Зелёный ужас.
Шрифт:
Неожиданно мысли Оливы прояснились.
— Так, значит, Джексон и есть тот самый человек, которого Китсон повстречал в кустарниках?
— Совершенно верно, — подтвердил Гардинг.
— Но я не понимаю одного, — заметила она смущенно, — разве полиция не разыскивает Джексона?
— Не думаю, чтобы это было в интересах закона, — ответил врач. — Я посылаю его на ферму в Онтарио к одному из своих коллег, занимающихся исцелением алкоголиков. — И он пристально посмотрел на нее.
— Доктор Гардинг, — медленно проговорила она, — вы посылаете Джексона в Ротегауле.
Словно пораженный
— Что?.. Что вам известно? — растерялся он.
Её испугало впечатление, произведенное её словами, и она поспешила смягчить его.
— Я слышала, как мистер Джексон, бывший вчера у вас, пожелал вам спокойной ночи и упомянул о Ротегауле. Вот и все.
Доктор перевел дыхание и овладел собой.
— Вот как, — сказал он. — Но всё это выдумка. Для того чтобы не напугать Джексона этой поездкой в Онтарио, мне пришлось выдумать басню о Ротегауле. А на самом деле он поедет…
— Черт меня возьми, если это не доктор сидит здесь.
И Оливу, и доктора этот хриплый голос заставил вздрогнуть. Человек, которого именовали Джексоном, стоял посредине холла. Он был одет в новый костюм, но ничто не могло преобразить его злобного испитого лица.
— Черт побери, до чего это любезно с вашей стороны, доктор, — хрипел незнакомец, лысина его сияла. Не обращая внимания на девушку, он продолжал говорить: — Я стою, — и он преувеличенно широко развел руки, — и собираюсь покинуть эту страну, и никто, никто не приходит мне пожелать счастливого пути. Я был… впрочем, вам, Гардинг, известно, кем я был! Свет чертовски плохо обошелся со мной, и я хочу вернуться сюда миллионером и разорить всех богачей. Я хочу перерезать им глотки и…
— Помолчи! — приказал Гардинг. — Или ты совсем забыл, как надлежит себя вести в обществе дамы?
— Прошу прощения, — Джексон согнулся в театральном поклоне. — К сожалению, ваша шапочка скрывает от меня ваши прелестные черты, — заметил он галантно, — но я убежден, что мой друг Гардинг, а о его превосходном вкусе мне известно очень многое…
— Замолчишь ли ты? — перебил его Гардинг. — Ступай к себе в комнату, я сейчас приду к тебе.
— К себе в комнату, — передразнил доктора Джексон. — Нечего сказать, ну и времена настали, если такой палач в облике врача, как ты, командует мной. И это после всего того, что произошло! После того положения, что я занимал в обществе! Перед моим домом стояли экипажи посланников, принцев королевской крови… и ты смеешь приказывать мне, прогонять меня в мою комнату! Это слишком.
— В таком случае веди себя пристойно и жди, пока я не освобожусь.
Но Джексон не обращал внимания на уговоры доктора.
— Прошу нас, сударыня, извинить меня. Я, к сожалению, не знаю вашего имени, но убежден, что оно благородного происхождения. Вы видите перед собой человека, некогда бывшего донжуаном, честное слово. Их было тысячи, и только одна-единственная чего-нибудь да стоила. Да! Только одна! А остальные, — и он щелкнул пальцами, — не стоили и понюшки табаку.
— Джексон! — голос Гардинга задрожал от долго сдерживаемого бешенства. — Ты уйдешь или мне придется тебя увести силой?!
Джексон деланно рассмеялся.
— Ясно,
моё присутствие здесь нежелательно, — сказал он. — Всего хорошего, мадемуазель! — И он протянул ей руку.Вопреки желанию она прикоснулась к его белой дряблой руке и впервые взглянула ему в лицо. Взгляды их встретились. Его рука бессильно разжалась и выпустила руку девушки. Глаза его расширились, и он прохрипел:
— Ты!
Она отпрянула в сторону, к нише, но он не прикоснулся к ней. В его голосе звучал страх и страдание.
— Ты! — хрипел он. — Мэри!
— Черт тебя возьми! Ты уберешься отсюда или нет? — ревел Гардинг.
Гардинг толкнул Джексона, но глаза того не могли оторваться от девушки. И взгляд этой человеческой развалины словно очаровал её, и она все смотрела на него.
— Мэри! — хрипел Джексон. — Скажи мне, как тебя зовут?
— Меня зовут не Мэри, — медленно ответила девушка. — Я Олива Крессуелл.
— Олива Крессуелл, Олива Крессуелл, — повторял он.
Он хотел приблизиться к ней, но Гардинг преградил ему путь.
Олива увидела, как Джексон что-то шепнул Гардингу. Гардинг резко воскликнул:
— Что?!
Немногие гости, находившиеся в это время в холле, обратили внимание на эту странную сцену.
— Сядь, да сядь же, идиот! Сядь там напротив, я сейчас приду к тебе. Поклянись, что то, что ты сейчас сказал, действительно, правда.
Джексон кивнул. Его била дрожь.
— Меня зовут Предо. И я женился под именем Крессуелла. И она — моя дочь. Моя дочь! Боже, как чудесно!
— Что ты собираешься теперь делать? — спросил Гардинг непрошеного пришельца, оттеснив его в сторону.
— Я скажу ей об этом, — прошептал тот. — А какое тебе до нее дело? — заревел он.
— А это тебя не касается, — оборвал его Гардинг.
— Меня не касается? Я покажу тебе, что именно касается меня. Я расскажу ей все, что мне известно о тебе. Я знаю, я был негодяем, но…
Неожиданно его голос зазвучал твердо и уверенно.
— Я многим на своем веку принес несчастье, в особенности женщинам. Я разбил сердце лучшей женщины в мире, и я позабочусь о том, чтобы ты не разбил сердце её дочери.
— Замолчишь ли ты наконец? — прошептал Гардинг. — Я отошлю её и вернусь к тебе.
Джексон ничего не ответил, а Гардинг поспешил к девушке.
— Мне очень жаль, но вам придется отправиться домой без меня. Мне кажется, с ним начался горячечный припадок. Право, лучше будет, если вы сейчас уйдете отсюда. Вы и не представляете себе, как мне жаль, что вам пришлось быть свидетельницей всего этого.
— Стой! — прогремел голос Джексона.
Они обернулись и увидели, что он стоит в центре зала.
— Стой! — повелительно прокричал он. — Я должен сказать… Я знаю… Он хочет, чтобы вы оплатили «зелёную пыль»…
И, не договорив, он рухнул на пол. Доктор бросился к нему, поднял усадил на стул и прикрыл плащом.
— Это обморок. Ничего опасного, — успокоил он окружающих и подозвал лакея.
— Жак! Немного коньяку!
— Может вызвать карету «скорой помощи»? — осведомился лакеи.
— Излишне, — возразил Гардинг. — Через несколько минут он снова придет в себя.
— Кто этот человек? — спросила Олива.