Земля Злого Духа

– Не хотим! Не хотим! Ты – наш атаман, Иван свет Егорович, и иного не надобно!

Снова поклонился Еремеев, за доверие казачков поблагодарил, насчет же Мокеева так молвил: пущай, мол, молодшим атаманом будет, а так – десятком своим командует.

С тем все ратники согласились, Мокеев тоже поклонился в пояс – и кругу, и истинному атаману, даже руку к сердцу приложил… а глаза-то недобро бегали.

После подтверждения своей власти Иван внимательно выслушал доклады разведчиков. По их словам выходило, что преградившее путь стругам болото тянется неизвестно на сколько, конца краю ему не видно, не обойти пешему, суда не перетянуть.

– Трясина, господине, жуткая! Ни островков, ни лесков не видать аж до самого колдовского солнца! – почесав бороду, сообщил Василий Яросев.

Ганс Штраубе покивал:

– Думаю, герр капитан, обратно к морю идти надо. Болотину эту морем только и обойти.

– Что ж, – выслушал Иван, – морем так морем.

– Обратно, атамане, возвращаться придется – тут к морю ни реки, ни протоки нет.

Казаки выглядели разочарованными: еще бы, сколько шли, струги тащили – и все зря… Ни золота пока не добыли, ни капищ богомерзких не разрушили – о последнем больше всего сетовал отец Амвросий.

– Капищ, говорите, не разрушили? – прищурился атаман. – Золота не добыли? Погодите – будет вам все, и уже очень скоро. Историю свою вам сейчас поведаю – для всех, чтоб знали, на что идете. Есть у волхвов здешних злато, есть и капища, все это очень даже недалече есть.

Ватажники при таких словах воодушевились, шапки в воздух бросили, загомонили радостно – наконец-то начнется то, ради чего сюда и тащились! Золото… капища…

– Веди нас, атамане! Веди!

– Порушим вежи колдовские!

– Капища поганые пожжем!

– Злато да дев себе добудем, в шелках будем ходить, в бархате!

Дождавшись, когда не на шутку разошедшиеся казаки угомонятся, Еремеев тут же созвал малый совет – для решения конкретных вопросов по нападению на селенье сир-тя.

Все собралися у озера, на дальнем мысу: десятники, святой отец, Михейко…

Иван, как в прежние времена, вновь рисовал прутиком на песочке:

– Вот болотина, вот хижины их, домишки их, это вот – молодых воинов, а это – капище. Тут вот – река, за ней – еще одна деревня. Там засаду выставим.

Мокеев ухмыльнулся:

– А сами через болото пойдем?

– Частью… – погладил шрам атаман. – Да не сомневайтесь, кое-что придумаем.

…Ближе к обеду казачьи струги пустились в обратный путь, на поиски во всех подробностях описанных Еремеевым колдовских селений. Иване примерно помнил дорогу, да и Настя помогла – вспоминала, показывала:

– Вон, вон, в ту проку, да! А там – влево.

Так и плыли до самой темноты, а, когда встали на ночлег, атаман костры жечь не разрешил, всех предупредил строго:

– Хорониться надо. Спугнем! И вот еще… сейчас, перед сном, всем говорить о дороге к морю. Мол, к большой воде идем, наконец-то.

Конечно, вряд ли на таком расстоянии колдуны могли подслушать мысли, но тем не менее Иван все же лишний раз перестраховывался – не знаешь ведь, что от этих чертовых волхвов ждать.

Еремеев вспомнил вдруг безобразно нагую старуху мать Хоргой-ервя, Верховного колдуна в зловещей маске-черепе, переветника Карасева… Вспомнил. Покачал головой. Да, заглянув в девичий шатер, позвал Настю, вдругорядь весь путь уточнил, а потом влюбленные еще долго шептались… и целовались даже, а чего ж?

А утром атаман, самолично отправившись на разведку вместе с верными казаками, всем остальным велел плести из краснотала и бредины гати.

– Господи. – Прощаясь с милым до вечера, Настя покусала губы. – Гати эти…

– Болото-то неширокое – пройдем! – засмеялся Еремеев.

Девушка озабоченно нахмурила брови:

– Болото-то неширокое, спору нет… А ты не забыл ли, кто в болотине той живет?

– Не забыл, не забыл. – Хохотнув, атаман чмокнул суженую в щеку. – Жалко, конечно, тварюшек… ну да что уж.

И вот наконец настал тот день, который так ждали все казаки, на который уповали, лелеяли в самых сокровенных своих мечтах! Стояло хмурое раннее утро, накрапывал дождик, за плотными серыми тучами огненным желтым шариком разгоралось колдовское солнце, другое же – хорошее, доброе солнышко – еще и не встало, еще алело, золотилось зарею за брединою, за вербами, за высокими папоротниками.

Для начала Иван переговорил с отцом Амвросием, а затем – тайно – с Маюни. И того и другого просил об одном и том же, оба и покивали – и священник, и юный шаман: сделаем, мол, а как же!

…Первый отряд под личным командованием атамана на двух стругах свернул в левую протоку и скрытно от чужих глаз высадился на заросшем буйной растительностью бережку. Куда идти дальше, атаман точно не знал, однако уверенно полагался на слух, так и казакам своим наказал – слушайте, мол.

– А чего слушать-то, атамане? – шепотом поинтересовался Афоня.

Иван улыбнулся:

– Увидишь… То есть – услышишь, я хотел сказать.

И в самом деле, где-то неподалеку вдруг послышалось глухое рычанье, а потом вдруг раздался некий громкий звук, чем-то похожий на коровье мычание, только не мирное, а с некоей затаенною злобой.

– Ну, вот, – вскинув на плечо «хитрую» свою пищалицу, атаман погладил шрам. – Нашли, что искали.

– Кто это, Иване? – шепотом поинтересовался священник. – Дракон?

– Драко-он, кто ж еще-то. – Еремеев ухмыльнулся и, поудобнее перехватив пищаль, глянул на своих спутников. – Одначе идем потихоньку… Да подождем наших – когда еще весточку подадут.

– Должны бы – вскорости, – перекрестился священник.

– Должны…

Таясь в зарослях, ватажники осторожно пробирались на ворчанье дракона, пока не увидали ужасную, возвышающуюся над гигантскими папоротниками и деревьями голову с усеянной острейшими клыками пастью. Чудовище размером с небольшую церковь, видно что-то почуяв, вытягивало шею, принюхивалось и, словно петух, царапало когтистыми лапами землю.

– Теперь ждем! – Примостив пищаль на толстой ветке, Еремеев приложил палец к губам.

Все затаились. Ворчал, ворочая безобразной башкою, дракон. За папоротниками, за деревьями в синих разрывах дождевых туч показалось желтое доброе солнце.

А откуда-то издалека вдруг донесся пушечный выстрел! Потом еще… и еще… Целая канонада.

Ящер напрягся, повернул голову…

– Вот и славненько. – Тщательно прицелясь, Иван выстрелил, попав зубастой сволочи в глаз!

И тут же, почти сразу, бухнули пищали остальных казаков. Пораженный свинцовыми пулями дракон заверещал, словно тысячи свиноматок на бойне, дернулся, нелепо подпрыгнул и, с хрустом ломая деревья, тяжело завалился наземь.