Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— Владеет.

— Будь я хоть наполовину мужчиной, я бы…

— Ты не таков. Поэтому — уймись.

Лицо у генерала Ганмарка было до странности кротким. Усы безвольно свисали, светло-серые глаза постоянно слезились, что придавало ему выражение бесконечной печали. Ходили слухи, будто из армии Союза Ганмарка вышвырнули за любовную нескромность, допущенную в отношении другого офицера, после чего он переплыл море в поисках хозяина с более широкими взглядами. Широта же взглядов герцога Орсо по отношению к слугам являлась воистину безграничной, лишь бы те служили, как следует. Монца с Бенной были достаточным тому доказательством.

Ганмарк чопорно кивнул ей:

— Здравствуйте, генерал Меркатто. — Чопорно кивнул Бенне: — Здравствуйте, генерал Меркатто. — И обратился к Фоскару: — Граф, вы не забросили свои упражнения, надеюсь?

— Сражаюсь каждый день.

— Тогда, пожалуй, мы еще сделаем из вас фехтовальщика.

Бенна фыркнул.

— Или тупого вояку.

— И то, и это неплохо, — пробубнил Ганмарк с отрывистым союзным акцентом. — Человек без дисциплины не лучше собаки. Солдат без дисциплины не лучше трупа. А то и хуже. Труп хоть не является угрозой для собственных товарищей.

Бенна открыл было рот, но Монца его опередила. Успеет еще выставить себя олухом, коли ему так хочется.

— Как прошел ваш поход?

— Свою роль я сыграл — не подпустил к вашим флангам Рогонта с осприанцами.

— Придержали герцога проволочек? — усмехнулся Бенна. — Да, это было нелегко.

— Роль всего лишь вспомогательная — маленький комический эпизод в великой трагедии. Но публике, надеюсь, понравился.

Эхо шагов зазвучало громче, когда они проследовали через другую арку в ротонду, расположенную в самом центре дворца. Ее круглые стены были сплошь заставлены скульптурами, изображавшими сцены из глубокой древности — войны между демонами и магами и прочий вздор. Высокий купол над головой украшала фреска — средь грозовых туч семь крылатых женщин с гневными лицами, в доспехах и при оружии. Парки, вершительницы судеб земли. Величайшая работа Аропеллы, занявшая у него восемь лет, как слышала Монца, и неизменно заставлявшая ее чувствовать себя хрупкой, слабой и совершенно ничтожной. Ощущение, к которому не привыкнуть. Таков и был замысел мастера…

Оттуда они вчетвером начали подниматься по лестнице, столь широкой, что в ряд по ней пройти могло вдвое больше человек.

— И где же вам пригодились ваши комические таланты? — спросила Монца у Ганмарка.

— По дороге к воротам Пуранти и обратно, с огнем и мечом.

Бенна криво усмехнулся.

— Неужто сражались по-настоящему?

— Зачем бы я стал это делать? Вы не читали Столикуса? «Животное прокладывает с боем путь к победе…»

— «Генерал идет к ней маршем», — закончила Монца. — Смеха много вызвали?

— Не у врага, полагаю. Смеялся мало кто, но это война.

— Я так нахожу время повеселиться, — вставил Бенна.

— Некоторые смеются легко. Чем завоевывают сотрапезников. — Ганмарк устремил кроткий взгляд на Монцу. — Вы, как посмотрю, даже не улыбаетесь.

— Еще успею. Когда придет конец Лиге Восьми и Орсо станет королем Стирии. И все мы расстанемся с мечами.

— Мой опыт говорит, что на покое они обычно не задерживаются. Так и норовят вернуться обратно в руки.

— Смею предположить, вас Орсо оставит при себе, — сказал Бенна. — Хотя бы для того, чтобы полировать полы.

Ганмарк и бровью не повел.

— В таком случае у его превосходительства будут самые чистые полы во всей Стирии.

Лестница вывела их к высоким дверям из инкрустированного дерева, украшенным резными львиными мордами. Где расхаживал взад-вперед, подобно старому преданному псу под дверью хозяйской спальни, коренастый вояка — капитан Карпи Верный, один из первых бойцов, вступивших в Тысячу Мечей. Его широкое, обветренное, честное лицо было все исполосовано шрамами.

— Верный! — Бенна схватил старого наемника за огромную как лопата руку. — Карабкаться на гору, в твоем-то возрасте! Разве ты не должен сейчас развлекаться с девками?

— Развлекался бы, — Карпи пожал плечами. — Да за мной послал его светлость.

— И ты, как верный слуга… послушался.

— Почему меня и кличут Верным.

— Как дела в Борлетте? — спросила Монца.

— Все спокойно. Большинство наших встало лагерем за стенами города, с Эндишем и Виктусом. Так я решил, чтобы не спалили город ненароком. Во дворце Кантейна оставил лишь самых надежных, под присмотром Сезарии. Все старики, вроде меня, еще со времен Коски. Люди бывалые, попусту не дергающиеся.

Бенна хихикнул:

— Медленно соображающие, хочешь сказать?

— Медленно, да верно. Мы своего всегда добьемся.

— Что ж, пошли? — Фоскар навалился плечом на одну из створок и не без труда открыл дверь.

Ганмарк и Верный последовали за ним. Монца чуть замешкалась, пытаясь принять свой самый суровый вид, но встретилась глазами с Бенной, который ей улыбнулся, и невольно улыбнулась в ответ. Придвинулась, шепнула ему на ухо:

— Люблю тебя.

— Конечно, любишь.

Он переступил порог. Монца шагнула следом.

Личный кабинет герцога Орсо являл собою мраморный зал величиной с торговую площадь. По одной его стене располагался горделивый ряд высоких окон, которые были открыты, и ветер, залетая внутрь, шелестел яркими портьерами. Длинный балкон под окнами выходил на крутой обрыв и потому казался висящим в воздухе.

Противоположную стену сплошь покрывали картины, писанные лучшими художниками, на коих под слоем предохраняющих от разрушения масел были изображены величайшие в истории битвы: победы Столикуса, Гарода Великого, Фаранса и Вертурио, призванные дать понять всем и каждому, что Орсо — последний в ряду королей-победителей. Пусть даже прадед его был узурпатором и обычным преступником в придачу.

Самая большая картина, высотой не менее десяти шагов, бросалась в глаза с порога. Портрет великого герцога Орсо, разумеется. Он сидел верхом на скакуне, вставшем на дыбы, и, высоко подняв сверкающий меч, пронзительным взглядом уставился на далекий горизонт, как бы призывая своих людей к победе в битве при Итрии. Словно художник знать не знал, что Орсо в том сражении оставался во главе войска недолго.

Но — как сам герцог частенько говаривал Монце — что такое скучная правда против прекрасной лжи?..

Герцог Талина во плоти восседал за письменным столом, держа в руке вместо меча ручку. Рядом стоял высокий сухопарый господин с крючковатым носом, глядя на лежавшие перед герцогом бумаги с пристальным вниманием грифа, дожидающегося смерти истомленного жаждой путника. Позади них стену подпирало огромное тулово — Гобба, телохранитель Орсо, с шеей толстой, как у борова. В раззолоченном кресле близ стола сидел, небрежно развалясь и закинув ногу на ногу, Арио — старший сын и наследник герцога. В руке у него был бокал с вином, по красивому изнеженному лицу блуждала расслабленная улыбка.