Земляки по разуму

— Тогда выкладывай, Длинный.

Присев, Саньковский приготовился внимать.

— Как известно, профессионалов ловят достаточно часто, — начал издалека Длинный, вызвав на лицах друзей гримасы неудовольствия.

Кому на их месте было бы приятно слышать, что даже профессионалов ловят?.. И не просто ловят, а делают это «достаточно часто».

Длинный не обратил на мимику никакого внимания. Пустив элегантное колечко дыма, он продолжил:

— Ловят их потому, что у каждого вырабатывается свой характерный «почерк». То есть, им мешает и выдает с потрохами шаблонность мышления. Такая вот элементарщина, на которой погорел не один медвежатник. Любители же, такие, как мы, менее уязвимы в этом отношении, что дает некоторые преимущества…

— Ты не мог бы перейти поближе к делу?

— Минутку терпения, джентльмены удачи. Я веду к тому, что, чем нестандартнее ограбление, тем меньше шансов оказаться за решеткой.

— Если удастся вовремя смыться, — вставил Димка.

Только эта проблема и не давала ему покоя со вчерашнего дня. Совесть же спокойно спала, убаюканная утверждением, что он помогает другу в беде.

— О, это главное в любом деле, но об этом после. Сейчас я предлагаю вашему вниманию план самого необычного ограбления! Он прост…

— И поэтому гениален, — не удержался от сарказма Семен. — Только не говори, что он называется: «Революция»!

— …не требует расходов и стопроцентнонадежен! И безопасен!

— Ты можешь перестать бродить вокруг да около и просто сказать, что это за чудесный план? — не выдержал обилия рекламы Димка.

— С большим удовольствием! Он заключается в том, — Длинный откинулся в кресле, наслаждаясь триумфом, которого с ним пока никто разделить не мог, и родил алогичное, — что грабить банк мы не будем!

«Издевается», — подумал Саньковский.

«Подорвали здоровье старика золотые рыбки», — поставил диагноз Самохин и сделал пальцем у виска однозначный жест.

— Вы не поняли!

— Это участь всех гениев, — поскучнел лицом Димка.

— Я имею в виду, что мы не будем вламываться в открытые двери, размахивая оружием, чтобы нагнать страху на обслуживающий персонал! Оружие, кстати, стоит денег, а их у нас нет. Не будем мы также рыть подкоп и резать автогеном бронированные шкафы! Мы не будемделать всего этого, а ведь именно это обычно и называют ограблением, разве нет?

— А что мы будемделать? — возможность решить одним махом все свои финансовые проблемы не хотела давать Самохину покоя, несмотря на то, что поведение приятеля не внушало доверия к здоровью его души.

— Мы просто войдем в банк и возьмем деньги!

— Опять ты за старое! А сигнализация?

— Ее устанавливали прямо при мне, — похвастался Длинный. — Кроме того, там есть еще трое охранников.

— И мы просто входим в банк и берем деньги… Давай хотя бы помашем ржавыми топорами, как Раскольников, а? И скажем, мол, поднимайте руки добрые люди ибо в Писании сказано, что нужно делиться.

— Откуда ты знаешь, что там это сказано? — вытаращился на Димку Длинный.

— От верблюда!

— Фу, как остроумно. Вы бы сначала дослушали меня, а потом критиковали.

— Так говори, а не тяни кота за хвост! — выкрикнул Самохин и тут же забормотал мысленно: «Don't worry, Dima, be happy…»

— О каком верблюде речь? — поинтересовался Семен, боясь упустить малейшую деталь странного плана. — Кстати, насчет кота мне тоже не все ясно.

— Кот? Ах, кот, — Димке удалось немного расслабиться и он предположил. — Наверное тот, которого он накормил дохлыми рыбками…

— Нам понадобятся всего два баллончика со слезоточивым газом, — поспешил заговорить Длинный, подозревая, что диалог двух друзей может завести их черт знает куда, — и твоя, Семен, необыкновенная способность проникать в чужое тело…

— Ни за что! — моментально отреагировал Саньковский и для большей ясности повторил. — Никогда!

— Почему? Неужели ты ее потерял?

— Нет, но… — на Семена нахлынули воспоминания.

Берег проклятой речушки и Тохиониус со своей изуверской «защитной реакцией». Кем ему только не доводилось быть после этого?.. И инопланетянином, и милиционером, и козлом… Призрачным духом и даже своей женой! И после всего пережитого снова предлагать ему это? Ни за какие деньги.

— Что?

— Я поклялся, что никогда больше не буду этим заниматься, — твердо ответил он и улыбнулся, довольный своей удивительной бескорыстностью.

— Подумаешь, — презрительно протянул Длинный. — Плюнь ты на все свои клятвы ради святого дела.

— Нет, не могу.

— Наверное, тебе нужно помочь, — приятель подался вперед и проникновенно спросил, сверля взглядом. — Кому ты поклялся?

— Марии, жене…

— Ты бы еще теще поклялся! А лучше бы ей одной.

— Почему?

— Так было бы безболезненнее.

— Ты это о чем?

— Я имею в виду, что смерть человека, которому имел неосторожность дать клятву, автоматически от нее избавляет. Надеюсь, ты клялся только на время совместной жизни, а? Вспомни, это, скорее всего, звучало так: «Клянусь тебе никогда не пытаться жить в чужом теле и буду верным своему слову до гроба», не так ли?

— Ты не должен был этого знать! — Семен был потрясен, потому как именно такими были слова его клятвы.

— Мало ли чего я не должен! Вопрос в том, что тогда ты меньше всего задумывался над тем, до чьего гроба твоя клятва будет в силе, наивно полагая, что, согласно статистике, умрешь первым. Неужели ты думаешь, что Машка будет благодарна тебе, если умрет раньше и нищей?

— Я не думаю, что она скажет мне спасибо и в том случае, если умрет богатой… — задумчиво проговорил Саньковский и вдруг до него дошел весь кошмарный смысл слов приятеля. — Я сам убью тебя!

— Боже, какие мы темпераментные! Перестань петушиться, я просто пошутил, — Длинный снова закурил.

— Шутки у тебя людоедские, — Семен сел на стул, с которого вскочил в порыве праведного гнева.

— Дело не в шутках, а в том, что тебе предлагают. Подумай!

Эти слова были не лишены смысла и Саньковский начал думать. В процессе этого чисто психологического явления он неожиданно для самого себя пришел к потрясающему своей новизной выводу, что все течет и все меняется. Знать бы тогда, что времена изменятся не в лучшую сторону, то вряд ли пришло в голову бросаться словами…