Зеленый остров
Шрифт:
Вахту у Петра принял сам командир. Узнав, что за время дежурства никаких событий не произошло, Павел стал обходить лагерь и невдалеке за шатрами увидел Семена. Надев Васины туфли-верхолазы, он безуспешно пытался подняться на гладкий ствол сосны. Тайная надежда самому найти дубовую рощу и поразить путешественников своим открытием не покидала его. Вот он и выбрал самое высокое дерево, рассчитывая с высоты его просмотреть всю местность.
— Что, не получается? — спросил Павел, видя бесплодность его усилий.
Не ожидав появления командира, Семен смутился, но ненадолго.
— Я по деревьям хорошо
— Нет, почему же, — возразил Павел. — Это не так трудно. — Он взял висевший у шатра аварийный канатик с крючком и гирькой на конце и метко перебросил его два раза между ветвями, опоясав ствол. Подтягиваясь на руках, Павел в несколько приемов оказался на первой ветке. Дальше уже не требовалось никаких приспособлений. Ловко спустившись по канатику вниз, он сказал Семену:
— Хорошая гимнастика! Потренируйся!
«Вот подходящая минута для разговора с командиром», — подумал Семен. Вчерашние мысли не давали ему покоя.
— Ладно! — сказал он. — Спасибо! Я потренируюсь. Переступив с ноги на ногу, он, наконец, решился начать разговор.
— Ты хорошо сделал командир, что вступился тогда за Муху. Женя слишком много о себе думает. Ишь, важная какая персона! Да кто она, в самом деле, — вожатая что ли? Критику навела!
Семену показалось, что Павел сделал нетерпеливое движение, и он поспешил заметить:
— Да я за Муху не заступаюсь. Он тоже хорош! Верно: пугливый и ленивый… А иногда киснет так, будто в него кто уксусу налил…
Павел прервал его:
— Подожди, Сеня, ты меня не так понял. Я тебе сейчас всё объясню. Вот Ольга Алексеевна, например… Она учит нас говорить друг другу правду в глаза, откровенно и честно. Пусть это будет хоть самый близкий друг, всё равно! Никаких его ошибок и недостатков не скрывать и не замалчивать, — понимаешь? Мы обязаны критиковать друг друга, но не ругаться. Ругань считаем позором. Я бы за Мухина и не вступился вовсе, если бы Женя не стала придумывать обидные клички. А вот ты, Сеня, совсем уже не имеешь никакого права обвинять своего друга.
— Почему это? — удивился Семен.
— Очень просто… Потому, что ты сам от него недалеко ушел.
— Как же это так? — спросил Семен, совершенно растерянный.
— А вот так… Ты недоволен своим другом? Ну, а скажи, пожалуйста, какая разница между Мухиным и тобой? Вот возьмем вчерашний случай с челноком. Если бы это происходило в других, более серьезных условиях… Ты помнишь, почему погиб Чапаев?
— Конечно! Я пять раз смотрел в кино.
— Ну?
— Два бойца уснули в дозоре и…
— И?
— Да я же не уснул у челнока! Я… — закричал Семен рассерженно и сразу осекся, закусил губу.
— Понял? — тихо спросил Павел. — Вот в том-то и дело! Конечно, — продолжал он, — ты можешь быть недоволен своим другом. Но в таком случае ты должен сделать всё, чтобы твой друг стал другим. Что ты сделал для Мухина? Чему полезному ты научил его?
Вопрос был неожиданным, Семен не знал, что на него и ответить. Вместо этого он спросил явно обиженным тоном:
— Если я недалеко от Мухина ушел и между нами нет никакой разницы, так чему ж тут учить-то! Ведь, по-твоему, выходит, что я такой же, как он: поджилки у меня
трясутся по всякому поводу, за мамочкину юбку держусь, как маленький…— Не в этом дело!
— А в чем?
— У тебя много других недостатков.
— Какие это, например?
Семен забыл о том, что сам вызвал Павла на этот неприятный для себя разговор, и насупился, как бывало, готовясь к отпору.
— Ерундой разной занимаешься, — сказал Павел. — А если что и делаешь, то всё напоказ: «Смотрите, какой я ловкий, сильный и умелый!». И всё норовишь в одиночку сделать, чтобы одного тебя похвалили: «Ах, какой замечательный этот Семен Быстров, полюбуйтесь только!». А ты и доволен! Ну, разве не правда, говори?
Не в силах выдержать взгляда командира, Семен потупил глаза.
— И знаний у тебя маловато, — продолжал Павел. — Я вот второй день за тобой наблюдаю и скажу: трудно поверить, что ты в седьмой класс перешел. Как ты учишься? Скажи откровенно, по-дружески.
Семен от смущения пробормотал что-то неразборчивое.
— Что, что? — не расслышал Павел.
— Неважно учусь, верно! — вырвалось с досадой у Семена.
— Почему это? Ты что — ленивый или неспособный? Может, здоровье не позволяет?
— Да не потому, — совсем помрачнел Семен. — Я люблю одну географию, а другие предметы…
— Ну хорошо, — прервал Павел, — а кроме уроков чем занимаешься?
Семен молчал.
— Ну вот!.. — сказал Павел и положил руку на плечо Семена. — Ты уже обиделся? Напрасно! Я честно, по-товарищески… Что думал, то и сказал! Вообще ты парень ничего, — боевой и храбрый! Ладно… Я не люблю хвалить. Идем, капитан, купаться.
— Нет, ты подожди, командир! — разволновался Семен. — Давай уж выкладывай всё: чем я тебе не нравлюсь?
— Взялся за гуж, не говори, что не дюж! — засмеялся Павел. — Хорошо!
Он присел на обломок дерева и предложил Семену сесть рядом.
— Кем ты хочешь быть, когда окончишь школу?
— Ясно кем: капитаном.
— Это хорошо! — одобрил Павел. — Но для этого нужно знать мореходное дело, механизмы корабля, астрономию… много разных наук. Значит, надо хорошо учиться. Я, конечно, не знаю, — может быть, тебе некогда? Времени не хватает? Приходится дома по хозяйству возиться? Впрочем… — Павел хлопнул себя ладонью по лбу и недовольно покачал головой: — Не сообразил я, Сеня! Ты, наверно, по вечерам работаешь, мастеришь что-нибудь? Сам приемник собрал, да? Или модель корабля строишь? Ну, скажи.
— Да нет… — начал было Семен растерянно и, не договорив, стал с ожесточением грызть попавшую под руки ивовую ветку.
— Тогда непонятно! — удивился Павел. — Ну, назови хоть одно полезное дело, которым ты занимаешься. Мне же не догадаться! Стихи не пишешь?
Семен молчал.
Есть на свете далекие страны, По серебряным гребням волны К ним идут, бороздя океаны, Корабли из Советской страны. В штормовой неусыпной тревоге Не щадит океан корабля… Бесконечны морские дороги, Далека дорогая земля!