Зелеродов рок

К тому времени как первые лучи солнца коснулись поля битвы, порядок был полностью восстановлен. Раненых перенесли в город, и Райза и Клид в последний раз осматривали тела, чтобы убедиться, что никого не похоронят живьем. Около одного из тел они увидели Эмстеда.

— Он мертв, Харрис, — печально заверил Клид, глядя на окровавленное лицо Билла Джессона.

Закаленный военный не проронил ни слезы, но поле его было проникнуто горем.

— Он был так молод. И так много обещал. Войны всегда забирают молодых.

— Может, теперь войн не будет, — сказала Райза.

Эмстед встал и осмотрелся — и на этот раз одна слеза избежала его контроля.

— Молюсь, чтобы вы были правы. Меня тошнит от сражений, Райза. Будем надеяться, что всех остальных тоже.

Чуть дальше Райза злиннила Сузи Дарли. А она что здесь делает? Ей полагается быть в полевом госпитале.

Но Райза не стала бранить Сузи, увидев, что та склонилась к телу своего отца, в груди которого зияла рана.

— Свой собственный огонь, — прошептал Эмстед. В нейгере его сквозила горькая ирония.

— Что? — спросила Райза.

— Так случается, — ответил Эмстед. — Тан был с саймами, которые бросились на поддержку отряду Амбру. А огонь по ним прекратился не сразу. — Он положил руку Сузи на плечо. — Ваш отец погиб как герой.

Молодая женщина встала и позволила поседевшему солдату обнять себя, на мгновение уткнувшись ему в плечо. Потом взяла себя в руки, вытерла слезы с синих глаз и дрожащим голосом сказала:

— Он умер, сражаясь за лучшее будущее для всех нас. Вы дали ему это, Харрис, и я буду всегда благодарна вам за то, что вы позволили отцу совершить это последнее путешествие, вместо того чтобы умирать в Столице от перерывов и отказов от передач.

К ним приблизилась похоронная команда под предводительством проводника. Сузи, борясь со слезами, позволила забрать тело отца. Потом повернулась и пошла к огням лагеря… в одиночестве, как уходят с похорон все члены общин.

А вокруг по всей долине смешанные группы саймов и дженов разводили костры в ожидании обещанного продовольствия. Среди северян распределились проводники третьего порядка, не имеющие медицинской подготовки; они старались успокоить бывших рейдеров; эти люди больше не вернутся в стены города, за которыми провели всю зиму. Солдаты армии Найвета стали принимать у своих костров северян, и те постепенно начали понимать, насколько это общество отличается от того, к которому они привыкли дома.

С первыми лучами солнца Клид оторвался от своего занятия — он осматривал тела — и принялся злиннить северный конец долины: там с северного прохода показалась группа саймов; саймы под ускорением передвигались по предательскому льду, неся на плечах корзины с продовольствием, обещанным Мором.

— Вы только посмотрите!

Двести тяжело нагруженных саймов бежали по тропе вниз в долину, а джанкты, неджанкгы, товарищи, проводники, северяне и джены — все встречали их радостными возгласами.

Вскоре корзины открыли, и мешки риса, картофеля, бобов, моркови, сыра и высушенных фруктов по воздуху полетели в ожидающие их руки.

Раздали трип-чай; люди Дермотта пробовали его впервые; их подбадривал пример людей Мэдисона, которые согревались этим чаем всю зиму.

Затем в долину начал спускаться караван мулов, груз которых отчасти уже был доставлен саймами. Мор сразу убедился, что родители его здоровы и что его мастерство товарища не требуется в госпитале, после чего присоединился к группе молодежи, которая слушала приукрашенные рассказы Амбру о приключениях в осажденном Шене.

Сузи Дарли принесла шильтпрон — инструмент Динни. Райза доверила Сузи вернуть его сестре Динни. Сузи не была гениальным музыкантом, как Динни, но играла достаточно хорошо для пения, и вскоре вокруг нее зазвучали поющие голоса.

Солдат джен принес губную гармошку и начал аккомпанировать Сузи. Узнав знакомый мотив, начали подпевать все больше собравшихся.

Райза знала саймский текст этой песни, она узнала его в Заливе еще ребенком. Рядом Харрис Эмстед пел на английском, как и Хью Валлерой, хотя их варианты слегка различались. Даже Клид присоединился к пению, хотя его вариант из Восточного Найвета тоже отличался от варианта Райзы и от непристойного текста, который Эдива прихватила из своего джанктского детства — но какая разница?

В долине звучала песня на двух языках и десятке диалектов. Райза вспомнила рассказ Серджи о том, что эта песня восходит к Древним, у которых тоже было множество ее вариантов — от застольной до боевой и до патриотического марша.

И вот в зимней долине начал одновременно в разных концах возникать новый текст:

Вечный мир для саймов и дженов, Вечный мир для саймов и дженов, Вечный мир для саймов и дженов, Все мы едины!

Райза встала между Хью и Клидом и обняла их за плечи. Клид взглянул на нее с высоты своего роста и положил руку на плечо Серджи, приветствуя его поле. Саймы и джены, они присоединились к хору надежды под лучами восходящего солнца.

САЙМЫ-ДЖЕНЫ. ТРИЛОГИЯ ЕДИНСТВА

Приложения

Персонажи

Амбру — молодой сайм, неджанкт, «проданный» родителями Тектону, чтобы получить дополнительные убийства. Принял это новое имя.

Бай (амбров Кирет). Молодым дженом стал свидетелем того, как его общину уничтожили джанкты, солдаты армии Найвета. Бежал, присоединился к вольным рейдерам; впоследствии подружился в Амбру.

Бетани амбров Кеон — напарница Уззии по передачам, она не получила подготовки как товарищ, но оказалась настолько ценной для Райзы, что вместе с ней отправилась в поездку в Найвет.

Билер — джен с Внешней территории, командир одного из отрядов армии дженов.

Бискор — сайм джанкт, хозяин каравана, прекрасно знающий дороги Найвета. Посоветовал группе Клида не идти в Горный город.

Бонни — внучка Харриса Эмстеда, ребенок, живущий на территории дженов; она — главная причина того, что Харрис стремится вернуться домой.

Валлерой (Хью амбров Риор) — первый джен, признанный товарищем и руководителем общины. Он сосекту собственного дома и одновременно первый товарищ Зеора, но по-прежнему думает о себе как о Хью Валлерое, хотя и соблюдает обычаи Найвета и не пользуется своей фамилией. Переняв у Клида юношескую идеалистическую картину единства саймов и дженов, он неустанно пытается сделать эту мечту реальностью, вопреки практичному пессимизму самого Клида.