Земли Меча и Магии. Корпус Смерти

Раскаленным лезвием они входят в жидкое построение метров на десять и вязнет в нем.

Нар пулеметной очередью косит все в непосредственной близости Стрелами Хаоса. Чей-то череп расцветает миниатюрной копией ядерного взрыва. Чья-то рука взбунтовалась против воли мозгового вещества, выронила топор и вцепилась в глотку своего хозяина. Чье-то брюхо пожрало само себя.

Тычок Мечом Рейдера, почти вываливаясь из седла. Клинок входит в правый глаз хлипкого мужичка с копьем. Глазница. Мозг. Затылок. Дернуть в сторону, ломая кости. Кровь брызжет во все стороны. Лоскуты кожи. Ошметки мышц, облепливающих черепную коробку.

Коли ты брат нам, там наше место,

Нар уже говорил, что ему нравилась эта игра?

Где запылают костры на дорогах.

Примечание автора:

* — "Любэ" — "Возле твоей любви"

Глава 12…риторически…

Посмотри, продаётся душа

Разобщенный строй. Поднятые щиты. До боли в суставах сжавшиеся на рукоятях оружия ладони. Сбитые костяшки. Мозоли на руках и ногах. Тяжелые сапоги. Доспехи и голые тела, разукрашенные вечным узором пота, грязи и крови. Суровые лица, шрамы, морщины, задубевшая кожа.

Ярость.

Ненависть.

Отвага.

Стиснутые зубы, крошащаяся эмаль. Кровь на губах.

Гулкий стук в висках.

Сердце, колотящееся о все внутренности разом.

Оскаленное звериное нутро, проступившее под узловатыми переломанными и неправильно сросшимися пальцами недоношенного и незаконорожденного дитя войны. Уродливого, голодного, изможденного и насквозь пропитавшегося кровью. Кровью невинных людей и последних отморозков, догматы Светлых богов — ложь. Здесь правит бал лишь честная сталь и воля их Темных коллег, незримо и неосязаемо скользящих между бойцами, наделяя их силой, или же с корнем вырывая возможность увидеть алое зарево рассвета.

Сшибка.

Отец Монстров не видит этого, но прекрасно отдает себе отчет, что именно там произошло. Он знает как и за что сегодня умрут, вот только понятия не имеет кто именно. Иронично, не правда ли?

Только за то, чтобы быть в покое,

Первые ряды попросту перестают существовать, как биологический вид. Треск щитов. Вооруженные ублюдки смешиваются в разбрызганный по всему берегу салат того, чего попросту нет места в цивилизованном обществе, но того, на чьих костях это общество и обрело лицемерно шаткий и опасно хрупкий пред взором порождений самых низменных страстей, обуревающих всех и каждого, мир. Сколько в мире альтруистов? Которые творят добро на право и налево не ради репутации или иного дерьма, которое рассыплется невесомым пеплом, когда придет час решить кому ты поклонялся и куда отправишься после смерти. А сколько маньяков, воров, убийц, насильников и просто конченых отбросов общества?

Ужас и ярость — сильнейшие чувства из всего спектра, доступного человекам. Куда там счастью и умиротворенности.

Кровь.

Безумный вопль. Дикий крик.

Сталь переплетается со сталью в иррациональном танце насилия, калеча и умерщвляя дрожащую в предвкушении садистического наслаждения плоть. Кости ломаются и дробятся в неоднородный порошок под тяжестью сапогов.

Кровь.

Адская мясорубка. Задние ряды давят передние, буквально вминая их в аналогичную ересь со стороны соперника.

Цельнометаллическое ядро наемников ковена заточенным кинжалом в печень входит в брешь, оставленную тушей Темного.

Ярко-зеленые глаза и вырванные щеки. Кольчуга и лысый череп, туго обтянутый кожей. Безымянный северянин, присягнувший Хаосу на верность, и человек, воздающий хвалы Великой Четверке, пересекаются взглядами. Сколько человек пало в грязь из-за религиозных распрей? Сколько стягов и деревень сожжено, дабы их обгоревшие трупы были брошены к подножию сущностей совершенно иного уровня силы, могущества и воздействия на окружающую реальность.

Тычок копьем.

Отца Монстров выбивает из седла. Доспех выдержал удар тронутого порчей ублюдка, как и амортизация — наверное, даже распухшей гематомы не останется.

Весело-весело, больно тебе там,

Лицом вниз.

Грязь смешанная с песком.

Торчащие пальцами плохо зарытых мертвецов корни давно выкорчеванных деревьев.

Обе стороны шли в мочилово не единым кулаком, плечо к плечу, когда щит закрывает тебя и частично товарища по оружию. А просто толпой.

Чьи-то ноги.

Лезвия Смерти.

Костяные ножи скрещиваются с пластинами Кровавой Жатвы, дабы дланью Алекса Мерсера в его лучшие годы, вырвать кусок лодыжки у опасно близко расположившегося ублюдка. Кровь брызжет в лицо, закрывает обзор красной мутью, стекает по шлему.

Темный ревет раненным медведем.

Возле твоей любви.

Команда через интерфейс и обламывая копья, застрявшие между ребер, Истинная Химера свечкой взмывает в небеса, на ходу мутируя из средства передвижения в демона Преисподней. Оскаленная пасть с налезающими друг на друга клыками, гуманоидные очертания матерого легкоатлета, загнутые назад рога и перепончатые крылья.

Тяжелые взмахи. Как ворона, кружащаяся над развороченной могилой.

Наемники уже рядом.

Рывком подняться на ноги. Заметно качнуло в сторону.

Подошвы скользят по кровавому месиву чернозема, песка и каменного крошева.

Брошенный вверх, всё же падает вниз,

Стрела Хаоса.

Мощный низкорослый мужик с двуручной секирой умер прямо в замахе, должном располовинить кого-то из новобранцев Крига. Точно между лопаток. Сгусток нестабильной материи прожег стеганную бригантину с металлическими бляхами, кровоточащее мясо, позвоночный столб и большую часть костей с внутренностями, дабы выйдя из грудины опалить брови и редкие усы у спасенного городского стражника. Занимательное наблюдение — при ожогах практически не бывает кровотечений, ибо поцелуй огня — далеко не рваная, резаная или колотая рана, немного иной спектр поражения, но почерневшая и сжавшаяся плоть этого человека, практически угли, хлестала кровью. Примерно так же, как хижина из "Зловещих мертвецов" — до абсурда много крови. Буквально дохуища крови, чудовищным извержением вспухшего прыщом на лике Земли гейзера, ударившей в небо, обрушиваясь на головы и плечи мертвецов и убийц дланью отмщения самих небес, скорбно плачущих собственной кровью, вперемешку с мозгами и самой жизнью.

Попытка уклонится от тычка тощего чувака в грязно-черной монашеской рясе, чьего лица практически невозможно было разобрать под сложной татуировкой ритуальных символов и фраз, по итогу образовывающих зловещее подобие черепа. За его спиной лишь трупы и выжженные пятна, оставленные чадящими жирным дымом сапогами. Волнистый кинжал угодил не точно в брюхо, а скрежетнул по металлу, закрывающему правую часть тела.

Нара чутка развернуло в сторону — приложенная сила вкупе с крайне удачным моментом удара привели к тому, что химеролог оказался боком к татуированному. Мечом Рейдера, как и когтями просто невозможно достать верткого ублюдка в таком положении.

Два удара в область почки. Профессиональных, отточенных. Так бьют зэки в Исправительных колониях — глубоко и часто, дабы все внутренности перемололо в кровавые лохмотья, не оставляющие ни малейшего шанса на выживание.

Чем выше цель, тем круче паденье,

Удар локтем в лицо. Жестко, грубо.

Влажный хруст.

Кровь из сломанного носа.

Развернуть корпус, немного изменив положение левой руки, так, чтобы при столкновении, она Лезвиями Смерти врубилась в тело еретика, разворотив мышцы и по возможности повредив позвоночник.