Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— Сейчас уже поздновато думать об этом, как ты считаешь? — гаркнул Орсо. — Теперь, когда на полях штабелями в пять слоев навалены мертвецы?

Конечно, Савин не предполагала, что они станут обмениваться милыми колкостями, как делали когда-то. Но прежде она никогда не видела его по-настоящему рассерженным. Ей пришло в голову, что, возможно, она сделала ужасную ошибку. Что, возможно, ей следовало бежать, пока у нее была такая возможность; бежать и не останавливаться.

— Итак, скажи мне: ты участвовала во всем этом?

Он по-прежнему отказывался смотреть на нее. Желвак на повернутой к ней скуле ходил ходуном. Савин вдруг отчетливо поняла, что ему достаточно одного слова, чтобы ее повесили вместе с остальными. До этого момента ей и не снилось, что он на это способен. Теперь она не была так уверена.

Ложь ей бы не помогла. Оставалось только сказать правду.

— Да, — прошептала она. — Участвовала, и в полной мере.

— Я был бы изумлен, если бы оказалось иначе. Но почему-то не оставлял надежды. — Орсо оскалился. — Некоторое время назад я получил письмо, предупреждавшее меня о заговоре с целью моего свержения. Заговоре, подготовленном членами Открытого совета — при участии их друзей на Севере.

Савин прикрыла глаза. Рикке. Это могла быть только Рикке. Она не просто их подвела — она их предала. Может быть, она действительно могла видеть будущее… Савин, наверное, восхитилась бы ее тактическим талантом, если бы у нее еще оставались силы на эмоции. Что-то весьма похожее она могла бы проделать сама. Теперь, впрочем, это не имело значения.

Вновь открыв глаза, она обнаружила, что Орсо смотрит на нее с очень странным выражением на лице.

— Почему? — спросил он.

Савин сглотнула. У нее было все продумано: в каких выражениях она это скажет, как незаметно переложит вину на других; все слова выбраны тщательнейшим образом, как актеры для театрального представления. Но теперь все ее извинения полились наружу сплошным мутным потоком:

— Они уже начали все планировать — Ишер и другие! У меня не было выбора! Я могла только…

— Не то, — прервал Орсо, с усилием выговаривая каждое слово. — Я спрашиваю… почему ты выбрала его… а не меня?

Ей следовало бы знать, что он спросит об этом. Но она говорила себе, что ему уже все равно. Что все это похоронено в прошлом и никогда не будет извлечено на свет. Теперь она поняла свою ошибку. Она уставилась на ковер, ее лицо пылало, дыхание прерывалось.

— Что я такого сделал? Почему ты на меня ополчилась? — Он подступил ближе, его губы растянулись, обнажив зубы. — У тебя вообще есть сердце?

Сердце у нее было, и сейчас оно колотилось вовсю. Ее израненный череп, казалось, был готов расколоться. Орсо ухватился за подлокотники ее кресла так, что побелели костяшки; она отпрянула, отвернув лицо. Он склонился над ней, оскалившись, брызжа слюной, тыча пальцем в свою грудь:

— Я тебя любил! Я тебя до сих пор люблю, мать твою растак! Смешно, да? После всего, что ты сделала!

— Прости меня… — прошептала Савин. — Прости…

— Мне не нужны твои извинения, я хочу знать: почему? — Он выкрикивал это снова и снова: — Почему? Почему? Почему?!.

— Потому что я твоя сестра! — завопила она ему в лицо.

Она чувствовала отвращение. И стыд. И ужас.

И облегчение.

Только сейчас она поняла, насколько эта тайна разъедала ее изнутри. Она встретилась с ним взглядом и беспомощно пожала плечами:

— Я твоя сестра.

Никогда она не видела, чтобы на лице человека сменялось столько выражений крайних чувств за такое короткое время. От ярости — к замешательству — к отвращению — к недоверию.

— О чем ты говоришь?

Он отпрянул от нее, отдернул руки от подлокотников кресла, поднял одну руку, словно защищаясь от удара.

— О чем ты говоришь?!

— Я хотела ответить согласием! — Признание вскипело в ней, тошнотворное, как дерьмо, выливающееся из разбитой сточной трубы. — После Вальбека. Это правда! Я хотела… Я ничего так не хотела! Ты был единственным, что у меня было хорошего… за всю жизнь… И я пошла к матери…

Она закрыла глаза, чувствуя, как слезы обжигают веки. Немного печали. Очень много страха.

— И она сказала мне… что я не могу выйти за тебя. Она сказала… что они с твоим отцом… — Савин еще крепче зажмурилась, с трудом выпихивая из себя слова: — Они были любовниками! Еще до того, как он стал королем. И в результате родилась я. Я — твоя сестра! Наполовину. Единокровная. Это правда! Я не могла…

— Это ложь. — Лицо Орсо сморщилось от невозможности поверить. — Это не может быть правдой!

— Ты знаешь, что это так. И я знаю. Мой отец… — она слегка поперхнулась, — в смысле, архилектор Глокта… он сделал моей матери предложение. Чтобы она была в безопасности. Он воспитал меня как свою дочь. Я ничего не знала… до тех пор, пока она мне не сказала. Это правда. А потом… я не знала, что делать! Я не могла выйти за тебя. Не могла даже сказать тебе почему. А когда я увидела, как ты ненавидишь меня за это… это было пыткой!

Она поняла, что тянется к нему, простирая руки.

— Это до сих пор пытка.

Орсо отступил назад, наткнулся на стул и опрокинул его.

— После этого я совсем потерялась. — Она с трудом поднялась и сделала к нему неверный шаг. — Я потеряла способность здраво рассуждать. Я только… делала вид… что это я. У меня все время было чувство, что я так и не выбралась из Вальбека! Я не могла видеть… ничего, кроме своих амбиций… У меня ничего больше не оставалось!

Жалкие оправдания рассыпались в прах в ее пересохшем рту.

— Лео… он хороший человек. Мог бы быть… но он так легко ведется! Ишер и остальные подбили его на это. — Она снова закрыла глаза, и по ее лицу полились слезы. — И я, я тоже подбивала его. Вини меня, не его! Я хотела… Я теперь даже не знаю, чего я хотела!

У нее не осталось сил стоять, и она опустилась на колени.

— Умоляю тебя, смилуйся! Прости моего мужа. И меня. И нашего ребенка. — Стиснутые перед грудью руки, лицо, мокрое от слез, в носу хлюпает. Банально до идиотизма. — Я знаю, что этого не заслуживаю, но это все, что я теперь могу! Прошу тебя, Орсо…

Он смотрел на нее сверху вниз, все еще не опуская руку, словно хотел ее оттолкнуть. Оттолкнуть то, что она говорила.

— Горст! — взвизгнул Орсо.

— Нет! Орсо, прошу тебя! — Она была готова хвататься за его лодыжки. — Я не знала! Честное слово…

Дверь рывком отворилась, и Бремер дан Горст вошел в комнату. Огромный. Безжалостный.

— Уведи ее!

Горст взял ее под руку — с неожиданной мягкостью. Однако было совершенно ясно, что сопротивляться бесполезно.

— Пожалуйста! — всхлипывала она, пока Горст наполовину вел, наполовину нес ее к выходу. — Орсо!