Земля дождей

— Здравствуй… Рома, — несколько опешив, отец Анжелы всё же поздоровался. Пожал мою руку.

Мама же застыла с открытым ртом, осматривая меня с головы до ног. Потёртая одежда особенно привлекла её ползающий, точно хищная змея, взгляд.

— Это Рома, — повторила Анжела. — Мы встречаемся.

— А я подумала, ты с Андреем пришла, — с досадой произнесла женщина. — И давно?

— Какая разница, мам? — Анжела сняла пальто и повесила его на вешалку. Затем потянулась за моей ветровкой. Но раздеваться я не спешил.

— А Андрея ты уже забыла?

— Мам! Сколько раз я тебя просила: не вспоминай больше о нём! Я иду дальше. И сколько он вам ни звонит и ни извиняется, обещая золотые горы, — это ваше дело. Общайтесь и любите его сами. Без меня.

— А этого ты когда успела полюбить? — указала на меня женщина с презрением на лице. — Когда ты успела с ним сойтись в такой короткий срок?

И тут я не сдержался…

— Простите, но… почему совершеннолетней девушке при знакомстве родителей с её парнем нужно кого-то в чём-то убеждать? Объяснять разрыв прошлых отношений. Появление новых. Это ведь сугубо личное дело, разве нет? Сугубо лично-сердечное дело каждого человека. И он имеет на него полное право. Точно так же — как и сохранять его в секретности. Дела сердечные не подлежат широкой огласке. Разве не так?

Мама Анжелы приоткрыла, было, рот. Но так и не нашла, что сказать.

— И почему бытует мнение, что при знакомстве с родителями девушки молодой человек должен непременно им понравиться? Почему обязательно нужно их одобрение? Разрешение, в конце концов. Почему нужно их убеждать в чём-то? Это ведь личная жизнь. Но даже если и нужно, то что это даёт? Знаете, это можно сравнить с просмотром фильма. Если первые минуты какого-нибудь фильма вам не понравились, это не значит, что он весь плохой. Или наоборот: бывает, начало превосходное, питающее восторг — но вот всё остальное оказывается полным провалом. Поэтому первое знакомство с кем-то или чем-то зачастую не есть показатель его истинного качества.

— Но ведь можно просто взять и выключить тот фильм, который с первых минут не интересный, — словно не желая обидеть сказанным, приподнял брови и увёл взгляд в сторону отец Анжелы. — И, не тратя время, найти другой фильм. Который будет лучше наверняка.

Попался.

— Ваш ответ, — сказал я, — и особенно выражение вашего лица говорят о том, что вы хотели сострить в данной ситуации. А всё потому, что вы почувствовали себя неловко при обговаривании темы, которая, согласитесь, не совсем вписывается в стандартные рамки знакомства с молодым человеком вашей дочери. Тем самым вы как бы пытались разрядить обстановку. Дальше есть два пути развития. Говорите.

— Что говорить?

— Что хотите.

— И у тебя в этом случае готов ответ?

— Система удваивается. Теперь четыре варианта. Говорите.

— Да не буду я ничего говорить! — хмуро отрезал мужчина, качая головой и как бы не соглашаясь на неизвестную ему авантюру.

— Вы выбрали первый, самый часто встречаемый вариант. Он наглядно показывает, что вы опасаетесь скользких ситуаций. Бережётесь за свою репутацию. Следовательно, вы что-то подсознательно утаиваете. Не договариваете. Вероятно, у вас от семьи имеются очень даже серьёзные секреты.

Женщина вдруг бросила на мужа подозрительный взгляд. Тот, в свою очередь, сердито вперился в меня грозными глазами. В трусах, майке и с таким выражением лица он выглядел крайне убого. Но знать он об этом, конечно, не знал.

— А сколько теперь у тебя вариантов того, что я скажу, а?!

Шах…

— Один. И вы его уже сказали. Все люди говорят: «А сколько теперь у тебя вариантов?», когда не знают, как обороняться. Этим самым переходят в атаку. Ведь лучшая защита — это нападение, верно?

— Анжела! Кого ты к нам привела? — воскликнул мужчина.

И мат.

— Лучше скажи им правду. Зачем лгать, Анжела? — посмотрел я на неё тоже.

Анжела, точно обступленная врагами жертва, грустно выдохнула.

— Он недавно вышел из больницы…

— Из какой ещё больницы? — спросила женщина.

— Психиатрической… У него навязчивые мысли. Они постоянно создают и прогнозируют варианты ответов других людей. Роман просчитывает всё наперёд, обдумывает, анализирует. Я считаю, так он применяет свои мысли, чтобы не сойти с ума. Перенаправляет их в полезное русло.

— И это ты называешь полезным руслом?! — изумился мужчина.

— Зато он честный и очень скромный человек! И, наверняка, не хочет переспать со мной на первом же свидании! — вдруг выкрикнула Анжела, чему я, сказать по правде, немало удивился.

— Если болен психически, то, конечно, не захочет, — проговорила женщина. — У него, видимо, другие, необычные интересы…

— А может, наоборот? Может, это вы с вашим Андреем ненормальные?! — громко восклицала Анжела, по очереди указывая пальцем на родителей. — Роман — самый нормальный из всех, кого я встречала за свою жизнь. Вы бы только послушали, как он искренне говорит! Посмотрели бы, насколько он воспитан, сдержан.

В комнате снова разразилось гнетущее молчание. Женщина всё ещё впиралась в мужа колющимся взглядом. Затем перевела его на дочь.

— Ну раз так… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Проходите, раз уж пришли.

Вот так знакомство, не правда ли?

— Спасибо, но проходить я не буду, — сказал я и передал женщине торт. — И я не парень вашей дочери. Я так, зашёл и ушёл. Меня вы больше не увидите. Анжела, дай мне, пожалуйста, листочек. И я пойду.

Анжела тяжело выдохнула. Её плечи печально приспустились, словно ткань, отпущенная с высокой крыши и медленно полетевшая вниз.

Она исчезла в комнате. И через несколько секунд появилась со сложенным пополам листом бумаги. Затем надела тапочки и вышла вместе со мной на лестничную площадку, закрыв за собой дверь. Молча протянула мне лист. Я раскрыл его.

Валерий Ткаченко. Автомобиль марки ВАЗ-2109. Телефон: 8-9…

Есть!

Я сложил и убрал лист в задний карман. А спустя мгновение обнял скованную Анжелу. Это всё, что я мог оставить ей в качестве благодарности. Несмотря на то, что чувствовал себя в объятиях не совсем комфортно.

Мы постояли так некоторое время. Я уже собирался отодвинуться. Но почувствовал, что она не выпускает меня.

— Не обращай внимания на родителей, — тихо произнесла она. — Они такие, какие есть. Их не изменить.

— Да ничего страшного. Всякое бывает.