Здравствуй, 1984-й

– Штыба, а что за девушки? – опять раздражающе фамильярно спросила комсомолка у меня.

– У меня имя есть, – грызнулся я, не желая развивать эту тему.

– Ой, извини, Анатолий, это привычка у меня такая дурацкая, – искренне повинилась Зина.

Я внимательно осмотрел конопатую попутчицу и снизошел до ответа.

– Разные девушки, Зина, разные! Я не знаю, про какую конкретно он говорил.

– Интересно, значит, у тебя полно девушек? А так и не скажешь! – не отставала она. – И молчишь, а обычно парни любят приврать. Может, и нет никого у тебя?

– Нет, конечно, никого. Жду, когда ты меня оценишь, – постарался серьезно ответить я.

– Толя, ты маленький еще со мной встречаться, да и вообще, рано тебе с девушками спать!

– Ничего не рано, возраст согласия в СССР с четырнадцати лет, а с шестнадцати уже жениться можно. Да и не предлагал я тебе этого! Но ход твоих мыслей мне нравится, – пошутил я.

– Что? Да с чего ты?.. Вот нахал! Я, оказывается, ему предлагаю! – бушевала Зиночка до тех пор, пока не услышала голос директора.

– А вы неплохо смотритесь, прямо жених и невеста!

Зина, поняв, что все это время мы шли под ручку, окончательно покраснела, как помидор.

– Да что ты краснеешь, дело молодое, я вот помню… – начал рассказ Николай Николаевич, но тут же осекся.

Мы сели в машину и под завистливый взгляд Зинаиды поехали в больницу. В дороге опять спал как сурок. И чего я ночью буду делать? В больнице под любопытные взоры медсестер проходим в вип-палату. Вот интересно, слова такого нет, а палата есть. Сосед Виктора Семеновича на этот раз был на месте, правда, спал, повернувшись к нам спиной, но по его монументальной заднице можно было сказать: человек он тоже непростой.

Виктор Семенович ошарашил меня предложением. Слово ошарашил – мягкое и не выражающее степень моего офигевания.

– Есть у меня к тебе предложение, Анатолий, но скажи для начала, а что ты знаешь о ВЛКСМ?

Что я знаю или что я могу сказать? Это разные вещи. Знаю я дофига, а вот сказать могу дежурные вещи из брошюрки для вступающего в ВЛКСМ. Это я и промямлил.

– Неплохо, неплохо, – явно польстил мне коммунист. – Я расскажу немного подробнее.

И я удостоился получасовой лекции, которая была интересна и мне, и Николаю Николаевичу.

– Таким образом, ВЛКСМ – это важная ступень перед вступлением в партию. Скажу честно, случаев, когда кто-то занимал ответственную должность в КПСС, минуя союз молодежи, сейчас исчезающе мало, – вещал пострадавший. – Самое лучшее комсомольское образование – это Высшая комсомольская школа при ЦК ВЛКСМ (ВКШ). Там есть факультеты истории и коммунистического воспитания на базе среднего образования со сроком обучения четыре года. И у нашего обкома имеется квота, но дать я тебе ее пока не могу – у тебя нет среднего образования. Да, есть много вариантов его получить, например, идти в девятый класс. Проблем же не будет, Николай Николаевич? – обратился он к директору.

– Нет, не будет. Я и сам предлагал, видя выдающиеся математические способности Анатолия, остаться еще на два года, – встрепенулась неподвижная до этого глыба директора, стоявшего по стойке смирно.

– Вот! – удовлетворенно кивнул директору Виктор Семенович. – Есть техникум, но там тебе терять четыре года придется, есть вечерка – тоже хороший вариант. А еще есть предложение лучше. Тебе интересно?

– Я весь одно большое ухо! – отвечаю шуткой.

Мужики заржали.

– Что нравится в тебе – ты не тушуешься, но и палку не перегибаешь. Хотя немудрено, имея такого деда, – похвалил коммунист меня. – Я предлагаю тебе окончить зональную комсомольскую школу! Их в нашей стране сейчас двадцать две штуки. Там ты сможешь получить среднее образование и обтесаться заодно в среде комсомольских активистов.

– Никогда не слышал, – сознался я.

– Я поначалу предложить тебе хотел ту, что поближе, и даже разговаривал с директором Запорожской зональной школы. А потом вспомнил о старом друге из Сибири и решил предложить тебе поучиться в Красноярской зональной школе. Там директором сын моего старинного друга, бывший инженер-геолог экспедиции «Енисейзолото». Он молодой, тридцать лет всего, но через год уже уедет в Москву на серьезный пост. Это значит, и тебя сможет подтянуть в столицу в будущем. В Запорожской школе такой возможности не будет.

Я при слове «золото» сразу встал в стойку, и идея мне понравилась. На кой хрен мне работать, а потом идти в вечернюю школу? Буду все время до Перестройки учиться. И плюс возможные связи с золотодобытчиками!

– Красноярск? Я с радостью! – ответил я почти мгновенно.

– Ты подожди, Анатолий. Подумай. Там суровый климат, морозы могут всю зиму стоять до тридцати градусов, – предупредил меня Виктор Семенович.

– Я справлюсь! – заверил я, вспоминая, как в прошлом в тайге зимой на снегу ночевать пришлось.

Даже обрадовался, чего уж греха таить? Куда угодно, лишь бы от отца подальше!

Мы еще побеседовали немного, в частности, о том, как я отличился на пожаре, и меня попросили выйти из палаты. Я и сам догадывался, о чем речь пойдет между мужиками, а Николай Николаевич подтвердил, уже садясь в машину.

– Толя, по русскому мы тебе поможем, если надо будет. Математику не забыл?

– Как можно! А вы не уточняли, когда там в школе экзамены? Я про зональную школу.

– Да какие экзамены?! Дадут направление тебе. Но один экзамен по истории сдать придется. Стипендия там небольшая, тридцать рублей всего. А город большой, соблазнов много. Смотри, Толя, свою жизнь не просри, такие предложения нечасто делают, – вздохнул директор, руля домой.

Можно подумать! Я со своими знаниями кусок колбасы с икрой всегда буду иметь. А то, что сейчас кажется великой доблестью, лет через семь будет выглядеть великой глупостью.

Дома я, наконец, похвастался грамотой, а заодно и рассказал про поступившее мне предложение на учебу в Красноярске.

– Ой, дурак! – честно сказала бабуля. – Туда людей в ссылку сгоняли, а ты сам! Там же девять месяцев в году зима! И куда тебе с твоими знаниями на комсомольскую работу?

Я знал о Сибири в разы больше и сразу срезал бабулю одним аргументом.

– Ба, а те люди, что там живут, они тоже дураки? И брат твой был очень грамотным?

– Люди, люди… ну, живут… зеки одни, наверное, а дед твой – это вообще другая история, – пробурчала бабуля, не желая сдаваться.

– Зеки и Красноярскую ГЭС построили, и алюминиевый завод, и прочее? Ну, ба!

– Далеко это, – вздохнула бабушка и погладила меня по голове, добавив неожиданно: – Стричь тебя пора.

Оставшееся до выпускных экзаменов время я провел в трудах по хозяйству – подправил забор со стороны огорода, почистил дымоход, хоть и не умел, под присмотром бабки побелил потолки, вернее, не побелил, а покрасил каким-то КЧ. Получилось хорошо.