Зелёный король

Но, пройдя несколько шагов, он остановился, оглянулся и сказал:

– Обещай мне остаться в живых.

– Обещаю, даже даю тебе слово, – ответил Реб.

Дальше они пошли вдвоем: Реб и Байниш.

Как было запланировано, в четыре часа утра на северном выезде из Ашода их подобрал грузовик какого-то кибуца. С восходом солнца они приехали в Тель-Авив, с легкостью миновав многочисленные контрольные блокпосты. Всю дорогу Реб и Яэль весело грызли яблоки, сорванные ночью в незнакомом саду.

В течение октября и ноября 1945 года они участвовали в десятке боевых операций. Одна из них была в пустыне и продолжалась шесть дней. Здесь они должны были сделать максимально возможное количество взрывов на англо-иранском нефтепроводе.

Свободное от операций время они проводили в Тель-Авиве. «Иргун» обеспечил им прикрытие – официальную работу и жилище. Яэль Байниш работал продавцом в лавке на Элленби-роуд. Реб Климрод служил официантом в кафе на Бен-Иегуда-стрит. В этом заведении обедали в основном адвокаты.

В свободное время Реб продолжал интенсивно изучать английский язык. Упехи Климрода в освоении английского были поразительными и восхищали Яэля Байниша, также делающего успехи в освоении языков. По крайней мере, кроме идиша и иврита он бегло говорил на польском, немецком и русском, изучал также и английский.

Изучению английского языка Реб отдавал все свободное время – ходил в кино, чтобы посмотреть недублированные американские ленты. Не меньше пятнадцати раз подряд он смотрел такие фильмы, как «Гражданин Кейн» в постановке Орсона Уэллса, «Цель – Бирша!», «Иди на Запад» с братьями Маркс, «Моя дорогая Клементина». С восхитительным совершенством подражал он Богарту из «Мальтийского сокола», аристократу Кэри Гранту из «Филадельфийской истории». Даже уморительную гнусавость Граучо Маркса он воспроизводил без особых усилий.

Реб по-прежнему невероятно много читал, но теперь в основном книги на английском в подлинниках.

Утолить жажду чтения ему во многом помогало то, что он каждый день прислуживал адвокатам в кафе на Бен-Иегуда-стрит. Через своих клиентов он получил доступ в специализированные библиотеки. Этому способствовали и другие обстоятельства или, точнее, перемены в боевой деятельности.

В конце ноября тандем Климрод – Байниш разделили. К этому времени они уже приобрели достаточный опыт и стали профессиональными подрывниками, неразумно было использовать их в паре. К тому же «Иргун» Бегина активизировал деятельность своих ударных сил в тот момент, когда это подразделение усовершенствовало свою структуру по образцу французского Сопротивления. Листовки того времени называют англичан «оккупантами», зато члены «Иргуна» предстают в них не террористами, а французскими освободителями. «Мы ведем те же сражения, которые вели французские партизаны против немецких оккупантов» – так писали о них в листовках.

Вскоре Реб Климрод получил новое задание. Ему изменили имя и фамилию, он занял новое место работы. Ему выдали документы на имя Пьера Юбрехта, родившегося в 1926 году в Париже. В дальнейшем ему придется несколько раз воспользоваться этими новыми данными о его личности. Согласно специально для него разработанной легенде, его мать была еврейкой и умерла в 1942 году в Париже, а отец, кадровый офицер, сражался в силах Свободной Франции. Он погиб в Сирии, но незадолго до этого через Испанию смог переправить сюда сына. Эти биографические тонкости были достоверными и не имели ничего общего с жизнью Реба Климрода. Зато они убедительно подтверждали великолепное владение Ребом французским и разговорным арабским.

Новым местом его работы стал банк в центре делового квартала Тель-Авива. Это был банк «Хаким энд Сенешаль», главная контора которого располагалась в Бейруте. Реба взяли в банк рассыльным. Но вскоре парню повезло еще больше. Дело в том, что один из братьев Хакимов входил в число финансовых спонсоров «Иргуна», он и помог продвижению Реба по служебной лестнице. Но не это было главной причиной, просто Реб был слишком умен для рассыльного. В середине декабря он уже работал маклером. По новому паспорту Ребу исполнилось двадцать лет, хотя на самом деле ему не было даже восемнадцати.

Крутая перемена в жизни Реба ускорила его разлуку с Байнишем. Яэль покинул Тель-Авив и переехал в Иерусалим. Он по-прежнему продолжал активно участвовать в диверсиях на железных дорогах и нефтепроводе «Ирак петролиум компани». А Реба, обладателя каштановых волос, больших светлых глаз и бледной кожи, довольно часто принимали за англичанина. Поэтому «Иргун» использовал его для проникновения в британские финансовые и деловые круги, учитывая его службу в банке «Хаким энд Сенешаль». Он совершал также террористические акты в городе.

И самое главное – с этого времени он работал вместе с Довом Лазарусом.

10

За рулем джипа сидел человек по фамилии Хармонд. В его фамилии «е» было изменено на «а», и он стал англичанином. Он сражался в рядах британской армии в Африке и Италии и служил именно в той части, состоящей из четырехсот человек, которая под командованием майора Либермана целых десять дней вела сражение в Бир-Хакейме. Вместе с подразделениями сил Свободной Франции они оказывали активное сопротивление итальянской дивизии «Арьете». В боях личный состав понес большие потери.

На Хармонде был британский мундир – мундир Шестой воздушно-десантной дивизии. Он находился в очередном отпуске.

Впереди рядом с водителем сидел военный в звании майора. Это был Дов Лазарус. На сиденье сзади расположился Реб Климрод. Он был также в военной форме, но с нашивками капрала. Длинные ноги Реба лежали на холщовых мешках со взрывчаткой. За джипом следовал грузовик, в кузове которого находилось человек пятнадцать пассажиров. Десять из них в арабской одежде были в наручниках; еще пятеро – в военной форме и касках. Это были охранники. В кабине кроме водителя сидел офицер с роскошными рыжими усами.

Не доезжая до полицейского поста метров двести, по знаку, поданному Хармонду Лазарусом, джип остановился. Грузовик с пленными арабами последовал дальше. Это место, почти на полпути между Хайфой и Назаретом, называлось Ягур. К югу от него простиралась равнина Эшдрелона, а на северо-западе виднелись вершины небольшой горной гряды Тират-Кармель.

Трехэтажное, почти квадратной формы здание поста полиции было обнесено двумя рядами колючей проволоки. У входа стояли четверо часовых, и еще столько же полицейских с оружием расположились на крыше, укрывшись за мешками с песком. Часы показывали три часа ночи. Было 1 марта 1946 года.

– Минута прошла, – произнес Лазарус.

С места, где остановился джип, хорошо просматривался въезд на пост. Они видели, как туда подъехал и остановился грузовик. Офицер с рыжими усами вышел из кабины и направился к сержанту, стоящему на входе в пропускной пункт. Некоторое время они о чем-то разговаривали. По всей видимости, рыжеусый офицер убедил сержанта, и тот утвердительно кивнул головой. Грузовик беспрепятственно проехал в первую защитную зону. Переодетая охрана высадила из кузова грузовика «арабских пленных», под бурнусами которых были спрятаны автоматы. Вся группа вошла в здание поста.