Земля королевы Мод

Иногда Ирка отбирала у Светки из пальцев ее чудовищный бутерброд, приблизительно разбирала его на составные части, делала маленькие сэндвичи и скармливала их Кире, которая сидела у нее на коленях и тыкала пальцем в книжку, которую Ирка взяла у меня на этажерке и вот уже второй час читала вслух ребенку. Кажется, это была книжка по истории товарищества передвижников. Но, по крайней мере, в ней было много картинок. Кире же, по всей видимости, было все равно, что слушать.

Ленка сидела на телефоне и, используя свои старые связи среди инспекторов по делам несовершеннолетних, пыталась прояснить что-нибудь относительно дальнейшей судьбы Кирилла. Подросток убежал из дома еще позавчера, сразу после того, как от оперативников узнал об убийстве матери, и с тех пор нигде не проявлялся.

Я вышла в коридор и на всякий случай заглянула к Дашке. Дашка и Машка сидели, склонившись над столом и, кажется, что-то вместе ели или мастерили. Услышали стук открывающейся двери и взглянули на меня в четыре одинаково больных глаза. Как будто бы смотрело одно существо. Четырехглазое, фантастическое, жвачное, несчастное. Я не выдержала и опустила глаза. Спросила про Кирилла. Не появлялся. На обратном пути мой взгляд задержался на шкафах с детективами. Вот тут, на этих полках, рассказы о том, как поубивали много десятков, если не сотен людей. И все это так одинаково и обыденно, скучно, по большей части малохудожественно… А часть этих рассказов о чужих смертях вообще называется ироническими детективами! Ироническими! У Зои был розовый атласный халатик, который давно стал ей мал, но она считала его шикарным и никак не хотела с ним расставаться. Тогда она спорола с него карманы, и сделала из них клинья, которые вшила под мышками и на талии. И еще она жарила тыквенные оладьи. А Федор выдувал радужные пузыри на всю Лиговку… Можно ли убить никому не нужную старуху-процентщицу? Что скажут нам эти шкафы?… Жуткая злость внезапно перехватила мне горло, запретила дышать. «Не переваливай с больной головы на здоровую!» – велела я себе, насильно отрывая взгляд от пестрых корешков и сознательным усилием переставляя ноги в сторону своей комнаты и стараясь не вспоминать О.Хаксли и его «дивный, новый мир». (Анжелика вспоминает эпизод из популярного фантастического романа Олдоса Хаксли «О, этот новый, дивный мир!», в котором группы клонированных детей приучают к зрелищу реальной смерти, чтобы они впоследствии воспринимали смерть человека, как нечто естественное, лишенное тайны и трагичности. – прим. авт.).

– Если Бога нет, то все позволено, – деловито сказала Ирка, взглядом встретив меня на пороге.

* * *

– Послушай, Анджа, а почему они двух своих детей назвали одинаково? – спросила Любаша. – Кира и Кирилл. Я такого никогда не встречала.

– Они думали, что это разные имена, – объяснила я. – Как Алена и Алина, или Андрей и Алексей. Им казалось – красиво и единообразно.

– Но – почему?! – Любаша прикрыла лицо ладонями, и из-за этого ее голос прозвучал не только надтреснуто, но и весьма гнусаво. – Кому мешала эта бедная женщина?!!

– Зою убили случайно, – устало сказала я. Ощущение после эпизода чувств в коридоре было таким, как будто бы я пару часов бегом носила туда-сюда кирпичи. Все-таки злость, а уж тем более ненависть – жутко изматывающее чувство. Интересно, как живут на свете иногда встречавшиеся мне субъекты, которые большинство окружающих их людей считают дураками и/или негодяями? А может, и нет таких вообще, и они просто прикидывались эдакими человеконенавистниками? Но – зачем?

– Откуда ты знаешь? – Ленка положила трубку.

– Молодые менты мне все рассказали.

– С какой радости?

– Их отделение находится под покровительством Сатурна. И моим. Если ты еще не знаешь, я – колдунья в восемнадцатом поколении.

– Как Гиппократ? – спросила Светка.

– Он был в семнадцатом, – возразила я. – И врачом.

– Что за бред, Анджа?! – удивилась Любаша. – В каком это смысле – колдунья?!

– Это они так думают, – пояснила я. – В смысле – менты.

– Рассказывай, – сказала Ленка. – И не про твои игры с ментами, а про Зою.

У меня вдруг возникло в виде точки и мгновенно раскинулось и разрослось внутри белое тоскливое чувство бесполезности всего на свете. Рассказывай, не рассказывай… Делай, не делай… В чем-то оно, это самое чувство, было даже парадоксально комфортным и уютным. И как будто бы отвечало на какой-то наболевший вопрос. Но как психолог и просто как человек, я знала доподлинно: стоит хоть раз поддаться ему и начать сочувствовать самой себе, спасения не будет – душа станет окончательно гладкой и ровной, как заснеженное поле.

– Зоя была на работе. В квартире вообще никого не было и не должно было быть. Аркадий и Браток – на службе. Наталья уехала покупать какую-то свою швейную фурнитуру. Дашка – на рынке. Дети в школе, Кира – в садике. У Семена кончилась выпивка и он ушел пить портвейн к приятелю на второй этаж. Фрося тоже отправилась по магазинам, а у нее на это уходит никак не меньше двух часов. И вот как раз в это время у Зои на работе заболела не то голова, не то живот. Там все, конечно, знали о ее несчастье, переживали, сочувствовали, как могли, и начальник бригады велел ей ехать домой, отлежаться. Все эти маляры-штукатуры подробно ментам отчитались, и никаких сомнений здесь быть не может: совпадение в чистом виде. Потом Зоя приехала домой на троллейбусе, по пути зашла в аптеку, там ее тоже запомнили, потому что она советовалась с аптекаршей насчет выбора препаратов. В квартире она успела раздеться, снять сапоги, надеть тапочки… Когда вошла в комнату, убийца уже ждал ее сбоку от двери с подвернувшимся под руку тяжелым предметом – обычным утюгом, который Зоя оставила на подставке, когда уходила на работу. Ударил ее утюгом по голове, оглушил, а потом задушил руками в перчатках…

– То есть, убивать он сначала не собирался, – сделала вывод Ирка. – А что же он вообще у вас делал?

– Менты уверены, что это был грабитель, – ответила я.

– Почему? У кого-то что-то пропало? – поинтересовалась Ленка.

– Нет вроде. Но он явно что-то искал.

– Так почему же он не спрятался, когда Зоя пришла? Ведь у вас такая квартира огромная. Мог бы потом и убежать – никто не заметил бы. Зачем убивать-то было? – с почти детской обидой воскликнула Любаша. Как будто грабитель-убийца нарушил правила какой-то игры, о которой предварительно договорился с Любашей.

– Да, – кивнула я в сторону коридора. – Я тоже читала в детективах, что квартирные воры избегают «мокрых» дел. Но, видимо, в жизни так бывает не всегда. К тому же он искал что-то именно в Зоиной комнате и, когда она вошла в квартиру, прятаться ему было попросту некуда. Разве что выпрыгнуть с балкона прямо на Лиговку. Но тогда у него было бы немного шансов уцелеть. Да и выход на балкон заколочен.

– Почему же он тогда просто не оглушил ее? – настаивала Любаша, которой, видимо, все не давали покоя вычитанные где-то или подсмотренные в кино стереотипы преступлений и преступников.

– Вероятно, убийца был весьма хладнокровным человеком, так как, по словам милиционеров, уже после убийства он продолжил обыск. Его задачей было что-то найти. Я заглянула туда. В комнате, где убили Зою, не просто все перевернуто, там даже обои со стенки содраны в трех местах…

– Что же он искал? Неужели ту золотую пластинку?! – воскликнула Ирка, а я, осознав и приняв ее слова, вдруг почувствовала необыкновенную легкость во всех членах.

Ну, разумеется! Убийца искал золотую пластинку Федора, которая теперь находится у Вадима, о чем последний, разумеется, знает, а убийца – наоборот. И значит Вадим никак, ну никаким боком не может быть замешан в это убийство!

– А может быть, и не пластинку, а еще что-то, из этой же серии, – задумчиво сказала Ленка, снова повергая меня в черную меланхолию. – Но вот в чем загадка: откуда он наверняка знал, что Зоя – не в курсе всех этих дел? Почему даже не попытался допросить ее, а сразу – убил? И еще: неужели Зоя, когда пришла, не заметила, что дверь – взломана?

– Дверь не взламывали – в том-то и дело! – вспомнила я. – Ее просто открыли, потом убийца, уходя, закрыл ее за собой.

– То есть как это «открыли»? – удивилась Светка. – Кто открыл? Или у убийцы был ключ?