существом.

Ныне состояние нашего существа включает в себя всё, чем мы когда-либо были раньше. Внутри находятся многие слои тех состояний, через которые мы проходили в прошлом. Если мы зароемся еще немного глубже вовнутрь, можем достичь внутренних слоев своего существа — даже состояния, в котором мы были камнем; и это тоже составляет внутренний слой. Глубоко внутри мы все еще камни поэтому, когда кто-то толкает нас к этому слою, мы ведем себя как камни, мы можем действовать как камни. Еще мы можем действовать как животные — собственно, что мы и делаем то, что лежит впереди нас, это просто наш потенциал — это не слои. Хотя иногда мы подпрыгиваем и касаемся этого потенциала, но затем снова падаем на землю.

Когда-то мы сможем быть богами, но в настоящем мы не боги. Мы обладаем потенциалом стать богами; но то, из чего мы сейчас состоим, это то, чем мы были в прошлом.

Поэтому есть эти две вещи: если мы копаем вовнутрь, мы столкнемся с разнообразными прошлыми состояниями существа; а если нас бросить вперед в цепи рождений, мы испытаем состояния, которые нам предстоят. Однако в точности, как человек совершает прыжок — на мгновение он отрывается от земли и взлетает в воздух, но в следующее мгновение возвращается на землю, — временами мы выпрыгиваем из своего животного состояния и становимся человеческими существами, но затем снова возвращаемся в прежнее состояние. Если наблюдать пристально, ты найдешь, что в период двадцати четырех часов лишь иногда только в определенные мгновения мы действительно человеческие существа. И все мы слишком хорошо это знаем.

Должно быть, ты наблюдал нищих. Они всегда приходят просить милостыню по утрам. Вечером они никогда не приходят, потому что к вечеру возможности того, что кто-то останется человеческим существом, почти не существует. Утром, когда человек встает, — освеженный хорошим ночным отдыхом, свежий и веселый, — нищий надеется, что тот будет немного гуманнее. Он не ожидает никакого подаяния вечером, потому что знает, что человек прошел через весь день — офис, рынок, восстания и протесты, газеты и политики, — и все это, должно быть, создало в нем сутолоку. Все это, должно быть, активизировало и обострило животные слои у него внутри. К вечеру человек устал; он превратился в зверя. Именно поэтому в ночных клубах можно увидеть зверей, проявляющих звериные склонности. Человек, устав целый день быть человеческим существом, жаждет алкоголя, шума, игры, танцев, стриптиза — он хочет быть среди других зверей. Ночные клубы обслуживают зверя в человеке. Поэтому для молитвы всего подходит утро; а вечер подходит плохо. В храмах колокола звонят утром; ночью открываются ночные клубы, казино, бары. Проститутки никого не могут пригласить утром, они приглашают клиентов только вечером.

После дня тяжелой работы человек превращается в животное; поэтому ночной мир отличается от дневного мира. Мечеть сзывает на молитву утром, в храме звонят колокола утром. Есть надежда, что человек, только проснувшись утром, обратится к Богу; гораздо меньше надежды, что это сделает человек, который устал к вечеру.

По той же причине есть большая надежда, что к Богу обратятся дети, но у старых людей надежды меньше — они в сумерках жизни; к этому времени жизнь, должно быть, отобрала у них все. Поэтому человек должен начать путешествие как можно раньше, как можно более ранним утром. Вечер придет сам по себе. Но перед этим, если мы начали путешествие утром, больше вероятности, что окажемся в храме и вечером.