Zealot. Иисус: биография фанатика

Как и все остальное в евангелиях, рассказ об аресте, суде и казни Иисуса был написан с одной и только одной целью: доказать, что именно он был обещанным мессией. Точность фактов не имела значения. Важна была христология, учение о жизни и миссии Иисуса, а не история. Евангелисты прекрасно осознавали, насколько существенной была смерть Иисуса для зарождающейся религиозной общины, но рассказ об этой смерти требовал более подробной проработки. Нужно было снизить темп и изменить фокус. Это требовало от евангелистов введения дополнительных деталей и сюжетных украшений. В результате этот финальный, самый важный эпизод биографии Иисуса из Назарета является одновременно наиболее туманным из-за богословских добавлений и явных фальсификаций. В распоряжении современного читателя имеется только один способ отыскать в повествованиях о страстях хотя бы какое-нибудь подобие исторической достоверности, и он состоит в том, чтобы постепенно снимать богословские наслоения, наложенные евангелистами на события последних дней жизни Иисуса, и возвращаться к самой ранней версии истории, которую можно извлечь из евангельского текста. И единственный путь сделать это — это начать с конца, с того момента, когда Иисус был пригвожден к кресту.

В древности распятие было широко распространенным видом казни, оно существовало у персов, индийцев, ассирийцев, скифов, римлян и греков. Даже иудеи практиковали распятие: такая казнь неоднократно упоминается в древнееврейских источниках. Причина популярности распятия заключалась в его простоте и дешевизне. Такую казнь можно было осуществить где угодно, единственным условием было наличие дерева. Мучения могли продолжаться несколько дней без участия палача. Процедура распятия — как именно вешать жертву — оставалась на усмотрение казнивших. Некоторых распинали вниз головой. Кому-то пронзали гениталии. Некоторым закрывали лицо капюшоном. Большинство раздевали догола.

Римляне превратили распятие в форму государственной казни, придав процессу определенное единообразие, особенно в том, что касалось прибивания ладоней и ступней к перекладине креста. В римской империи такая казнь применялась настолько часто, что Цицерон говорил о ней как об «эпидемии». В народе слово «крест» ( crux) превратилось в популярное и весьма грубое ругательство, родственное нашему «убирайся ко всем чертям».

И все же не совсем корректно говорить о распятии как о смертной казни, поскольку часто бывало так, что преступника сначала казнили, а потом распинали. Цель распятия состояла не столько в том, чтобы лишить преступника жизни, сколько в том, чтобы превратить его в средство устрашения для всех, кто мог бросить вызов государству. По этой причине распятия всегда проводились публично: на перекрестках, в театрах, на холмах и других высоких местах — везде, где населению не оставалось ничего иного, кроме как смотреть на это ужасное зрелище. После смерти тело преступника оставалось на кресте еще долгое время; распятых почти никогда не хоронили. Поскольку смысл распятия состоял в унижении жертвы и устрашении свидетелей, тело оставляли на съедение собакам и хищным птицам. Кости впоследствии выбрасывали в общую кучу. Именно так получила свое название гора, на которой был распят Иисус — Голгофа, «лобное место», то есть место черепов.Попросту говоря, распятие у римлян — это больше, чем просто смертная казнь, это публичное напоминание о том, что происходит с теми, кто бросает вызов империи. Именно поэтому оно предназначалось только для обвиненных в самых тяжких политических преступлениях: измена, мятеж, подстрекательство к бунту, разбой.

Если бы мы не знали об Иисусе из Назарета вообще ничего, кроме того что он был распят римлянами, у нас уже было бы достаточно информации, чтобы понять, кем он был, чем он занимался и почему он так закончил свои дни. Его преступление, с точки зрения римлян, говорило само за себя. Оно было написано на табличке, прибитой над его головой для всеобщего обозрения: «Иисус Назорей, Царь Иудейский».Его преступление заключалось в том, что он осмелился претендовать на царский статус.

Евангелия свидетельствуют, что Иисус был распят рядом с другими lestai, то есть разбойниками — такими же мятежниками, как он сам. Лука, которого явно не устраивал дополнительный смысл этого термина, заменил lestaiна kakourgoi(«злодеи»). Но как бы ни старался Лука, он не мог уйти от главного факта из биографии мессии: Иисус был распят от имени римского государства по обвинению в подстрекательстве к мятежу. Все остальные сведения о последних днях его жизни следует интерпретировать с учетом этого единственного неоспоримого факта.

Поэтому мы можем рассматривать всю театральную сцену суда у Пилата как чистой воды вымысел. Если Иисуса действительно приводили к Пилату, то это событие было очень непродолжительным и совершенно незапоминающимся для Пилата. Возможно, наместник даже не поднял глаз от своих бумаг, чтобы рассмотреть лицо Иисуса, не говоря уже о том, чтобы вступать с ним в дискуссию о том, что есть истина.

Может быть, он задал вопрос: «Ты Царь Иудейский?», может быть, он записал ответ Иисуса. Возможно, он записал, в чем тот обвиняется. А затем он отправил Иисуса ко всем тем, кто умирал или уже умер на Голгофе.

Даже более ранний эпизод с судом синедриона следует рассматривать с учетом того, что впоследствии произошло на Голгофе. История этого суда в том виде, в каком она представлена в евангелиях, полна противоречий и непоследовательностей, но общая канва выглядит так: Иисуса берут под стражу ночью, в канун субботы, во время празднования Пасхи. Под покровом темноты его ведут на двор первосвященника, где его ждут члены синедриона. Тут же появляется группа свидетелей, которые утверждают, что Иисус угрожал иерусалимскому Храму. Когда Иисус отказывается отвечать на предъявленные обвинения, первосвященник прямо спрашивает, является ли он мессией. Ответы Иисуса различны во всех четырех евангелиях, но во всех случаях он называет себя «Сыном Человеческим». Это заявление приводит в ярость первосвященника, который немедленно обвиняет Иисуса в богохульстве, за которое положена смертная казнь. На следующее утро синедрион передает Иисуса Пилату для распятия.

Эта сцена вызывает огромное количество вопросов. Изображенный в евангелиях суд синедриона противоречит практически всем установлениям иудейского закона, определяющим процедуру судебного разбирательства. В Мишне по этому вопросу все сказано предельно категорично. Синедриону не разрешено собираться по ночам. Ему не разрешено собираться во время Пасхи. Нельзя собираться в канун субботы. Определенно нельзя собираться в такой неформальной обстановке, на дворе ( aule) первосвященника, как описывают Матфей и Лука. И суд должен начинаться с оглашения детального списка причин, по которым обвиняемый считается невиновным, прежде чем будет позволено выступить свидетелям. Тот аргумент, что в тридцатые годы, когда судили Иисуса, судебные правила Мишны не применялись, теряет силу, если вспомнить о том, что евангелия тоже писались не в тридцатые годы. Социальным, религиозным и политическим контекстом рассказа о суде синедриона является эпоха Мишны — то есть тот иудаизм, который сложился после 70 г. н. э. По самой меньшей мере, эти вопиющие неточности говорят о том, что евангелисты очень плохо понимали иудейский закон и практическую деятельность синедриона. Уже одно это способно поставить под сомнение историчность повествования о суде Каиафы.

Но даже если сбросить со счетов все вышеперечисленные нарушения, самой проблематичной стороной сюжета является приговор синедриона. Если первосвященник на самом деле спросил Иисуса о его мессианских претензиях, и если ответ действительно был богохульством, то наказание предельно четко определено в Торе: «И хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество» (Лев. 24. 16). Именно так был наказан за свое богохульство Стефан, назвавший Иисуса «Сыном Человеческим» (Деян. 7. 1–60). Стефана не стали передавать римским властям, его забили камнями на месте. Возможно, находясь под властью Рима, иудеи не имели права казнить преступников (хотя в случае со Стефаном это их не остановило). Но все же не стоит упускать из виду тот важнейший факт, с которого мы начали: Иисус умер не от камней, брошенных руками иудеев; он был распят римлянами за подстрекательство к мятежу.

Зерно истины может быть как в рассказе о суде Пилата, так и в истории о суде синедриона. Иудейские власти арестовали Иисуса, потому что видели в нем угрозу как для своего религиозного авторитета, так и для порядка в иерусалимском обществе, который, по соглашению с Римом, они обязаны были поддерживать. Поскольку иудейские власти юридически не имели полномочий разбирать случаи, требовавшие наказания в виде смертной казни, они передали Иисуса римлянам, чтобы он ответил перед ними за свои мятежные речи и дела. Личные отношения между Пилатом и Каиафой могли облегчить дело, но римляне вряд ли нуждались в убедительных доказательствах, чтобы отправить на смерть очередного иудейского бунтовщика. Пилат обошелся с Иисусом так же, как он обходился с любой угрозой для общественного порядка: он отправил его на крест. Никакого суда не было. Никакого суда и не требовалось. В конце концов, дело было на Пасху, а в этот период в Иерусалиме всегда возрастала напряженность. Город был до краев переполнен паломниками. Требовалась немедленная реакция на любой намек на беспорядки. И кем бы ни был Иисус на самом деле, источником беспорядка он точно был.

После того как Пилат отметил состав преступления в своих служебных записях, Иисуса, по всей видимости, вывели из крепости Антония во двор, где с него сняли одежду, привязали к столбу и жестоко высекли, как делали со всеми приговоренными к смерти. Затем римляне, как было заведено, привязали ему сзади на шею перекладину креста и завернули руки назад, чтобы мессия, обещавший освободить иудеев от чужеземного ярма, сам почувствовал себя подъяремным животным, которого ведут на бойню.

Как все осужденные на распятие, Иисус должен был сам нести перекладину креста до холма, стоявшего за стенами Иерусалима, прямо на дороге, выходящей из городских ворот — вероятно, на той же дороге, по которой он за несколько дней до этого въехал в город как законный правитель. Таким образом, каждый паломник, приходивший в Иерусалим на священный праздник, не имел иного выбора, кроме как смотреть на страдания Иисуса: это было напоминание о том, что случается с теми, кто отрицает власть Рима. Затем перекладину прикрепили к столбу, и к этой конструкции железными гвоздями прибили запястья и щиколотки Иисуса. Один вдох — и крест уже стоит вертикально. Смерти не пришлось ждать долго. Через несколько часов чрезмерной нагрузки легкие Иисуса больше не могли поддерживать дыхание.