Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.
Шрифт:
«Похоже, наставник Гойл пополнил ряды своего цирка уродцев».
В центре этого сброда, как у себя дома, стояла практик Витари и, тыкая по сторонам пальцем, раздавала указания.
«Ни за что бы не подумал, что в ней живут материнские инстинкты, впрочем, у всех нас есть скрытые таланты».
Глокта вскинул руку и поинтересовался:
— Кого убиваем?
Взгляды собравшихся разом обратились к нему. Витари подошла к Глокте, сведя брови над веснушчатой переносицей.
— Вы что здесь делаете?
— То же я могу спросить и у вас.
— Если вы понимаете, что пойдет
Глокта улыбнулся.
— Если бы я понимал, что пойдет мне на пользу, я бы не лишился зубов. Теперь вопросы — все, что у меня осталось. Ну, и какой вам прок рыться здесь, в пыли?
— Это не мое дело и уж тем более не ваше. Ищете предателей — загляните для начала в собственный дом.
— Что бы это значило?
Наклонившись к нему, Витари прошептала:
— Вы спасли мне жизнь, так позвольте отплатить тем же: уходите. Уходите и больше не возвращайтесь.
Глокта дохромал до тяжелой двери своего кабинета.
«В том, что касается Байяза, мы в расследовании не продвинулись ни на шаг. Нет ничего, что вызвало бы столь редкую улыбку его преосвященства. Призыв и подчинение. Боги и демоны. Сплошные вопросы».
Глокта торопливо вставил ключ в замочную скважину. Ему не терпелось поскорее рухнуть на стул, разгрузить больную ногу.
«Что понадобилось в Университете Гойлу? Гойлу, Витари, да еще двум дюжинам практиков, вооруженных до зубов?»
Морщась, Глокта переступил через порог.
«Должно быть нечто…»
— Ах! — Он почувстовал, как трость выдернули у него из руки, и повалился в сторону, хватаясь за воздух. Что-то ударило его по лицу, в голове загудело от боли. В следующий миг его спина встретилась с полом. Охнув, он моргнул. Во рту стало солено от крови. Комната бешено вращалась перед глазами.
«Ох же, кулаком да по морде, если не ошибаюсь. Верное средство».
Глокту схватили за шиворот и оторвали от пола. Воротник больно впился в горло, и он всхрипнул как цыпленок, которого душат.
Другая рука ухватила его за пояс, и Глокта буквально повис в воздухе, скребя половицы коленями и мысками сапог. Он машинально дернулся, чем только вызвал прострел боли в спине.
Тут его собственной головой отворили дверь в ванную, да так, что, распахнувшись, та с треском хлопнула о стену. Его поднесли прямо к ванне, из которой еще не слили воду после утреннего купания.
— Стойте! — проквакал он. — Кто… бргх-х-х-х!..
Голова ушла под воду; изо рта и ноздрей вырвались пузыри воздуха. Так его и держали, пока он от страха и удушья пучил глаза, пока ему не стало казаться, что легкие вот-вот лопнут. Потом его наконец выдернули.
«Простой прием, но оттого не менее эффективный. Мне жутко не по себе».
Глокта хватил ртом воздух.
— Что вы… бргх-х-х-х!..
Снова в темноту, невольно выпустив весь воздух, что успел втянуть в легкие.
«Кто бы это ни был… они дают мне дышать. Не убивают. Хотят размягчить для допроса. Я бы даже посмеялся над иронией судьбы… только воздуха нет…»
Глокта принялся биться в стенки ванны и сучить ногами. Без толку. Рука, что держала его за загривок, казалось,
было сделана из стали.«Не дышать… не дышать… не дышать!»
Он уже начал втягивать в себя большой глоток грязной воды, когда его снова дернули назад и бросили на пол. Глокта кашлял, пытался дышать и блевал водой одновременно.
— Ты — Глокта? — отрывисто прозвучал женский голос с сильным кантийским акцентом.
Женщина присела перед ним на корточки, положив на колени длинные смуглые руки. Мужская рубашка мешком висела на плечах незнакомки, мокрые закатанные рукава липли к тощим запястьям. Коротко стриженные черные волосы торчали сальными пучками-локонами. Через жестокое лицо тянулся тонкий бледный шрам, на губах застыл угрюмый изгиб, однако по-настоящему настораживали глаза: они мерцали желтым огнем в слабом свете из коридора.
«Неудивительно, почему Секутор так неохотно отправился за ней шпионить. Следовало его послушать».
— Ты — Глокта?
Отпираться смысла не было, и потому он, утерев с подбородка слюну, тряхнул головой.
— Да, я — Глокта.
— Зачем ты следишь за мной?
Глокта через боль принял сидячее положение.
— С чего ты взяла, что я стану отвечать какой-то…
Ее кулак врезался прямо в кончик подбородка. Охнув, Глокта клацнул челюстями, и один зуб даже вонзился снизу в язык. Он бессильно привалился к стене; голова закружилась. Когда он более-менее пришел в себя, то сквозь слезы увидел, как женщина смотрит на него, прищурив желтые глаза.
— Буду бить, пока не заговоришь. Или убью.
— Премного благодарен.
— Благодарен?
— Думаю, ты могла бы чуть отпустить мою шею. — Глокта улыбнулся, показав окровавленный зуб. — Ради тех двух лет, что я провел в плену у гурков. Два года во мраке императорских тюрем. Два года меня резали, пилили, жгли. Думаешь, пара зуботычин меня пугают? — Он рассмеялся ей в лицо, брызжа кровью. — Да мне ссать и то больнее! По-твоему, меня страшит смерть? — Он подался вперед и поморщился от прострела в спине. — Каждое утро… что я просыпаюсь… для меня разочарование! Хочешь ответов — отвечай и ты. Баш на баш.
Она долго смотрела на него немигающим взглядом.
— Ты был в плену у гурков?
Глокта указал на свое изувеченное тело.
— Вот чем они меня наградили.
— Ха, значит, мы оба потеряли многое из-за них. — Кантийка села на пол, скрестив ноги. — Вопросы. Баш на баш. Попытаешься соврать мне…
— Вопросы… Я бы показался негостеприимным хозяином, если бы не позволил тебе спрашивать первой.
Женщина не улыбнулась.
«Да у нее беда с чувством юмора».
— Зачем ты следишь за мной?
«Можно солгать, но что толку? Точно так же можно умереть и сказав правду».
— Слежу я за Байязом, а вы с ним друзья. За Байязом нынче следить затруднительно, поэтому наблюдаю за тобой.
Незнакомка нахмурилась.
— Байяз мне не друг. Он обещал мне месть, вот и все. И слова он все еще не сдержал.
— Жизнь полна разочарований.
— Жизнь — сплошное разочарование. Твой черед спрашивать, калека.
«Искупает ли она меня снова, получив ответы? Станет ли этот день для меня последним?»