Здесь люди живут. Повести и рассказы

– Мне снилось, что мама и папа приехали сюда к нам, а острые камни их не пропускают. Они не знают, где тропинка, и из-за этого стоят далеко и не могут к избушке подойти. И я испугалась, что они так и уедут обратно без меня.

– Это только во сне всё, Анюта. А когда они по-настоящему приедут, то подъедут по дороге и подойдут к избушке по тропинке, как мы с тобой.

– А когда они по-настоящему приедут?

– Потом, Аня, потом приедут, – отвёл глаза Андрей Петрович. – Ну, поднимайся, дел у нас с тобой сегодня очень много. Ты у меня теперь первая помощница. И единственная, вдвоём нам с тобой хозяйствовать предстоит. В посёлок надо съездить – досок купить, ещё кое-что. Потом дровами надо запастись, хотя бы на пару дней. Словом, пора вставать. Сейчас позавтракаем и поедем.

На завтрак пили сок. Снова ели консервы, печенье. Ничего, подзаправились. Андрей Петрович снял размеры с окна, прихватил винтовку, и «Нива» покатила в посёлок.

– Ишь, бирюк нелюдимый, – сразу заметил поселковый народ бородатого новосёла с маленькой девочкой, – не взглянет, не кивнёт. И забрался-то куда! Аж на каменную пустошь! Да с ребёнком! Нет, не просто так. Видать, прячется от кого, – пошла молва.

А Рубцов для полного своего спокойствия и вовсе бы стал невидимым. Но никуда не денешься, общаться приходилось.

– Почём обрезной тёс? – спросил у мужиков на лесопилке Андрей Петрович.

– Деньгами, или натурпродукт имеется? – невозмутимо уточнили мужики.

– А вам как лучше?

– Да не худо бы остограммиться народонаселению, – сказал пильщик с опухшим лицом. Два других пильщика, тоже с опухшими лицами, согласно поддакнули.

– И сколько же вам надобно за двадцать двухметровых досок?

– Возьми у Трусихи три флакона – в самый раз будет. А мы тебе прям щас двадцать досок организуем.

– И где её искать, вашу Трусиху?

– Трусиху-то… А вон, от леса первая улица, дом с красным петухом на коньке. Не спутаешь.

– Так может, в магазине проще взять, нормальную?

– Не-не, у ней самая нормальная, градусов на десять нормальней магазинной.

– А продаст незнакомому-то?

– Продаст, она у нас под прикрытием.

– Ну, договорились, я поехал.

– Давай, давай, – подхватились воодушевлённые внезапно возникшей близкой пьянкой пильщики, – привози. Мы тебе за час и напилим, и на рубанке пропустим. Ты привози.

– Только сначала работа, потом расчёт.

– Само собой, мы уже пилим…

Мужики справились. Через час сосновые струганые доски погрузили на багажник «Нивы».

– А ты чё в Каменный башмак забрался? – приняв первую дозу, спросил вдруг самый разговорчивый пильщик. – Вот приедет к тебе кто-нибудь, так и не найдёт. Прячешься что ль от кого?

Рубцов в это время заканчивал привязывать к багажнику доски и от вопроса так сильно вздрогнул, будто кто-то толкнул его в спину. Лицо под чёрной бородой дёрнулось. Он молча забрался в машину и надавил на газ.

– Смотри, как нервничает, – проводили взглядом «Ниву» мужики. – Значит, правда прячется. Точно, точно, и девчонку прячет.

«Да что же им всем надо?! – резал на скорости колёсами частые лужи Рубцов. – Что они носы свои суют?! Как будто вынюхивают!» У мастерских, у слесарки, остановился.

– Привет, мужики, – вошёл в небольшое прокуренное помещение.

– Привет, – ответил один из слесарей, а второй молча кивнул.

– У вас сварка есть? Мне бы решётку на окно сварить, простую, из прутьев, по размеру.

– Это можно, сварка есть. Только прут у нас очень толстый, некрасиво получится.

– Это ничего, это даже лучше, что толстый. А за работу у меня вот… – Рубцов поставил на столик две бутылки самогона. Он купил у Трусихи не три, а пять бутылок.

Ещё через час на багажник поверх досок легла тяжёлая, прочная решётка.

– Никак, от медведя хочешь охраниться? – спросил напоследок помогший затянуть на поклаже верёвку слесарь.

– Может, и от медведя, – буркнул Андрей Петрович и снова надавил на газ.

«От людей бы охраниться, – думал он, уезжая от мастерской к продуктовому магазину, – следопыты. Но решётку-то прочную сварили, такая и медведя выдержит». У магазина «Нива» остановилась.

– Пойдём, Анечка, нам с тобой много чего купить надо.

– Деда, можно, я на улке подожду?

– А чего ж так? Пойдём, конфет себе выберешь.

– Ты сам купи, а я на улке подожду. У меня голова маленько болит.

– Ну вот, этого ещё не хватало.

– Я побуду на улке, и всё пройдёт.

– Ну, ладно, жди меня здесь. Только из машины не выходи, на сиденье сиди. Я окна приоткрытыми оставлю. Не выходи из машины.

– Ладно.

Андрей Петрович отправился в магазин, а когда через пятнадцать минут вышел из него с двумя полными пакетами, увидел на улице совсем не то, что ожидал: Аня стояла у распахнутой дверцы «Нивы» и разговаривала с какой-то женщиной. Девочка, на вид ровесница Ани, выглядывала из-за длинной, серой женской юбки. Смуглая, худая, похожая на подтаявшую церковную свечу незнакомка о чём-то расспрашивала Аню.

– И чё, ты только с дедом здесь? – приближаясь, расслышал Рубцов. – А родители твои где?

– Они в другую страну уехали, но скоро приедут. А как тебя зовут? – спросила Аня у девочки.

– Наташа, – ответила та, выступив из-за материной юбки.

– А меня Аня. А какая у тебя кукла? С длинными волосами или короткими?

– Никакой.

– Почему? Давай, я тебе одну подарю. У меня две.

– Давай…

– Аня, – приблизился к ним Андрей Петрович, – ты почему вышла из машины?

– Меня тётенька позвала.

– А я что тебе говорил?! – повысил он голос, едва сдерживая раздражённый крик.

– Не гневайся, бородач, – приняла на себя его окрик женщина. Иссохшая до худобы болезненной, с серым лицом и горячечными глазами, выдыхала она такой многослойный и мерзкий перегар, что Рубцов отшатнулся. – Меня Марьей Худорожкиной зовут, а тебя как? – попыталась познакомиться женщина, но в ответ услышала молчание. – Внучка у тебя общительная, а ты какой-то нет. Дай пару сотен на опохмелье, не обеднеешь поди. Дом у тебя далеко большой, богатый, а ты сюда в избушку никудышную на отшибе приехал. Это зачем? Прячешься от кого? Или прячешь чего? Может, клад у тебя припрятан?