Земля счастья

Так или иначе, Андрей начинал входить в политическую элиту Мангерыма. Пока его партия была совсем крошечная, и местные авторитеты не прибегали к нему за помощью, иммунитетом и лоббизмом, однако, примелькавшись в региональных и даже государственных СМИ, неутомимимые организаторские и ораторские способности постепенно стали капитализироваться, и если поначалу скудный ручеек средств едва хватал на аренду офиса и печать листовок с плакатами, то по прошествию нескольких месяцев он превратился в солидный поток, куда вливались совершенно разные источники.

Андрей сменил удобный тренировочный костюм и кожанку на респектабельную тройку, сперва очень непревычную. На выборах сумел добиться, уплатив, конечно, определенную сумму серьезным людям, прохода в парламент Мангерыма и стал уважаемым местным политиком.

Вверх он старался не лезть по двум причинам, во-первых, там действительно начиналась серьезная политика, и были фигуры другой весовой категории, а у него, кроме собственных ресурсов, по большому счету ничего и не было. А во-вторых, там начинали действовать уже правила, сходные с его прошлыми, только без трупов в багажниках. С его-то сомнительной биографией и очень нехорошими следами по всему региону любой политический противник смог бы вылить такой танкер компромата, что на всю оставшуюся жизнь не отмыться.

Шли годы. Ситуативно он примыкал то к одной мощной силе, то к другой, в зависимости от изменяющихся коммерческих интересов. То Андрей выводил своих пенсионеров с лозунгами, что берские могут обрести социальную справедливость только в Бабуине, которая идет верной дорогой в цивилизованный мир. Когда погода менялась, он немного изменял свои тезисы и теперь призывал к усилению особого статуса Мангерыма и тесному сотрудничеству с новой Империей. Наконец, когда мангерымские валары, которые паслись на своей поляне, оформляли в собственность подконтрольных ему фирм, тут же, естественно, исчезавшие в юридических черный дырах Бабуины, определенные участки земли, то Андрей говорил, что берские – братья с валарами и только в союзе и взаимопомощи можно достичь процветания острова. Это была обычная практика страны, и он ничем не выделялся среди десятков и сотен таких же политических образований.

Андрей со временем набрал еще больше веса, как физического, так и политического, и стал совсем уж грозной фигурой во всех смыслах. Он чувствовал, что находится на своем месте и совсем не стремился что-то менять, когда совершенно неожиданно для всех жителей Бабуины, новой Империи, да и всего мира, произошло Событие.

Глава 7.

Когда их полк подходил уже к Севастополю, то многие из их полка, никогда ранее не видившие море, ошеломленно остановились и смотрели на великолпеную картину.

Внизу открывался вид на две большие бухты, Северную и Южную, и так же на ряд мелких, а сам город жался к морю, будто черпая жизненную силу из него.

Все море, насколько хватало взгляда, до горизонта было в кораблях. Здесь были самые разные: огромные линкоры и крейсеры, небольшие, но крайне опасные эсминцы, юркие торпедные катеры, таинственные подводные лодки, но больше всего было заметно, естественно, транспортов. Десятки их выгружались у причалов, какие-то наоборот загружались чем-то неведомым, несколько стояли на рейде под охраной конвоев и ждали своей очереди.

Никто в городе, насколько сверху можно было судить, не слонялся без дела, все куда-то шли или выполняли свои обязанности. По узким извилистым улочкам, которые петляли серпантином, без устали гоняли грузовики. В общем, было заметно, что город готовится к серьезной обороне.

Руслан Юрьевич, или как его любовно называли в роте Дед, правильно сказал им, что в Симферополе они долго не задержались. Остановились на отдых всего на пару дней, после длительного марша и двинулись дальше. Город Алексей с товарищами особо не расмотрел, но показался ему совершенно обычным южным райцентром, где частные дома без какого-то порядка или плана раскинулись на огромные территории по плоской, почти как его Ленинград, местности.

После этого, их полк, как нестойкий, находился в резерве, когда советские войска пытались, потеряв уже Перекоп, не пустить немцев дальше вглубь Крыма. Сражение проходило на равных, но в самый ответственный момент немцы бросили свежие дивизии и оборона рухнула. Но это был лучший из худших варинатов: противник тоже понес тяжелые потери, к тому же, как говорили им штабные, сейчас разворачиваются решающие бои в районе Москвы и фашисты перебрасывают все мало-мальски боеспособные подразделения туда.

За прошедшие недели Архип зарекомендовал себя отличным бойцом, ему был дан пулемет, коим он страшно гордился.

Их определили в один из домов, где, по всей видимости, при царе был какой-то пансион или гимназия и до сих пор кое-где сохранилась великолепнейшая отделка.

– Все, пешие прогулки кончились, – утомленно пробормотал Абрам, стаскивая сапоги с израненных ног. Сколько мы прошли-то, а?

– Черт его знает, – Алексей блаженно растянулся на кровати. Мы не отдыхали как люди сколько не знаю сколько времени. Недели? Да, больше, месяцы.

– Да, – протянул Абрам, поглядывая в окно, где даже по южным меркам было заметно, что вступает в свои права осень.

Настроение друзей последнее время улучилось. Им удалось написать письма и отправить в Москву, чтобы постарались найти их близких. Насколько это было эффективным сказать сложно, но какую-то маленькую победу они ощущали. Пусть родные, где бы они сейчас ни были, узнают, что их защитники не погибли, и не в плену, а пусть и отступают, но бьются с врагом.

– Ну что, Архипка, где твои победы? Война сколько длится-то уже? Три месяца? Враг уже под Москвой, всю Украину и Беларусь занял, Прибалтику. Где мудрость партии и товарища Сталина.

Несмотря на то, что кроме них и Деда в комнате пока никого не было, они старались говорить вполголоса, потому, что тема была очень опасная.

– Где все те сталинские соколы и тысячи танков?

Сибиряк долго думал, наконец вздохнул:

– Да, война оказывается тяжелее, чем все думали. Но нас застали врасплох! Кто же знал, что враг нападет.

– Так на то оно и руководство, чтобы постоянно думать и быть начеку. Вот даже я, простой скульптор, когда читал газеты, всегда думал. Вот Гитлер, да? Завоевал всю Европу. Этой весной даже Югославию и Грецию. Дальше он куда пойдет?

– Мы думали, что в Англию. А он, подлец, на нас повернул.

– А что это кардинально меняет, – подал голос Абрам. Ну, взял бы он Англию и Черчилля и короля за мягкое место. Дальше что? Думаешь, остановился бы?

– Ну, а почему ты думаешь, что ему постоянно надо расширять свою власть? Вся Европа под ним. Кого завоевывать еще? Испанию? Да там и так его союзники-фашисты. Швецию? Там холодно и кроме руды ресурсов особо нет, да и там тоже союзники. Турцию? Думаю, последнее, что хочет Гитлер – это влезать на Восток.