Земля дождей

Я пристально глядел в её мокрое лицо. И из глаз моих тоже потекли слёзы.

— Так это ты моя мама? — вымолвил я.

Ева ничего не ответила, продолжая с грустью глядеть на меня.

— Я спрашиваю: ты моя мама?

— Это твой третий вопрос… — ответила она.

Затем подошла ближе и, поцеловав меня в щёку, произнесла:

— И ты сам знаешь на него ответ.

Сделав шаг назад, она подняла на меня свои глаза и прошептала:

— Мне пора…

— Нет! — резко схватил я её за руку. — Нет, только не уходи! Останься!

— Отпусти, Роман… Мне больно…

— Нет! Теперь я никогда тебя не отпущу!

— Я должна уйти… Ты должен отпустить меня. Пришло время петь твоим слезам. Допой вместе с ними эту песню до конца.

— Я не отпущу! Нет! Я хочу быть всегда с тобой! Только с тобой я чувствую себя в безопасности.

Ева, плача, старалась выбраться из моей хватки.

— Твоё время пришло, Роман… Пойми это!.. Дождь пришёл за тобой. — От бессилия она принялась ударять мне по лицу.

В это время я заметил, что вода уже начала стекать в яму. Ещё немного — и остров полностью исчезнет…

От этого я ещё сильнее схватил Еву за руку. Она — последнее, что у меня было… И отпусти я её — остался бы один на один со своей смертью.

Ева, отчаянно пытаясь вырваться, вдруг ударила мне пальцем в левый глаз. Я закричал от боли. В это время она укусила мою руку, державшую её, и освободилась. Поскольку бежать было уже некуда, она обогнула яму и замерла на другой стороне.

Я тут же кинулся за ней. Но вдруг обо что-то споткнулся и упал. Взглянув себе под ноги, я поледенел.

Человеческое тело.

Мёртвая девушка в белом платье.

Виктория…

Она смиренно лежала у ямы, точно как в тот день после морга. Вода постепенно окутывала её.

— Нет… — выдохнул я, судорожно отползая от неё. — Нет… нет… нет…

Я с трудом поднялся на ноги и бросился вдоль ямы за Евой. Она испуганно убегала. Из-за сильной боли в левом глазу и прихрамывания после падения у меня не получалось её догнать. Не получалось ухватиться за последнюю ниточку в этом хаосе… Погоня напоминала нескончаемый круговорот. Труп Виктории по-прежнему лежал на этом пути, и через него постоянно приходилось опасливо перешагивать.

Вскоре я остановился. Согнувшись, глотал воздух. Меня и Еву разделяло около двух метров глубокой ямы. Я поднял голову и посмотрел на неё. На мою маму…

Была не была.

И неожиданно, без разбега, прыгнул. Нога в самый последний момент соскользнула. Прыжок не получился. Я вклинился грудью в край ямы и, сощурившись от яркой боли, повис на локтях.

Ева осторожно приблизилась ко мне. Я с трудом различал её лицо сквозь дождевые струи. Присев на колени, она произнесла:

— Время отдавать долги…

— Нет! Нет… Дай мне руку! Дай мне руку, Мама… Пожалуйста… Мама… помоги же мне! Я сейчас упаду!

Она несколько секунд глядела на меня. Затем протянула руку. Я ухватился за неё, и мне удалось выбраться.

Громко откашливаясь и держась за грудь, по которой словно проехал поезд, я снова посмотрел на неё.

— Останься… — еле дыша, выговорил я. — Прошу, не оставляй… Только не оставляй… Мне одному плохо, пойми.

Ева, плача и дрожа, неуверенно шагнула ко мне. Я не шевелился, продолжая откашливаться. Я почувствовал у себя на голове её ладонь. Она подошла ещё ближе. И аккуратно приподняв мою голову, посмотрела мне глаза.

— Прости меня, Роман…

И крепко обняла меня.

Я заплакал.

— Мама…

Сжимая руки за её спиной, я плакал и целовал её лицо.

Затем она чуть отступила, и взглянув мне в глаза, прошептала:

— Прости меня, сынок…

И в следующее мгновение что-то произошло.

Я почувствовал, что падаю. Приземлившись на дно ямы, моё тело вмиг парализовало. Я даже не успел вскрикнуть от боли.

— Что ты делаешь?! — хотел сказать я, но голос срывался. — Зачем?.. Не уходи! Только не уходи, прошу! Не делай этого снова! Останься!..

Слёзы лились из моих глаз. Я не мог пошевелить ни одной частью тела. И вскоре ощутил, как по лицу течёт что-то кроме воды. Что-то тёплое и густое. Кровь…

С землёй вокруг вдруг тоже стало что-то происходить. Из неё стали вываливаться какие-то чёрные существа. Черви? Нет, не черви… Руки. Многочисленные человеческие чёрные руки вылезали из почвы и обвивали меня, словно черви, и до боли ледяной хваткой сжимали моё тело. Я стал извиваться, пытаясь сбросить их с себя. И, с превеликим трудом повернув голову на несколько сантиметров, вдруг осознал, что лежу в яме не один.

Виктория…

Её застывший бескровный труп лежал рядом со мной. Лицом к лицу. Замершие глаза были направлены прямо на меня.

— Мама… — задрожали мои губы. — Мама… Вернись… Я умоляю… Не оставляй меня одного, не оставляй… Умоляю, вернись!..

Но наверху никого не было.

И я окончательно понял, что это конец.

Вода всё пребывала, обильно наполняя яму. А я даже не мог пошевелить рукой. Лишь из последних сил пытался кричать. Но грохот падающей воды и раскаты грома глушили все мои звуки на корню.

Нет…

Так не может всё закончиться.

Нет!!!

— Мама!.. — прохрипел я, рыдая. — МАМА!

Обвивающие ледяные руки уже разрывали меня. Они будто залезли внутрь моего тела и сдавливали органы до желейной массы. От боли я начинал терять сознание…

И вдруг перед глазами, где-то наверху, что замелькало. Бабочка. Моя бабочка… Она летала передо мной и, пожалуй, была единственной, что я ещё различал. Всё остальное смешалось в один Громыхающий Титанический Конец. И вот лишь эта крошечная бабочка, живая, трепыхающаяся крылышками, порхает надо мной. Словно последний оплот поддержки…

Прощай, бабочка.

Мы с тобой слишком черны для этого мира. Мы слишком другие. Наверное, сюда мы попали по какой-то ошибке. Но это не важно. Важно, что мы всегда можем с этим что-то сделать. А именно — уйти.

Прощай.

Прольём последние слёзы. Все. До конца. И будет после нас водная бездна. Эйрена. Мир, поглощённый стихией… И не останется ни малейшего осколка, лоскутка памяти, напоминавшего о нас с тобой. Мы с тобой конечны, как размеры этого островка. И однажды всё заканчивается. Всё. Вот и наша с тобой очередь подоспела.