Зеленый рыцарь
Шрифт:
— А как ты думаешь, кто всегда за нее платил? Лукас и Клемент. О господи, ведь я уже начал думать, что становлюсь независимым!
— Независимым! Ты полагаешь, что в будущем году поступишь в университет и будешь жить там на всем готовом? Ничуть не бывало. За три года учебы ты проешь кучу денег, а твой так называемый грант ничтожен, на самом деле я прихожу к мысли о том, что наше драгоценное правительство урежет и такие субсидии. Много лет Лукас и Клемент поддерживали тебя, но ты не можешь успокаивать себя надеждами, что такое положение будет продолжаться вечно. В любом случае, Клемент
— Но, maman, мне казалось, что ты имела великолепную работу в доме моделей.
— Великолепной я бы ее не назвала, но теперь у меня нет даже такой работы. Мне нечего продать, кроме себя самой. Ты ничего не смыслишь в подобных делах, но годами я поддерживала тебя, продавая сама себя.
— О, не говори глупостей! Ты наверняка получишь какие-то деньги за парижскую квартиру…
— Какой же ты эгоистичный и беспечный юнец! В итоге мне придется броситься в объятия Хэмфри Хука.
— Под своим воображаемым другом ты имеешь в виду наркотики или нечто в таком роде! Тебе просто хочется помучить меня, пожалуйста, прекрати.
— И это ты называешь мучением? Кстати, о новом жилье, может, тебя приютит Луиза?
— Где же, интересно, в садовом сарае? Дорогая maman, спустись с небес на землю.
— Да, пожалуй, пора. Тебе необходимо жениться на богатой девице, а не на одной из тех бедных принцесс. Впрочем, они для тебя уже не больше чем сестры. Но ведь у нас есть еще Клемент. Ты мог бы спать у него на диване. Надеюсь, ты еще не стал геем?
— Нет!
— Мне порой казалось, что Эмиль имеет виды на тебя, а уж на беднягу Беллами и подавно…
— Maman, послушай, давай поговорим серьезно…
— Серьезно? Я в отчаянии!
— Ты говоришь, что у тебя тут есть какое-то дело. Какое же?
— Мое личное дело. Я имею в виду, что мне нужно подумать о будущем. Я хочу пообщаться со старыми друзьями. Неужели непонятно?
— Понятно. Здравая мысль. И кто же они?
— Ну, Джереми Адварден.
— О, даже с ним.
— Да, с ним. Кроме того, с Тессой. — («О, даже с ней».) — Луизой, разумеется, Клементом, Лукасом, Корой, Эмилем…
— Отлично, я понял, со всей вашей старой компанией, понятно…
— А чего же еще ты ожидал?
— Если уж рассматривать такой круг, то почему ты предпочла Лукаса, а не Беллами?
— С Беллами общаться бессмысленно.
— Так же, как и с Корой. Да ладно, черт с ними. Я решил, что должен повидать Лукаса.
— Правда? Не советую. Он не любит тебя.
— Откуда ты знаешь? Как раз это меня и беспокоит. Мне не нравится, когда меня не любят. Я хочу помириться с ним.
— О чем речь?
— Да так, была одна пустяковая размолвка. Хотя сейчас все осложнилось появлением Питера Мира.
— Бедного Мира выбили из колеи, он стал одержимым и психически ненормальным, в общем, жутким занудой. Меня удивило, что Луиза приветила его. Наверное, потому что он богат. Она рассчитывает, что он положит глаз на одну из ее крошек.
— Что?
— Ты что, ослеп? Питер еще довольно молод, вероятно, ему около
сорока лет. Да ладно, как ты говоришь, черт с ними. Уж мне ли не знать, я вдоволь наобщалась с чертями, мы отлично проводили время, я даже спускалась с ними в преисподнюю. Я покончу с собой. Вот увидишь, ты еще пожалеешь. Ты стал взрослым, и пора бы тебе начать помогать мне, заботиться обо мне, даже любить меня.— Maman, дорогая моя, драгоценнейшая, ты же знаешь, что я люблю тебя!
Харви подвинул кресло поближе к матери, взял ее за руку и попытался поцеловать, но она высвободилась от него, ее глаза наполнились слезами.
Клемент не ответил на звонок Луизы, поскольку сидел у Беллами. За окном моросил дождь. В комнате Беллами стоял жуткий холод.
— У тебя есть пятьдесят пенсов одной монеткой для счетчика?
— Какого счетчика?
— Электросчетчика. Отопление отключилось, у меня не нашлось монетки, и если бы…
— Да, все понятно.
Друзья сидели на кровати. Оставшийся в пальто Клемент выудил из кармана монету. Беллами опустил ее в счетчик, и маленький обогреватель вновь заработал.
— Он сказал о том, что нужно внести полную ясность, — продолжил Беллами.
— Да, ты уже говорил… он хочет найти окончательное решение!
— Он придумал вновь разыграть всю ту сцену. Он забыл нечто очень важное и надеется, что сможет восстановить память, если…
— Да, да. И он также сказал, чтобы ты предложил мне открыть тебе всю правду!
— Да, Клемент, но я не хочу…
— Что ж, я поделюсь с тобой этой самой правдой. Не знаю, куда это нас приведет. Мне представляется, что он хочет убить Лукаса и, вероятно, меня тоже, но это не важно. Нет, помолчи, просто слушай и не смотри на меня с таким ужасом. Да, я участвовал в той сцене, в том преступлении. Лукас задумал убить меня, он даже попытался убить меня…
— Но это же полное…
— …вооружившись битой, бейсбольной битой, мы в детстве играли ею…
— Но это же полное безумие! Наверняка он не имел намерения убивать тебя!
— Он отвез меня в своей машине в какое-то пустынное место, типа парка или сада… я не знаю, да и не хочу знать, куда именно… Он заявил, что хочет показать мне светлячков.
— Светлячков?
— Ну надо же было ему что-то соврать, чтобы отвлечь мое внимание, конечно, их там не было, но я старательно искал их в траве, учитывая к тому же, что я изрядно напился у него за ужином. А потом я заметил, что Лукас взмахнул битой, собираясь обрушить ее на меня, и в тот момент вдруг вмешался Мир, он поднял руку, чтобы остановить Лукаса, Лукас с размаху ударил его в висок.
— О господи…
— Ты понимаешь, черт возьми, я не могу отделаться от мыслей, что всю эту историю нужно было бы рассказывать снова и снова, что мне пришлось бы рассказывать ее, что Мир должен был открыть ее в суде, только он, конечно, не присутствовал на процессе, он умирал, его даже сочли мертвым. Он рухнул на землю, Лукас склонился над ним, а потом велел мне Убираться и помалкивать, да еще всучил мне эту проклятую биту, она же могла стать уликой, бейсбольная бита, которой мы частенько играли в детстве… Кошмар, полнейший кошмар…