Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Поскольку ты всегда знаешь, где она.

— Мне здесь не нравится. — Морвир, привстав с облучка, огляделся по сторонам. — Подходящие места для засады.

— Что нам и требуется, — рыкнула в ответ Монца.

Множество живых изгородей, тут и там небольшие рощицы, одинокие домишки с сараями, разбросанные по полям, — есть, где затаиться. Никакого движения вокруг. Никаких звуков, не считая карканья ворон, хлопков фургонного полога на ветру, скрипа колес и плеска воды, когда на дороге изредка попадались лужи.

— Вы уверены, что это благоразумно — довериться Рогонту?

— С благоразумием войн не выигрывают.

— Конечно, но без него не планируют убийств. Рогонт крайне ненадежный партнер, даже для великого герцога, и к тому же — ваш старый враг.

— Я могу доверять ему в том, что затрагивает его собственные интересы. — Вопрос Морвира вызвал у нее раздражение, поскольку именно его она задавала себе все время после отъезда из Пуранти. — В убийстве Карпи Верного риска для него никакого. Но одному дьяволу известно, что будет, если я не смогу привести ему Тысячу Мечей.

— И это вряд ли станет вашим первым просчетом. Что, если нас попросту бросили здесь, на пути армии? Вы заплатили мне за то, чтобы убивать одного человека за раз, а не сражаться в одиночку с…

— Я заплатила вам за убийство одного человека в Вестпорте, а вы убили пятьдесят разом. И не вам учить меня осторожности.

— Не больше сорока, и то из чрезмерной осторожности, чтобы только не упустить вашего человека, а вовсе не по недосмотру! Разве ваш список убиенных в Доме досуга Кардотти был короче? А во дворце герцога Сальера? А в Каприле, коли на то пошло? Уж простите мне, если я питаю некоторые сомнения относительно вашей способности сокращать число жертв!

— Довольно! — прорычала она. — Разблеялись, как баран! Исполняйте работу, за которую я плачу, и не суйтесь не в свое дело!

Морвир, натянув поводья, так резко остановил фургон, что Дэй чуть не выронила яблоко и вскрикнула.

— Такова ваша благодарность за то, что я спас вас в Виссерине? После того, как вы нарочито пренебрегли моим мудрым советом?

Витари, привольно раскинувшаяся среди поклажи в фургоне, выставила наружу длинную руку.

— Я тоже спасала, не только он. И меня никто не поблагодарил.

Морвир пропустил ее реплику мимо ушей.

— Наверное, мне надо поискать более благодарного нанимателя!

— А мне — более послушного отравителя, к черту!

— А мне!.. Нет, постойте. — Морвир поднял палец, зажмурился. — Погодите.

Он сложил губы трубочкой, сделал глубокий вдох, задержал дыхание на миг и медленно выдохнул. Трясучка подъехал к ним, поглядел, подняв бровь, на Монцу. Морвир снова вдохнул и выдохнул, потом сделал это еще раз. Открыл глаза, наконец, и до отвращения фальшиво хихикнул.

— Мне надо… перед вами самым искренним образом извиниться.

— Что?

— Я понимаю, со мной… не всегда легко. — Витари язвительно хохотнула, Морвир поморщился, но договорил: — Если я кажусь порой чересчур упрямым, то это потому только, что я всеми силами хочу помочь вам в вашем рискованном деле. Непреклонность в стремлении к наилучшему всегда была моим недостатком. Для человека же, который поневоле должен быть вашим покорным слугой, самым важным качеством является гибкость. Смею ли я просить вас… совершить героическое усилие? Забыть вместе со мной об этом печальном недоразумении? — Он тряхнул поводьями и, когда фургон снова двинулся по дороге, тускло улыбнулся через плечо. — Я уже чувствую ее! Перемену к лучшему!

Монца встретилась взглядом с Дэй, сидевшей с ним рядом. Белокурая малышка, вскинув брови, в последний раз прошлась зубами по яблочному огрызку и швырнула его в поле.

Витари стащила с себя плащ, подставила лицо солнцу.

— Солнце выглянуло. Перемена к лучшему. И… — Она прижала руку к груди, другую протянула к небу. — О-о-о, радуга! Вы слышали, что там, где она упирается в землю, находится эльфийская полянка?

Монца проводила фургон хмурым взглядом. Наткнуться на эльфийскую полянку казалось более вероятным, чем дождаться от Морвира перемен к лучшему. И внезапная покорность с его стороны нравилась ей еще меньше, чем бесконечное нытье.

— Может, он просто хочет, чтобы его любили, — послышался рядом тихий голос Трясучки, когда она стронула коня с места.

— Если бы люди могли меняться вот так, — Монца щелкнула пальцами у него перед лицом.

— Только так они и меняются. — Он уставился на нее единственным глазом. — Когда меняется все вокруг. Мужчины, думается мне, хрупкие существа. Не прогибаются в новую форму. Ломаются. Крошатся.

Сгорают… возможно.

— Как твое лицо? — буркнула она.

— Зудит.

— Больно было — там, у мастера?

— Коль мерить между болью в ушибленной ноге и выжженном глазе, то ближе к заднице.

— Как почти все.

— А падение с горы?

— Не так уж страшно, пока лежишь неподвижно. Вот когда встать пытаешься, ноет маленько. — Слова ее вызвали у него улыбку, хотя в последнее время улыбался он куда реже, чем раньше. Удивляться, правда, было нечему, после всего, что он пережил. Что она заставила его пережить… — Мне… надо, наверное, поблагодарить тебя за спасение. Еще одно. Похоже, это уже входит в привычку.

— За что вы мне и платите, верно, начальник? Хорошо выполненная работа — сама по себе награда, так отец мой говорил. Дело в том, что это я умею. Как боец, я человек, которого уважают. Как все остальное, я здоровенный, никчемный придурок, который провоевал дюжину лет, ничего не заработал, кроме кошмарных снов, да еще и глаз потерял. Только гордость у меня и осталась. Мужчина должен быть тем, что он есть, думается мне. Что-то другое — всего лишь притворство, верно? И кому охота провести всю оставшуюся жизнь, притворяясь тем, кем он никогда не был?

Хороший вопрос… К счастью, они добрались до вершины холма, и Монца была избавлена от необходимости думать над ответом. Поля впереди прорезала коричневой, прямой, как стрела, полосой имперская дорога, которая вот уже восемь веков оставалась лучшей дорогой в Стирии. Что наводило на печальные мысли обо всех правителях, сменившихся с тех пор.

Неподалеку виднелся фермерский дом — каменный, в два этажа, с закрытыми ставнями, с крышей из красной черепицы, побуревшей от старости, с покосившимся флюгером в виде крылатой змеи. Рядом небольшая конюшня, напротив деревянный сарай с просевшей кровлей. Захламленный двор, где рылась в мусоре парочка тощих птиц, окружен был каменной стеной высотой по пояс, поросшей лишайником.