Зелье, кот и чемодан

— Да, весело начинается моя взрослая жизнь, — усмехнулась она. — Кажется, судьба решила макнуть меня во все проблемы разом. Отсутствие денег, затем работа, а теперь еще это! — Кая обвела руками их закуток, где на оштукатуренной стене гвоздем была нацарапана голая женщина. Девушка смущенно отвела взгляд. — А ведь еще три месяца назад моей самой большой проблемой было выбрать платье на выпускной бал в школе!

— А где вы учились? — откладывая газету, благожелательно поинтересовался молодой человек.

— Гимназия «Зеленые Кедры» на улице Королевы Изабеллы, — пояснила Кая.

— О! — удивился Эдьярд. — Моя кузина тоже училась в этой школе. Я даже несколько раз навещал там ее. Поразительно, ведь мы могли там встретиться.

— А вместо этого встретились на вокзале захолустного городка.

— Зато сколько приключений!

— О да! — рассмеялась Кая. — У меня не было за год столько событий, сколько за несколько недель жизни в Эрнвиле.

— А почему вы уехали из Бергхолма?

Кая помялась, но потом рассказала и о папиной работе, и о взрыве в лаборатории, и о том, что суд признал отца ответственным за причиненный ущерб, и о той яме, в которой оказалась их семья.

— Знаете, Кая, я вами восхищаюсь, — заявил Эдьярд.

— Почему это? — смутилась девушка.

— Другие бы в вашей ситуации стали жаловаться на жизнь, обвинять во всем родителей, а вы вместо этого пытаетесь помочь им.

— Это у нас семейное, — махнула рукой Кая. — Мы все стоим друг за друга горой.

— Это просто прекрасно!

— Эдьярд, — с затруднением сказала Кая, — возможно, вы измените обо мне мнение, когда я вам кое в чем признаюсь.

— Это вряд ли, — улыбнулся молодой человек и пояснил: — Вряд ли изменю.

— Вот как?

Кая помялась, тяжело вздохнула и начала рассказывать про чек и про ошибку в два нуля на нем.

— Понимаете, Эдьярд, — жалобно сказала Кая, отводя глаза, — я ведь даже на секунду заколебалась, не обналичить ли мне этот чек. Но, чем угодно клянусь, лишь на секунду! Потом выбросила его на мосту в реку. А бумажка упала на карниз. Я подумала, что его кто угодно может взять, и попыталась достать. Тут-то вы меня и вытащили. А потом я просто-напросто забыла про этот дурацкий чек. Случайно вытащила его из кармана в ресторане, собралась вам отдать, положила под салфетницу, но снова забыла!..

— Кая, — ласково сказал Эдьярд и взял за руку смущенную и едва не плачущую девушку, — перестаньте себя терзать! Я знал про чек.

— Как?

— Мне про него сказал банковский служащий. Я долго не мог понять, кому в Эрнвиле я мог его выписать, пока не вспомнил про тот случай на вокзале.

— Мне так стыдно, — вырвала руку Кая и закрыла лицо руками.

— Вы не сделали ничего, за что бы вам стоило стыдиться, — серьезно сказал Эдьярд. — А мысли… Мало ли какие мысли бродят у нас в голове. Вот у меня сейчас в голове тоже… такие мысли, о которых бы я постыдился говорить вслух.

— Какие? — с удивлением отняла руки от лица Кая.

— Ну, например, что я хотел бы поцеловать вас, — со смешком сказал Эдьярд. Кая покраснела и отодвинулась на скамейке от молодого человека. — Вот видите! Мне тоже есть в чем признаться.

— Это несколько неожиданное признание, — подумав, заявила Кая.

— И неприятное?

— М-м-м… Ну, этого бы я не сказала, — снова покраснела девушка. — Хотя и шокирующее. Приятно шокирующее.

Эдьярд рассмеялся, но в его смехе сквозило облегчение.

— Какое счастье, что нас посадили в тюрьму! — неожиданно заявил он, и теперь рассмеялась и Кая.

— Скажите, Эдьярд, — вдруг вспомнила она их первую встречу, сопровождавшуюся хватанием за разные места, в том числе, и ниже талии, — а что с вами случилось в поезде?

— Почему я выглядел таким полным идиотом? — понятливо спросил молодой человек. Он поерошил волосы, глядя на Каю виновато. — Снова прошу простить меня за тот случай. Видите ли, в чем дело. Мой отец очень богатый человек. Да чего скрывать! Он владелец «Главного Промышленного Банка»…

— Того самого? — поразилась Кая. — Но ведь… А как же…

Эдьярд кивнул.

— Но как я и говорил, меня воспитывали в строгости, и отец всячески приветствовал мое стремление работать. Так что я и официантом подрабатывал. Себе на карманные расходы. В нашей семье не было принято баловать детей. Я закончил экономическое отделение Университета Бергхолма. Работаю в банке отца. Однако и здесь отец уважает мое право самому выбирать дело по душе.

— И чем же вы занимаетесь? — с любопытством спросила Кая.

— Я ищу интересные новаторские проекты, в которые банк мог бы вложить деньги. Порой изобретателям или торговцам не хватает капитала, чтобы развивать свое дело, а наш банк им в этом помогает, разумеется, получив свой процент от прибыли.

— Это очень интересно и даже вызывает уважение, — заметила девушка. — Именно за этим вы и приехали в Эрнвиль?

— Совершенно верно. Я должен сам пообщаться с людьми, которые прислали заявки на получение денег, убедиться, что они не мошенники, а добропорядочные люди, изучить их проекты и на основании этого уже дать разрешение или отказ.

— Значит, вы ненадолго в Эрнвиле? — стараясь говорить спокойно, поинтересовалась Кая, хотя и почувствовала укол в сердце.

— Полагаю, что задержусь месяца на два, — подтвердил Эдьярд. — Но дело в том, что, как и других богатых наследников, меня окружают… скажем так… люди, преследующие корыстные цели.

— Вы можете сказать прямо, — приподняла бровь Кая. — Вас осаждают дамочки, стремящиеся к выгодному браку на богатом перспективном банкире.

— Грубо, но честно, — вздохнул молодой человек. — Нашу семью атакуют. Пару раз меня пытались скомпрометировать, заставляя жениться. Три попытки шантажировать. Один вызов в суд. Больше десятка крупных чеков, чтобы отделаться от разного рода мошенников. Три попытки опоить приворотным зельем. После чего знакомый маг моего отца ввел мне инъекцию в организм, блокирующую эффект приворота. Но при этом я впадаю в полусонное состояние на грани реальности и грез. Одна моя знакомая норрина решила мне его подсыпать прямо в вокзальном буфете, когда приехала без приглашения — якобы, чтобы проводить меня в дорогу. Норрина явно рассчитывала, что зелье подействует сразу же, но меня пробрало лишь в дороге. А потом я отключился.

— Ага, — насмешливо собрала губы гармошкой Кая, — и, включившись, сразу же полезли обниматься и целоваться.

— Вы мне будете всю жизнь это припоминать? — вздохнул Эдьярд.

— Это вряд ли, — сухо заметила Кая. Настроение у нее испортилось. — Через два месяца вы счастливо отбудете из нашего захолустья и устремитесь назад к вашим сверкающим банковским высотам.

— Я… — начал было говорить Эдьярд, но тут дверь зала открылась, и на пороге появилась знакомая им обоим фигура.