Земля предков

Запах жареного мяса разносился по всей поляне. Ужин получился питательным — мясо с кукурузой. И хотя мяса было не так уж много почти на десяток пустых желудков, финикийцы поедали мясистые лапки неизвестного грызуна и ребра лесной свиньи с огромным удовольствием. Аж за ушами трещало.

— Это тебе не лапы ящериц и худосочная змейка, — нахваливал ужин Леха, вспоминая более чем скромный завтрак, — теперь есть чем желудок набить.

— Утром ты и ящериц нахваливал, — напомнил ему Федор, откусывая зубами от сочного куска мяса, казавшегося на вкус сладковатым.

— Так то когда было, — отмахнулся Леха, отправляя в рот очередную порцию.

— Вот еще бы вина, — добавил мечтательно Цорбал.

— На корабле его было много, — неожиданно вспомнил Пирг, обсасывая косточку.

Услышав это замечание, Леха вопросительно посмотрел на командира. Но тот лишь проговорил вполголоса:

— Утром решать будем, на свежую голову. А сейчас всем есть и спать. Отдохнуть надо. И без вина весело.

Когда плотный, хотя и не слишком обильный ужин, показавшийся беглецам настоящим пиршеством, закончился, Федор еще раз приказал всем спать. Огонь решил не поддерживать, крупных хищников по дороге сюда им не встречалось, да и тепло было в здешних широтах. Несмотря на то что оба сапотека пытались привлечь его внимание какими-то разговорами, Чайка ограничился простой охраной из двух дозорных, которые должны были сменять друг друга через равные промежутки.

— Утром поговорим, — объявил он недовольным сапотекам, устраиваясь прямо в панцире и в обнимку с фалькатой под развесистым деревом с толстыми ветками. Неподалеку от того места, где недавно горел костер и жарили мясо.

Краем глаза Федор заметил, как кто-то из воинов выкинул несъедобные объедки и кости в лес, но не придал этому значения. Заснул он довольно быстро и спал до поры до времени хорошо, — дикая усталость сразу дала о себе знать. Однако ближе к рассвету его начали мучить кошмары. Какие-то огненные обезьяны с горящими глазами нападали на него, стремясь откусить пальцы, затем вдруг явился бурый медведь с головой, как у каменного истукана, и попытался порвать его на части. Открыв глаза, Федор некоторое время лежал в холодном поту, прислушиваясь к ночным шорохам и редким крикам птиц. Его не оставляло ощущении, что на него кто-то смотрит. Он уже хотел было встать и проверить охрану, как вдруг заметил прямо над собой на дереве две большие светящиеся точки. Призрачно синие, почти незаметные. Это были глаза. И явно не глаза человека.

Чайка очень медленно, не поворачиваясь, ощупал ножны фалькаты, — оружие было на месте. Федор совершенно не двигался, но при этом он ощутил, что в глубине дерева произошло какое-то шевеление. Крупный зверь, а теперь Чайка не сомневался, то там притаился какой-то хищник, почуял, что Федор проснулся, и приготовился к прыжку.

«Успеть бы», — только и подумал он, выхватывая фалькату и, рывком перевернувшись на спину, выбросил лезвие вверх прямо перед собой. Буквально в ту же секунду на него с дерева обрушилась какая-то тень, и Чайка ощутил на своем лице дыхание огромного зверя, вслед за которым послышался грозный рык, переходящий в истошный вой. Он успел-таки выставить перед собой мощный клинок и ощутил, как тот вспорол шкуру, глубоко проникая в плоть хищника. Несколько секунд Федор молча боролся со зверем, придавившим его плечи двумя когтистыми лапами и пытавшимся откусить ему голову. Но засевшая в груди хищника фальката не давала ему опуститься ниже, и его пасть несколько раз захлопнулась буквально в паре сантиметров от головы военачальника карфагенян.

— Ах ты тварь, — прошипел Федор, пытаясь сбросить с себя дикое животное, но чувствуя, что слабеет с каждой секундой. Сил у этого зверя, несмотря на серьезную рану, было еще много. И он мог одной лапой разорвать Федору незащищенное лицо или шею, но упорно пытался достать его зубами, царапая лишь кожаный нагрудник. Это и спасло Чайку.

Спустя мгновение возле них уже было несколько человек, разбуженных дикими криками. В предрассветной мгле метнулись тени, и ягуар, а это был он, вздрогнул, получив копье в бок, а затем второе. Но из последних сил эта дикая, хоть и ослабевшая кошка наконец-то попыталась вцепиться Федору в шею. Он защищался, но руки его ослабли от постоянного напряжения, сопротивление почти прекратилось. Чайка отчетливо разглядел распахнутую пасть ягуара, метнувшуюся к нему в последнем порыве ярости, но тут во тьме сбоку тускло сверкнул клинок. Ягуар безвольно повис на Федоре, придавив его своей тушей, а через несколько секунд Чайка ощутил, как по его доспехам разливается теплая кровь хищника.

— А ну, помоги! — послышался сквозь туман голос Ларина, и вскоре туша поверженного ягуара была отброшена в сторону.

— Жив, командир? — наклонилось над ним знакомое лицо.

— Вроде бы, — неуверенно пробормотал Федор, отбросив фалькату и ощупывая насквозь пропитанный кровью кожаный нагрудник. Наплечники были сорваны, сшитые вместе части грубой кожи разошлись по швам, повсюду виднелись глубокие борозды от когтей.

С помощью Ларина он встал и с удивлением, словно все это произошло не с ним, воззрился на мертвого ягуара, плававшего в луже собственной крови. Рядом столпились все его воины с оружием в руках. Двое индейцев остановились на почтительном удалении от ягуара, уставившись на Федора. В их взглядах Чайка прочитал смесь восхищения и неописуемого ужаса от непоправимости случившегося.

— Чего смотришь? — обратился Ларин как ни в чем не бывало к одному из них. — Разделывай давай. Будем шкуру снимать.

Глава седьмая СУДЬБА ЯГУАРА

Однако индейцы отказались даже приблизиться к тому месту, где лежал мертвый ягуар, несмотря на красноречивые жесты Ларина. Наоборот, поняв его намерения, они в ужасе попятились к дальнему краю долины и там опустились на землю, припав к ней, и начали что-то бормотать.

— Оставь их, — приказал Федор, понемногу приходивший в себя, — не видишь, мы убили их божество.

— Так они что теперь, наши грехи замаливают? — уточнил Ларин, переводя вновь взгляд на самого Федора. — Ты бы лучше, командир, наших богов поблагодарил, что уберегли тебя от верной смерти. Кошка-то тебе досталась не из слабых.

— Это верно, — выдохнул Чайка, как-то отстранение разглядывая тушу убитого ягуара, распластанную на земле, и проводя рукой по окровавленным и разорванным в хлам доспехам, — еще немного и силы бы у меня закончились. Так что, брат, я твой должник.

— Да ладно, с кем не бывает, — отмахнулся Леха так, словно речь шла о сущей безделице, — подумаешь, ягуар. Мы и покрупнее хищников видали. Хорошо, что не лев.

— А богов я обязательно отблагодарю, — добавил Федор, вновь брезгливо ощупывая свой дырявый нагрудник. — Попозже, когда помоюсь.

— Предлагаю принести его в жертву, — подбоченившись, заявил Ларин, — ну хотя бы часть мяса, лучшую. Остальное съесть. А шкуру себе возьмешь, на память.

— Невежливо так поступать с местными богами, — на мгновение озадачился Чайка, а потом махнул рукой, — а впрочем, делай, как знаешь.

И отошел к ручью, пока его друг, подозвав нескольких помощников, в первых лучах рассвета разделывал мертвого ягуара прямо на глазах у обескураженных сапотеков. Индейцы не знали, куда им деться от ужаса, но не осмеливались помешать людям, победившим божество.

Федор между тем снял остатки панциря, лишний раз похвалив себя за предусмотрительность, бросил их тут же и с наслаждением облил лицо и грудь водой из ручья, смывая кровь. Струйки холодной воды проделали глубокие бороздки в почти запекшейся крови животного, покрывавшей все его тело, кроме разве что ног. Когда его лицо и торс вновь оказались чистыми, Федор оглядел себя с пристрастием. Однако не обнаружил никаких глубоких ран, которые мог не заметить в первые минуты после нападения местного божества. Лишь несколько длинных царапин на плечах и ребрах, но они были не опасны для жизни. Несмотря на всю свою силу и ловкость, ягуар смог лишь кончиками когтей достать Чайку. Даже лицо, всего в паре сантиметров над которым несколько раз с клацаньем смыкались челюсти хищника, оказалось в порядке. «Похоже, я в рубашке родился, — возблагодарил богов Федор и пошутил, расслабляясь: — Вернее, в панцире. И с фалькатой. А кстати, где она?»

Чайка вернулся к месту разделывания туши ягуара, процесс уже подходил к концу, и обнаружил свою окровавленную фалькату в паре метров от расчлененного ягуара.

— Вот ты, моя родная, — с любовью поднял свое оружие с земли Федор и, вновь вернувшись к ручью, омыл и его в холодной воде, — в который раз мне жизнь спасла.

Закончив разделку туши, Леха вывесил шкуру сушиться на открытом месте, и, еще раз посоветовался с командиром насчет мяса. А получив разрешение, велел раздуть угли и приступить к копчению. Федор, уже почти оклемавшийся от ночного нападения, не видел смысла бросать столько мяса. И не прошло и нескольких часов с момента вторжения ягуара на их стоянку, как финикийцы уже жарили его тело на медленном огне, принеся лучшую часть в жертву, как и полагалось. Опасность была позади, а впереди предстоял большой переход, и нужно было хорошенько подкрепиться.