Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Но обстоятельства, словно сговорившись, вечно удерживали его от правильных поступков. Над его ухом послышался тихий, писклявый голосок:

— Ваше высочество…

Повернувшись, Орсо увидел за своим плечом широкое, плоское и не вызвавшее у него никакой радости лицо Бремера дан Горста.

— Горст, тоскливый ублюдок! Как вы меня нашли?

Оскорбление не вызвало у Горста ни малейшей реакции — как не вызывало ее ничто другое.

— Должно быть, ориентировался на запах позора, — предположил Танни.

— Да, он здесь довольно силен, — согласился Орсо.

Он потянулся за своей жемчужной пылью, но обнаружил, что ее нет. Тогда он выхватил из руки Желтка бутылку и сделал щедрый глоток.

— За вами послала королева, — пропищал Горст.

Орсо сложил губы трубочкой, просунул в нее язык и издал долгий неприличный звук.

— Неужели у нее не нашлось занятий получше?

— Что может быть важнее для матери, чем благополучие ее старшего сына? — хохотнул Желток.

Взгляд Горста скользнул к его лицу и остановился на нем. Он ничего не делал, только смотрел, но этого было достаточно, чтобы смех Желтка превратился в нервное бульканье и затих. Невзирая на клоунский голосок, начальник стражи его величества был не тем человеком, с которым стоило шутить дурацкие шутки.

— Может, мы хотя бы прихватим с собой шлюх? — спросил у него Орсо. — Я заплатил за весь день.

Настал его черед встретить рыбий взгляд Горста. Он вздохнул.

— Танни, ты не мог бы проводить дам обратно в их резиденцию?

— О, я мог бы проводить с ними целые сутки, ваше высочество!

Эта реплика встретила новый взрыв фальшивого хихиканья. Орсо отвернулся от них без особых сожалений. Он терпеть не мог повешения, но девочки захотели пойти, а разочаровывать людей он тоже не любил. Правда, в результате, похоже, разочаровывал вообще всех.

За его спиной снова раздался тот странный звук, похожий на выдох, когда распахнулся следующий люк в настиле эшафота.

* * *

Орсо небрежно набросил шляпу на бюст Байяза, мысленно поздравив себя с тем, как восхитительно залихватски она легла на лысую голову легендарного кудесника.

Огромное пространство салона заполнилось эхом от его каблуков, когда он пустился через море сверкающих плиток мозаики к крошечному островку мебели в середине. Королева Союза расположилась на кушетке, угрожающе прямая, вся обсыпанная бриллиантами. Она словно росла посередине сиденья, как великолепная орхидея в расписном горшке. Едва ли стоило упоминать, что, хотя Орсо знал ее всю свою жизнь, царственные манеры этой женщины каждый раз поражали его заново.

— Мама, — проговорил он на стирийском. Ее раздражало, когда с ней говорили на языке страны, которой она правила, а по долгому опыту Орсо знал, что раздражать королеву Терезу не стоило практически никогда. — Я как раз собирался к вам зайти, когда меня нашел Горст.

— Ты, должно быть, принимаешь меня за какую-то особенную дурочку, — сказала она, поворачивая к нему лицо.

— О нет, что вы! — отозвался Орсо, наклоняясь, чтобы коснуться губами густо напудренной щеки. — За вполне обыкновенную.

— Право же, Орсо, твой акцент становится все более ужасным.

— Что поделаешь? Стирия чуть ли не целиком перешла в руки наших врагов, так что у меня почти нет возможности практиковаться.

Королева двумя пальцами сняла с его камзола едва заметную пушинку.

— Ты нетрезв?

— Ума не приложу, с чего мне быть нетрезвым. — Орсо демонстративным жестом взял со стола графин и налил себе бокал вина. — Я вынюхал как раз необходимое количество жемчужной пыли, чтобы уравновесить действие шелухи, выкуренной мной с утра. — Он потер нос, все еще сохранявший приятное онемение, и поднял бокал, салютуя матери: — Еще бутылочка-другая, чтобы сгладить шероховатости, — и мне обеспечено приятное плавание вплоть до самого обеда!

Королевская грудь, сдерживаемая корсетом — настоящим произведением искусства, могущим поспорить с любым из чудес новой эры, — величественно приподнялась: королева вздохнула.

— Праздность — черта, которую люди до определенной степени ожидают видеть в кронпринце. Когда тебе было семнадцать, она выглядела вполне обаятельной. В двадцать два это начало несколько надоедать. Но сейчас тебе уже двадцать семь, и положение кажется мне отчаянным.

— Ох, мама, вы даже не представляете! — Орсо упал в кресло, столь дико неудобное, что ощущение было, словно его пнули в зад. — Уже много лет я пребываю в состоянии полнейшего стыда за самого себя.

— Почему бы не попробовать найти себе дело, которым ты мог бы гордиться? Тебе не приходила в голову такая мысль?

— Приходила, и оставалась там на целые дни. — Он критически нахмурился, подняв свой бокал против одного из огромных окон и изучая вино на просвет. — Но в таком случае мне придется его делать, а ведь это так утомительно!

— Честно говоря, твоему отцу не помешала бы поддержка. Он слабый человек, Орсо.

— Да, вы никогда не устаете твердить ему это.

— И сейчас трудные времена. Последняя война закончилась… не очень хорошо.

— Она закончилась очень даже неплохо, если тебя зовут король Яппо Стирийский.

— Однако тебя… зовут… по-другому! — Его мать выговаривала каждое слово с ледяной четкостью.

— К сожалению для всех заинтересованных лиц.

— Ты смертельный враг короля Яппо и законный наследник всего того, что он и его трижды проклятая Талинская Змея у тебя украли, и сейчас самое время, чтобы ты начал принимать свое положение всерьез! Наши враги повсюду. В том числе и внутри границ Союза.

— Я знаю. Только что присутствовал при повешении трех из них. Двое крестьян и пятнадцатилетняя девчонка. Она обмочилась. Никогда не чувствовал большей гордости за себя.

— В таком случае, надеюсь, ты явился ко мне в достаточно восприимчивом настроении.

Мать Орсо дважды резко хлопнула в ладоши, и в помещение вошел лорд-камергер Хофф. Важный, с выпирающим из-под жилета животом и тощими как палки ногами, затянутыми в тесные брюки, он больше всего походил на призового петуха, ревниво обходящего двор фермы.

— Ваше величество!

Он поклонился королеве так низко, что практически обмахнул кончиком носа мозаичный пол.

— Ваше высочество!

Орсо он поклонился не менее низко, но каким-то образом сумел вложить в это движение выражение безграничного презрения. Или, возможно, Орсо просто увидел в его подобострастной улыбке отражение собственного презрения к себе.

— Я буквально просеял весь Земной Круг в поисках наиболее подходящих кандидатур. Смею ли надеяться, что среди них может оказаться будущая Высокая королева Союза?