Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы

— Возможно, именно тогда и зародилась симпатия. Как вы считаете?

Она потачала головой. Элейн ждал. Его спокойная настойчивость вдруг стала невыносимой для Карлайл. Она почувствовала, что ее срывает с якорей и уносит во мрак. Отвратительное настроение, которое она не в силах была ни контролировать, ни понять, целиком захлестнуло ее.

— Я не хочу говорить об этом, — пробормотала она, — не мое дело. Не могу больше продолжать. Позвольте мне уйти. Пожалуйста, выпустите меня.

— Конечно, я отвезу вас домой, — сказал Элейн.

3

Когда они подъехали к «Герцогской Заставе», развиднелось настолько, что дома с темными окнами и закрытыми дверями отчетливо выступили из тусклого полусвета.

На знакомой, понемногу стряхивающей с себя тьму улице лежал отпечаток обездоленности и тайны, и Карлайл почувствовала смутное облегчение, услышав из бокового проезда звяканье молочных бутылок, которое вдохнуло капельку жизни в мертвую тишину.

— Ключ у вас с собой? — спросил Элейн.

Он, Фокс и мужчина с переднего сиденья ждали, пока она рылась в сумочке. Едва она открыла дверь, подъехала еще одна машина, и из нее вышли четверо. Человек с переднего сиденья присоединился к ним. «Мы стали важными персонами, — подумала она, — поскольку дело очень важное. Дело об убийстве».

В былые времена Карлайл раз или два возвращалась с вечеринок под утро в сопровождении Неда Мэнкса. Войдя в дом, она сразу узнала его знакомый запах. Нажала на выключатель, и свет залил тихую прихожую. Она увидела себя в зеркальных внутренних дверях — лицо, залитое слезами. Элейн вошел за нею. Он стоял в вечернем костюме, держа в руке шляпу, как будто зашел убедиться, что с нею все в порядке, и пожелать ей спокойной ночи. Но следом за ним быстро вошли другие люди.

— Что это означает? — спросила она. — Что они собираются делать?

Элейн вынул из кармана бумагу.

— Это ордер на обыск, — сказал он. — Я не хочу вытаскивать лорда Пестерна из постели. Будет лучше, мне кажется, если…

Он замолчал, быстро поднялся по темной лестнице на несколько ступенек. Фокс и другие мужчины тихо стояли в прихожей. На лестнице тикали маленькие французские часы. Дверь на первом этаже была распахнута настежь. Слабый отраженный свет упал на лицо Элейн. Послышался громкий голос — несомненно принадлежавший лорду Пестерну:

— Мне наплевать, что вы устали. Вы можете на стену лезть, если вам так нравится, но спать не пойдете, пока я не составлю график. Садитесь.

Чуть заметно усмехнувшись, Элейн двинулся дальше наверх; после секундного колебания Карлайл последовала за ним.

Все собрались в гостиной. Леди Пестерн, все еще в вечернем платье, с тенями вокруг глаз и рта, теперь заметными издали, сидела в кресле у двери. Фелисите, переодевшаяся в халат и снявшая грим, была свежа и красива. Эдуард, видимо, сидел рядом с ней и сразу встал при появлении Элейна. Лорд Пестерн без пиджака, с закатанными по локоть рукавами, сидел на столе, стоявшем в центре комнаты. Перед ним лежали листы бумаги, в зубах он держал карандаш. Чуть поодаль от всех сидела с аккуратно заплетенными седыми косичками мисс Хендерсон, спрятав руки в складках серого шерстяного халата. У дверей стоял мужчина в штатском. Карлайл знала о нем все. Именно он сопровождал их домой — это было, подумалось ей, давным-давно, в другом веке. Она улизнула от него, чтобы отправиться в «Метроном», и теперь ей впервые пришло в голову, каким подозрительным мог показаться ее маневр полиции. Полицейский с виноватым видом смотрел на Элейна, который, видимо, собирался что-то сказать ему, но отступил в сторону, пропуская в гостиную Карлайл. Эдуард быстро подошел к ней.

— Где ты была? — сердито спросил он. — В чем дело? Я… — Он повнимательнее взглянул ей в лицо. — Что случилось, Лайла?

Лорд Пестерн тоже удостоил ее внимания.

— Привет. Какого дьявола ты исчезла, Лайла? — сказал он. — Ты мне нужна. Садись.

«Похоже на сцену из пьесы, — подумала она. — Измученные, все сидят в большой гостиной. Третье действие занимательного триллера». — Она поймала неприязненный взгляд дежурного полицейского.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но, кажется, я просто вышла из дома через заднюю дверь.

— Я догадался, мисс, — отозвался он.

— Мы ведь не можем быть сразу в двух местах, — весело сказала она, стараясь не смотреть на Фелисите. А та ловила ее взгляд тревожно, не таясь, в недоумении выгнув брови.

— Рад видеть вас, Элейн, — оживленно сказал лорд Пестерн. — Хотя должен признать, что вы понапрасну тратите время. Вашу работу делаю за вас я. Садитесь.

— Мне кажется, Джордж, — глухим от усталости голосом заговорила леди Пестерн, — что, поскольку, скорее всего, этот джентльмен собирается арестовать тебя, ты не вдумываешься в смысл своих фраз.

— Я чертовски устал с тобой пререкаться, Си, — ответил ее муж. — Помолчи. То, что нам нужно, — продолжал он, нацелившись карандашом в Элейна, — называется график перемещений. Вам интересно знать в деталях, чем именно каждый из нас занимался до того, как мы отправились в «Метроном». Иметь систему. Не беспокойтесь, эту работу я за вас сделал. — Он пришлепнул листок бумаги к столу перед Элейном. — Здесь отсутствуют показания Бризи, естественно, но мы получим их завтра. Лайла, пару моментов я хочу прояснить с тобой. Поди сюда.

Карлайл встала рядом с ним и взглянула на Элейна. На его лице было написано вежливое внимание, взгляд устремлен на заметки лорда Пестерна. Повинуясь нетерпеливому постукиванию карандаша, она, в свою очередь, тоже посмотрела на лист бумаги.

На нем аккуратно была вычерчена таблица. Сверху над девятью столбцами она прочитала имена: Карлайл, леди Пестерн, Фелисите, Эдуард, лорд Пестерн, Беллер, Ривера, мисс Хендерсон и Спенс. С левой стороны лорд Пестерн обозначил в часах и минутах разные моменты дня; записи начинались в 8.45 утра и заканчивались в 10.30. Границы строк пересекались с границами столбцов, образуя множество прямоугольников, в каждом из которых его светлость отметил, кто, где и с кем в данное время находился и чем занимался. Так, строка «примерно 9.15 утра» сообщала, что леди Пестерн пребывала в гостиной, мисс Хендерсон поднималась к себе по лестнице, Фелисите находилась в кабинете, Ривера — в прихожей, лорд Пестерн и Беллер — в бальном зале, а Спенс — на половине слуг.

— Время по большей части указано приблизительно, — с важностью пояснил лорд Пестерн. — Иногда мы знаем его с точностью до минуты, но это редкость. Зато таблица показывает, кто с кем был, а кто уединился. Главное — метод. Теперь ты, Лайла, внимательно просмотри свой столбец и скажи, все ли верно.

Лорд Пестерн откинулся на спинку стула и взъерошил волосы. От него несло самодовольством. Карлайл взяла карандаш и обнаружила, что рука ее дрожит. Она чувствовала головокружение и легкую тошноту от усталости. График лорда Пестерна плыл у нее перед глазами. Словно чужой, она услышала собственный голос: «Кажется, вы все отметили правильно», — и ощутила прикосновение чьей-то руки. Элейн поддержал Карлайл.

— Садитесь, — сказал он откуда-то издалека.

Она опустилась в кресло, Нед, оказавшийся рядом, как будто сердито выражал свое недовольство. Она наклонилась вперед и сжала руками голову. И вдруг дурман исчез, и она с острым ощущением оторванности от всего происходящего услышала слова Элейна:

— …очень полезно, благодарю вас. А теперь, я в этом уверен, вы все с радостью отправитесь спать. Мы побудем здесь остаток ночи, хотя от нее, боюсь, мало что осталось, но не потревожим вас.