Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— С какой стати? Наемнику разборчивость ни к чему. В нашем деле нужно плыть по течению. Для пловца же верность — доспехи, тянущие на дно.

Монца, заподозрив, что это сказано специально для нее, хмуро покосилась на Коску, но тот трещал себе дальше, словно никого из присутствующих в виду не имел.

— Правда, старик Соториус никогда меня особо не устраивал. То была женитьба по расчету, несчастливый брак. И на развод после победы мы оба согласились с радостью. У миролюбцев мало работы для наемников, а владетель Сипани и славу, и богатство добыл себе миром.

Витари, глядя на шествующих мимо состоятельных горожан, криво усмехнулась.

— И теперь, похоже, надеется торговать им навынос.

Монца покачала головой.

— Единственный товар, который никогда не купит Орсо.

За Соториусом следовали вожди Лиги Восьми. Злейшие враги Орсо, а следовательно, и ее, Монцы, до падения с горы. Сопровождал их целый полк прихлебателей, щеголявших нарядами всех цветов радуги. Впереди на черном скакуне ехал герцог Рогонт, небрежно держа поводья в одной руке и кивая толпе всякий раз, как его приветствовали. Человек он был известный, кивать приходилось часто и в разные стороны, отчего голова у него вертелась, как у болбочущего индюка. Рядом, на чалой приземистой лошадке восседал втиснутый неведомым образом в седло Сальер, чей розовый двойной подбородок сползал по золоченому вороту мундира то в одну, то в другую сторону в такт конскому шагу.

— Кто этот толстяк? — спросил Трясучка.

— Сальер, великий герцог Виссерина.

Витари хихикнула.

— Которым останется еще месяц-другой от силы. Войска у него кончились летом. Их разгромила на Высоком берегу Монца. Запасы продовольствия — осенью. Фермеров разогнала и поля сожгла вокруг города Монца. Союзники тоже быстро подходят к концу. Голову герцога Кантейна выставила у ворот Борлетты Монца. Даже отсюда видно, как ему не по себе, выродку.

— Стыдись, — сказал Коска. — Мне этот человек всегда нравился. Видела бы ты картинную галерею у него во дворце! Величайшая коллекция живописи в мире… по его словам. Истинный знаток. А какой у него был стол в свое время, лучший в Стирии!..

— Это видно, — вставила Монца.

— Непонятно только, как ему удалось забраться в седло?

— Подняли на веревках и опустили, — съязвила Витари.

Монца фыркнула.

— Или вырыли траншею и загнали под него лошадь.

— А второй кто? — спросил Трясучка.

— Рогонт, великий герцог Осприи.

— Ну, этот хоть похож на герцога.

Трудно не согласиться, подумала Монца. Высокий, широкоплечий, лицо красивое, кудри черные и густые…

— Похож. — Она снова сплюнула. — Но не более того.

— Он племянник одной из моих бывших нанимательниц, ныне, к счастью, покойной, герцогини Сефелины. — Коска дочесался до того, что на шее выступила кровь. — Его называют принцем благоразумия. Графом осторожности. Герцогом проволочек. Прекрасный полководец, по общим отзывам, только вот рисковать не любит.

— Я бы выразилась жестче, — сказала Монца.

— Мало кто способен выразиться жестче, чем ты.

— Сражаться он не любит.

— Ни один хороший полководец не любит сражаться.

— Но должен время от времени. Рогонт же, выступая противником Орсо все Кровавые Годы, отделывался мелкими стычками. Мастер отводить войска, лучший в Стирии.

— Отступление — труднейшая наука. Может, он просто так и не поймал свой момент.

Трясучка грустно вздохнул:

— Все мы ждем своего момента.

— Шансов у него больше нет, — сказала Монца. — Когда падет Виссерин, дорога на Пуранти откроется, и дальше… ничего, кроме самой Осприи и коронации Орсо. Никаких проволочек. Время осторожности истекло.

Они поравнялись со старым складом — Рогонт и Сальер. Два человека, которые вместе с честнейшим и почтеннейшим, ныне мертвым герцогом Кантейном, организовали Лигу Восьми, дабы защитить Стирию от ненасытного честолюбия Орсо. Или чтобы вторгнуться на его законные земли и сразиться уже между собой за то, что останется. Смотря кого спросишь… Коска смотрел, как они проезжают мимо, с меланхоличной улыбкой на губах.

— Когда долго живешь, видишь, как все рушится… Каприле — где его былая слава?

Витари смешливо поглядела на Монцу.

— Ваша работа, не так ли?

— Масселия, позорно сдавшаяся Орсо, — где ее неприступные стены?

Улыбка Витари стала шире.

— И это ваша?..

— Борлетта пала, — все сокрушался Коска, — отважный герцог Кантейн погиб.

— Да, — рявкнула Монца, не дожидаясь, пока Витари снова откроет рот.

— Из восьми участников непобедимой Лиги осталось пятеро, а скоро будет четверо, и трое из них, как всем известно, не отличаются остротой ума.

Монца отчетливо расслышала шепот Балагура:

— Восемь… пять… четыре… три…

К складу как раз подъехали последние трое, за которыми, словно след по воде за тремя утками, тянулись разодетые приближенные. Младшие компаньоны Лиги Восьми. Лирозио и герцог Пуранти, вида весьма воинственного, благодаря великолепным доспехам и еще более великолепным усам. Юная графиня Котарда из Аффойи — бледненькая девица, казавшаяся еще бледнее в светло-желтых шелках, от которой ни на шаг не отставал ее дядя и первый советник. Первый любовник, по словам некоторых. Последним ехал Патин, Первый Гражданин Никанте — с нечесаными волосами, одетый в рубище и подпоясанный веревкой, дабы показать, что он ничем не лучше последнего крестьянина на его попечении. По слухам, Патин носил шелковое нижнее белье и спал в золотой кровати, причем отнюдь не в одиночестве. И это скромнейший из влиятельных…

Парад величия продолжался, и Коска уже разглядывал следующих его участников.

— Силы небесные! Кто эти юные божества?

Смотрелась парочка изумительно, ничего не скажешь. Они восседали на одинаковых серых скакунах, держались с одинаковой горделивостью. Облачены были в белое и золотое — цвета, безупречно гармонирующие между собой. Белоснежное платье девушки плотно облегало ее неправдоподобно стройную и высокую фигуру, сзади тянулся длинный шлейф, расшитый сверкающей нитью. Золоченая кираса юноши сияла, как зеркало, скромную корону его украшал единственный камень. Такой огромный, что Монца могла разглядеть грани на расстоянии в сто шагов.

— Экая невероятная царственность, сдохнуть можно, — усмехнулась она.

— Я прямо-таки носом чую запах величия, — подхватил Коска. — Встал бы на колени, если бы не боялся, что они подломятся.

— Его августейшее величество, Высокий король Союза. — Голос Витари был сама язвительность. — И его королева, разумеется.

— Тереза, Бриллиант Талина. Ох и сверкает…

— Дочь Орсо, — процедила сквозь зубы Монца. — Сестра Арио и Фоскара. Королева Союза и… потаскух в придачу.

Толпа при виде короля — пусть он был чужестранцем на стирийской земле, пусть к амбициям Союза здесь относились с величайшей подозрительностью, пусть жена его была дочерью Орсо — разразилась приветственными криками куда громче, чем при виде собственного престарелого канцлера.