Зеленые холмы Африки. Проблеск истины

– Что он сказал? – спросил я Старика.

– Сказал, чтобы тот не ставил рекорды скорости, ведь среди нас есть пожилой человек.

– Интересно, кого он имел в виду – вас или себя?

– Думаю, обоих.

Когда над бурыми холмами встала дымчато-красная луна, мы как раз шли по деревне, мерцавшей тусклыми огоньками. Дома были наглухо заперты, в воздухе стоял запах хлева. Перейдя ручей, мы поднялись по голому склону, где нас ждал костер, горевший перед нашими палатками. Ночь была холодная и ветреная.

Утром мы снова отправились на охоту, вышли на звериную тропу у ручья и, напав на след носорога, преследовали его по высокогорью, утопавшему в цветущих деревьях, потом по долине, круто уходящей в каньон. Становилось очень жарко, и тесные ботинки, как и день назад, жали жене ноги. Она не жаловалась, но я видел, что ей больно. От усталости наши тела сладостно ныли.

– Пропади они пропадом, эти носороги, – сказал я Старику. – Не хочу больше убивать, разве только носорог будет огромным. А такого можно и за неделю не найти. Достаточно и того, которого мы подстрелили, снимемся с лагеря и присоединимся к Карлу. Будем охотиться на сернобыков, добывать шкуры зебр, а там, глядишь, и до куду доберемся.

Мы сидели под деревом на вершине холма, под нами раскинулась вся окрестность с каньоном, идущим к Рифт-Велли и озеру Маньяра.

– Хорошо бы взять с собой только легкое снаряжение и носильщиков и поохотиться в этой долине, двигаясь к озеру, – сказал Старик.

– Прекрасная мысль. А грузовики могли бы ждать нас у этого места – как бишь оно называется?

– Майи-Мото.

– А почему бы нам так не сделать? – спросила Мама.

– Надо расспросить Друпи, что он знает про эту долину?

Друпи ничего не знал, но туземец с копьем заверил нас, что долина каменистая и почти непроходимая в том месте, где ручей низвергается в ущелье. Вряд ли мы сможем переправить там наш груз. Пришлось отказаться от этой затеи.

– Но именно так надо путешествовать, – сказал Старик. – Бензин нынче дороже носильщиков.

– Может, после этой охоты мы так и сделаем? Поохотимся пешком? – Маме явно понравилась эта мысль.

– А почему бы и нет? – поддержал ее Старик. – Но в поисках крупного носорога надо идти на гору Кения. Там можно встретить настоящего красавца. А здесь и куду – редкая находка. Другое дело в Калале, в Кении. Отправимся туда, и у нас еще останется время спуститься в Хандени и поохотиться на черных антилоп.

– Что ж, пора, – сказал я, не двигаясь с места.

Мы уже давно не испытывали никакой зависти к удаче Карла. И радовались, что ему удалось убить такого прекрасного носорога, так что все стало по-прежнему. Возможно, он уже уложил и сернобыка. Я надеялся, что это так. Карл – замечательный парень, и то, что ему везет больше других, только справедливо.

– Как ты себя чувствуешь, моя бедная, усталая Мама?

– Прекрасно. Хотя перед походом с удовольствием дала бы ногам отдохнуть. Но мне нравится такая охота.

– Тогда вернемся, поедим и к вечеру отправимся на равнину.

Вечером мы добрались до нашего старого лагеря в Муту-Умбо под большими деревьями недалеко от дороги. Как раз тут мы разбили наш первый лагерь в Африке. Деревья здесь были все такие же высокие, раскидистые и зеленые, ручей такой же кристально чистый и быстрый, а само место было так же хорошо, как и в прошлый раз. Правда, были и отличия: ночи стали жарче, дороги утопали в пыли, а мы за это время повидали много новых мест.

Глава четвертая

Чтобы добраться до Рифт-Велли, мы сначала проехали по песчаной красноватой дороге через плоскогорье, преодолели несколько поросших кустарником холмов, по лесистому склону подъехали к краю ущелья, откуда открылся вид на равнину, густой лес и длинное, обмелевшее по краям озеро Маньяра, одна сторона которого была розовой из-за полумиллиона крошечных точек – там обитали фламинго. Отсюда дорога круто сбегала вниз, терялась в лесу, потом шла по ровному дну долины мимо возделанных участков зеленого маиса, бананов и каких-то невероятных плодовых деревьев, мимо индийской лавки в окружении многочисленных хижин, переехали два моста над хрустально-чистыми, быстрыми ручьями, снова въехали в лес, теперь уже не такой густой, в нем были и открытые места, потом свернули на пыльную, ухабистую дорогу, которая привела нас через заросли кустарника к тенистому лагерю Муту-Умбо.

Вечером, после ужина, мы услышали, как улетали фламинго. Этот шум напоминал шум утиных крыльев, когда стая летит на рассвете, но был протяжнее, гораздо громче и размеренней. Мы со Стариком немного выпили. Мама выглядела очень усталой, а Карл был мрачнее тучи. Мы испортили ему радость победы над носорогом, и сейчас, когда это событие ушло в прошлое, он боялся не совладать с сернобыком. Кроме того, тогда вместо леопарда к туше носорога пришел великолепный, черногривый лев, отступать он не собирался, а стрелять было запрещено: здесь находился львиный заповедник.

– Вот не повезло, – посочувствовал я не слишком искренне – хорошее настроение не позволяло проникнуться чужой бедой. Мы со Стариком не чувствовали под собой ног от усталости, сидели, пили виски и болтали ни о чем.

На следующий день мы пошли на охоту за сернобыками в сухую и пыльную долину Рифт-Велли и заметили стадо довольно далеко – за лесистыми холмами, выше масайской деревни. Можно было бы принять их за масайских ослов, если б не великолепные, расположенные под косым углом черные рога. Присмотревшись, я увидел, что два или три самца были заметно лучше остальных. Сидя на траве, я выбрал одного, показавшегося мне лучшим, и, когда стадо разбрелось, прицелился и выстрелил. Я слышал удар пули и видел, как сернобык, отделившись от остальных, стал описывать круги все быстрее и быстрее. Понимая, что ему пришел конец, я больше не стрелял.

Оказалось, я убил как раз того сернобыка, которого наметил себе Карл. Этого я знать, конечно, не мог, но сознательно выбрал лучшего, эгоистически стремясь хоть на этот раз преуспеть в добыче. Впрочем, Карлу удалось, прежде чем стадо унеслось, подняв облако серой пыли, убить другого сернобыка, ничем не хуже моего. Если б не великолепные рога, охота на них представляла бы не больше интереса, чем охота на ослов. Как только подъехал грузовик, а М’Кола и Чаро освежевали головы убитых сернобыков и разделали туши, мы отправились домой сквозь застилающую глаза, облепившую наши лица серую пыль, а долина преобразилась в бесконечное знойное марево.

В этом лагере мы провели два дня. Мы обещали друзьям на родине привезти в подарок зебровые шкуры, а чтобы должным образом их обработать, требовалось время. Охота на зебр радости не приносила: после холмов равнина с высохшей травой выглядела скучной, изнурительно жаркой и пыльной. В памяти сохранилось, как я сижу у муравейника, а вдалеке, в серой, знойной дымке проносится, вздымая пыль, стадо зебр, а за ним по выжженной равнине – еще и еще одно. Оглянувшись, вижу, как к нам спешит пропыленный грузовик с туземцами, которые должны разрубить мясо и отвезти в деревню. Из-за жары я сделал несколько неудачных выстрелов по газели Гранта, которую туземцы попросили убить на мясо; промахнувшись три или четыре раза, я ранил ее на бегу, а потом носился за ней по равнине почти до полудня, прежде чем настиг ее и убил.