Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.
Шрифт:
«Как и в жестокости».
— Когда состоится мой суд?
— Суд? А зачем? Ты числишься погибшим, и я не собираюсь исправлять это ошибочное мнение.
— У меня есть право обратиться к открытому совету, — завопил Сульт, гремя цепями. — Я требую… Проклятье! Я требую слушаний!
Глокта фыркнул.
— Отбросим требования, но взгляни вокруг. Некому вас слушать, даже мне некогда. У нас слишком много дел. Заседания открытого совета прекращены на неопредленное время. В закрытом совете все поменялось. О тебе забыли. Теперь всем распоряжаюсь я. Вы и мечтать о таком не могли.
— Ты — шавка
— Совершенно верно. И возможно, со временем я смогу ослабить его поводок, как сумел ослабить твой. Не сильно, но достаточно, чтобы дела шли по-моему.
— И не надейся! Тебе никогда от него не избавиться.
— Посмотрим. — Глокта пожал плечами. — Место главного раба — не самая страшная участь. Есть и пострашнее. Я сам видел.
«И пережил».
— Глупец! Мы могли получить свободу!
— Нет, не могли. Между прочим, свобода — весьма переоцененное понятие. У каждого есть обязанности и обязательства, каждый перед кем-то в ответе. По-настоящему свободны только никчемные людишки. Отребье. И мертвые.
— К чему теперь все это? — Сульт покосился на стол. — Зачем? Задавай свои вопросы.
— О, мы не ради этого сюда пришли. Не в этот раз. Не ради ответов, не ради правды, не ради признаний. Все ответы мне уже известны.
«Тогда зачем я делаю это? Зачем?»
Глокта медленно подался вперед.
— Мы здесь ради удовольствия.
Сульт пристально посмотрел на него и зашелся безумным хохотом.
— Удовольствия? Зубов ты себе все равно не вернешь! И ногу не вернешь! И прежнюю жизнь не вернешь!
— Конечно, нет. Но я могу забрать их у тебя.
Глокта напряженно, медленно, мучительно повернулся и оскалился в беззубой улыбке.
— Практик Пайк, будь добр, покажи нашему пленнику инструменты.
Пайк мрачно взглянул на Глокту. Потом мрачно взглянул на Сульта. На долгое мгновение замер без движения.
Затем сделал шаг вперед и поднял крышку ларца.
Начало
«Знает ли дьявол о том, что он — дьявол?»
Склоны долины старым шрамом прорезала черная дорога, что спускалась к мосту, шла через реку и вела к воротам Карлеона. Среди белоснежного покрова там и сям торчали острые черные стебли осоки, черные пучки травы, черные валуны. Снег присыпал черные ветви деревьев. Город казался скоплением белых крыш и черных стен, вдавленных в развилину черной реки под тяжелым серым небом.
Логен задумался. Не так ли видит мир Ферро Малджин? Черное и белое — а больше никаких цветов. Интересно, где она сейчас? Как она? Вспоминает ли Логена?
Нет, наверное.
— Вернулись.
— Ага, — сказал Трясучка. — Вернулись.
Всю долгую дорогу от Уфриса он молчал. Да, они не раз спасали друг другу жизнь, но беседа — это другое дело. Похоже, Логена Трясучка все еще недолюбливал. И это вряд ли изменится.
Ехали в молчании, длинной цепью вытянувшись по берегу черного полузамерзшего ручья. Дыхание людей и коней вырывалось облачками пара. Упряжь резко позвякивала на морозе. Копыта гулко постукивали по бревнам моста. Всадники подъехали к воротам, где Логен когда-то говорил с Бетодом.
Отсюда, с крепостной стены, Логен его и сбросил. Круг, в котором он убил Ужасающего, наверняка давно зарос травой, а потом его скрыл выпавший снег. Так и с людскими поступками — их сначала скрывают, а после придают забвению.Никто не вышел навстречу, да Логен этого и не ждал. Появление Девяти Смертей — не повод для радости, особенно в Карлеоне. В первый приезд никому не поздоровилось, да и потом лучше не стало. Народ по домам попрятался, ждут, что их сейчас жечь живьем будут.
Он соскочил с коня, оставил Красную Шапку с парнями и вместе с Трясучкой поднялся вверх по крутому мощеному проходу к воротам внутренней стены. За ними во все глаза следили какие-то карлы. Похоже, приспешники Доу, с виду суровые ублюдки. Один ухмыльнулся. Половины зубов во рту не было.
— Король пожаловал!
— Девять Смертей! — заорал второй, застучал по щиту. — Король Севера!
Он прошел через заснеженный двор, подошел к дверям большого зала, толкнул створки. Внутри царил такой же холод, как и снаружи. Высокие окна в конце зала были распахнуты, из ущелья доносился грохот и рев холодной реки. Трон Скарлинга стоял на помосте, отбрасывая длинную тень на грубо обтесанные половицы.
На троне кто-то сидел. Логен понял это, когда его глаза привыкли к полумраку. Черный Доу. Тускло блеснул металл боевого топора и меча, прислоненных к подлокотнику. Всегда привык держать оружие под боком. Как и он сам.
Логен ухмыльнулся.
— Ну как, удобно, Доу?
— Заднице твердо, правду сказать. Но все лучше, чем в грязи.
— Нашел Кальдера и Скейла?
— Ага, нашел.
— И что, покойники теперь?
— Нет пока. Я решил другой подход попробовать. Мы с ними поговорили.
— Поговорили? С этими ублюдками?
— Ну, бывают и похуже. А где Ищейка?
— На юге остался, с Союзом разговоры ведет. Глядишь, договоримся о чем.
— А Молчун?
Логен покачал головой.
— Вернулся в грязь.
— Эх! Что ж, ничего не поделаешь. Все легче будет. — Доу отвел взгляд.
— Что будет легче?
Логен огляделся. Трясучка стоял чуть поодаль, угрюмо хмурился, будто замыслил убийство. Понятно чье. Во тьме блеснула сталь — обнаженный клинок, взятый на изготовку. Трясучка мог ударить Логена в спину, времени хватало. Но не ударил. И теперь не ударит. Так они и стояли, застыв, будто замерзли в холодной долине за окном.
— Да обосритесь вы! — Трясучка отбросил нож. Сталь глухо звякнула на половицах. — Я не лучше чем ты, Девять Смертей. Лучше, чем вы оба. Лучше. Делай свое дело сам, Черный Доу. С меня хватит.
Он повернулся и вышел, толкнув двух карлов — тех, что стояли у ворот, а теперь сунулись в тронный зал. Один покачал в руке щит, прищурился на Логена. Второй захлопнул двери, заложил засовом.
Логен выхватил меч Делателя из ножен, повернул голову и сплюнул.
— Так, значит?
— А то, — сказал Доу, не вставая с трона Скарлинга. — Если б ты видел дальше своего носа, догадался бы.
— А как же стародавние обычаи? Как же твое слово?
— Стародавние обычаи ты сам и порушил. Ты и Бетод. А словам сейчас веры нет. Ну что? — бросил он через плечо. — Теперь ваш черед.