Здесь и теперь

— Ладно, Маргарита, не ищите, — сказал я. Хотелось уйти отсюда.

— Не знаю, куда подевалась эта книжка. У меня все растаскивают, ничего не возвращают, ужас какой-то! Отдаю свою энергию половине Москвы, кормлю ораву бездельников, и они же меня обворовывают. Как жаль, Артур, эта книжка вас бы продвинула, многое бы объяснила.

— Что за книжка, в конце концов?

— «Третий глаз».

— А это всё что такое? — указал я на кипы, громоздящиеся на полу возле открытых ящиков.

— Бог знает! Покупаю всё что ни попадя, а прочесть не успеваю. Хотите — поройтесь, а я сейчас зайду, у меня там ещё один нужный пациент, неудобно. Щитовидка. Всего минут пятнадцать. А потом займёмся самым главным, я ведь помню, я обещала.

…Камилл Фламмарион, «Неведомое».

Блаватская, «Тайная доктрина».

«Знаки Агни–йоги» Елены Ивановны Рерих.

Ее же «Иерархия».

«Карма–йога».

«Хатха–йога».

«Жнана–йога».

«Порыв к творчеству» Карагулы.

«Оккультное лечение» Рамачараки.

Сафонов, «Нить Ариадны».

«Магия» Папюса.

Опять Рамачарака — «Основы миросозерцания индийских йогов».

Джон Лилли — «Центр циклона».

Выдранная из «Иностранной литературы» повесть «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха.

Переплетенные лекции целителя Криворотова.

Лекции Спиркина…

Прекрасно отдавая себе отчёт в том, что эта литература наверняка содержит много мути, я все же несколько растерялся. Хотелось бы спокойно полистать хоть несколько книг, разобраться. Но что выбрать из этой груды?

Сатпрем, «Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания».

Алиса Бейли — «Посвящение человеческое и солнечное».

Когда рука потянулась за лежащей в стороне обыкновенной канцелярской папкой, вдруг ощутил жар в ладони.

— Этого вы ещё тоже не одолели? — спросил я вошедшую в комнату Маргариту.

— Нет. — Она снова закрыла дверь на крючок. — Надоело! То пневмония, то диабет, то щитовидка. Ну их к чёрту! Давайте лучше научу вас диагностировать. Садитесь напротив меня, вот на этот стул. Да положите папку на подоконник. Что вы за неё держитесь? Хотите почитать — дам хоть насовсем.

Я покорно отложил папку, сел.

— Я диагностирую этим местом, — Маргарита указала острым накрашенным ногтем на своё междубровье. — Как развёртка телевизора, понимаете?

— Нет.

— Ну так смотрите. Это очень легко! — И она стала чуть поводить головой из стороны в сторону, как бы что-то прочитывая во мне. — Так… Голова в порядке, щитовидка в норме… А вот правое лёгкое чуть задето, то ли простужен, то ли было воспаление… Дальше — пищевод, желудок… Печень не беспокоит?.. Ага, кроме того, сигналят поясничные позвонки — даёт о себе знать радикулит…

— Извините, Маргарита. — Я встал. Было неприятно, что тебя «раздевают». И, кроме того, ни простуды, ни радикулита у меня не было. И печень не беспокоила. А вот голова стала побаливать, о чём я и сообщил.

— Правильно. Я и должна была кругом ошибаться, потому что волнуюсь, — вывернулась из неловкой ситуации Маргарита. — Зато сейчас сделаю вам подарок — на всю жизнь.

Она вдруг дрыгнула одной ногой, другой — туфли разлетелись в разные стороны.

— Садитесь. Вот сюда, поближе, против меня. Теперь скиньте обувь. Поставьте свои ступни на мои, ваши руки в моих руках. Смотрите мне прямо в глаза, не мигая.

Ее чёрные глаза тоже смотрели в упор. Я ощущал сквозь носки тепло её ступнёй, чувствовал тепло её рук с длинными пальцами. Во всём этом было что-то насильственно–интимное, порочное.

Внезапно лицо Маргариты стало меняться. Слева вокруг головы засветилась оранжевая дуга. Глаза сделались совсем маленькими, как две яркие точки, светящиеся сквозь туман. Когда туман прополз, за ним открылось другое лицо, крайне неприятное, жуткое…

Я отбросил её руки, откинулся на спинку стула.

— Ну что? Что вы видели? — набросилась Маргарита, снова приняв свой обычный вид. — Я лично видела потрясающие вещи!

Она забегала по комнате, разыскивая свои туфли.

— Почему вы молчите? Я видела ваши прежние воплощения! — Она схватила меня, подняла со стула. — Артур, поздравляю, вы — принц голубых кровей!

— Маргарита! Ну что вы несёте?! — Я вырвался из её рук. — Теперь я вам скажу, что я видел: широкую оранжевую полосу вокруг вашего лица, ставшего похожим на лицо какой-то бабы–яги!

Она вдруг опустилась на диван, сникла.

— Я не знаю, что это такое, то, что я видел. Может, какой-нибудь эффект аберрации, расфокусировки зрения, может, действительно некое иное измерение… Еще не знаю. Но в чём уверен — так это в том, что вы, человек, который действительно одарён способностью иногда читать чужие мысли, живёте в иллюзии, в придуманном мире. Вот вы диагностировали меня — и все мимо. Уверен, вы никого не вылечиваете, в лучшем случае снимаете боль, а болезнь остается… Да ещё берете за это деньги. По–моему, лечить можно только из сострадания, а не из корысти. Разве я не прав?

Маргарита сползла с дивана, стала на колени.

— Брат мой, ты во всём прав, спаси меня.

Такого оборота дела я никак не мог ожидать. И страшно испугался.

— Встаньте, пожалуйста, ну прошу вас, — я начал поднимать её с пола.

Но Маргарита ни за что не хотела подниматься.

— Брат мой, я пропадаю среди таких идиотов, они стригут купоны с меня, ты даже не представляешь, это — мафия, мафия… Молись за меня!

В этот момент в дверь постучали, за ней раздались какие-то новые голоса.

Маргарита поднялась, оправляя причёску, вяло прошла к двери, откинула крючок, и в комнату ввалилась компания в шубах, состоящая из одних мужчин, среди которых был Витька Дранов.

— Знакомьтесь, мой брат Артур. — Ей почему-то нужно непременно представить меня каждому.

— Ты как здесь оказался? — осклабился Дранов. — Чего это ты тут с ней делал запершись? Занимались сверхчувственным восприятием, а?

Компания засмеялась, кроме одного человека с трубкой в зубах. Ему перевели по–английски то, что сказал Дранов, и тот подмигнул мне.

— Представитель крупнейшей американской фирмы, — пояснил Дранов. — Принимал меня в Штатах. А сейчас везём Маргариту в посольство. Хочешь с нами?

— Извини, я занят.

— Почему всю жизнь никак не могу тебя совратить? — на миг задумался Витька. — Помнишь, последний раз ездили в мастерскую художника? Тебе хотя бы понравился портрет?

— Какой портрет?

Дранов вывел меня в другую комнату, где Маргарита спешно одевалась и разгоняла больных, и ткнул рукой на стену, где висел ранее не замеченный мною поясной портрет Маргариты.