Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Озарение пронзило подобно удару молнии, отчего все волоски на теле поднялись дыбом. Мысль была исполнена столь ослепительного блеска и столь пронзительно проста при этом, что Морвир даже испугался. Беспримерная дерзость, чудесная легкость, совершенно уместная ирония… Лишь одного хотелось — чтобы Дэй была жива и оценила его гениальность.

Он привел в движение потайную защелку в своем ящике, вынул дно вместе с плотницкими инструментами, под которым лежали аккуратно сложенная шелковая рубашка и нарядная куртка, предназначенные для побега отсюда. Под ними покоились его истинные орудия труда. Морвир натянул перчатки — женские, из тончайшей телячьей кожи, менее других мешавшие движениям его проворных пальцев, затем извлек коричневый стеклянный кувшинчик. Извлек не без трепета, ибо там содержался яд его собственного изобретения, действующий через прикосновение, названный Морвиром «препарат номер двенадцать». Повторение случая с Соториусом исключалось — отрава была настолько смертоносной, что даже сам Морвир не мог выработать против нее иммунитет.

Он аккуратно откупорил кувшинчик — осторожность на первом месте, всегда, — и, вооружившись рисовальной кисточкой, приступил к работе.

Правила войны

Дышалось в спертом воздухе тяжело, колени и спина у Коски разболелись — пробраться по туннелю можно было только согнувшись вдвое. А он за последние несколько недель успел отвыкнуть от больших физических усилий, чем требовалось для сидения за столом и работы челюстями. Теперь же он принес мысленный обет совершать каждое утро моцион, прекрасно зная, что не сделает этого даже завтра. Но лучше все-таки давать обеты и не исполнять их, чем не давать вовсе… не правда ли?

Меч на каждом шагу цеплялся за земляные стены. И зачем он взял с собой эту чертову железяку?.. С опаской поглядывая на блестящую дорожку из черного порошка, уходившую во тьму, Коска поднял фонарь из толстого стекла и крепкого чугуна повыше. Огонь и гуркский сахар — не лучшие соседи в ограниченном пространстве.

Впереди наконец замерцал свет, послышалось еще чье-то тяжелое дыхание, и узкий проход вывел в раскоп пошире, размером со спаленку в приличном доме, освещенный парой фонарей, со стенами и потолком, подпертыми брусьями, которые выглядели весьма ненадежно. В основном пространство занимали большие бочонки. На боку каждого было выведено одно-единственное гуркское слово. Познаний Коски в этом языке хватало лишь на то, чтобы заказать выпивку, но иероглиф, означавший «огонь», он узнал.

Сезария, казавшийся в полумраке большой черной тенью, подтаскивал, пыхтя и обливаясь потом, последний бочонок к остальным.

— Пора, — просипел Коска и с облегчением распрямил спину. К голове тут же прилила кровь, и его качнуло.

— Осторожно! — вскрикнул Сезария. — Фонарь не урони! Одна искра — и мы взлетим на небеса!

— Не волнуйся. — Коска твердо встал на ноги. — Я человек не религиозный, но сомневаюсь, что нас подпустят к ним близко.

— Ну, так в ад провалимся.

— Это куда вероятней.

Сезария, рыча сквозь зубы, со всею осторожностью придвинул бочонок вплотную к прочим.

— Все ушли? — спросил.

— Уже, поди, в траншее сидят.

Великан вытер руки о грязную куртку.

— Тогда мы готовы, генерал.

— Чудесно. А то последние дни прямо ползком ползли. Это преступление, что человеку приходится еще и скучать. А как подумаешь, насколько коротка жизнь. Лежа на смертном одре, наверняка больше жалеешь о времени, проведенном впустую, чем о худших своих ошибках.

— Сказал бы, коли нечем было заняться. Нашли бы тебе работенку… мог помочь копать.

— В моем-то возрасте? Единственное место, где я буду перекидывать землю, отхожее. Да и эта работа уже кажется гораздо тяжелей, чем бывало. Что дальше?

— Дальше, я слышал, только хуже.

— Спасибо. Я вообще-то о подкопе спросил.

Сезария показал на пороховую дорожку, что тянулась сюда из туннеля и обрывалась, не доходя до бочонков. Хлопнул по мешочку, висевшему на поясе.

— Сейчас досыпаем до конца, побольше, чтобы уж точно взялось. Выбираемся из туннеля, подпаливаем порох на выходе, потом…

— Огонь бежит к бочонкам и… какой силы будет взрыв?

Сезария покачал головой:

— Никогда не видал даже четверти такого количества, пущенного в дело за раз. Да и смесь покрепче прежнего. Этот новый состав… боюсь, как бы слишком сильным не оказался.

— Лучше перебрать, чем недобрать.

— Если только вся гора на нас не рухнет.

— Такое может случиться?

— Кто знает?

Мысль о тоннах камня над головой Коску в этот миг не порадовала.

— Что ж, передумывать поздновато. Люди Виктуса готовы к атаке. Рогонт вечером станет королем и собирается почтить нас своим царственным присутствием на рассвете, желательно уже внутри крепости, чтобы самому скомандовать решающий штурм. Будь я проклят, если мне хочется все утро слушать стенания этого дурака. Да еще и в короне.

— Думаешь, он будет носить ее не снимая?

Коска задумчиво почесал шею.

— Хм… понятия не имею. Но мы, кажется, несколько отвлеклись.

— Да. — Сезария смерил хмурым взглядом бочонки. — Как-то это… неправильно. Роешь нору, тычешь факелом в какую-то пыль, потом бежишь и…

— Хлоп, — сказал Коска.

— Ума не надо. Храбрости не надо. По мне, хреновый способ сражаться.

— Единственный хороший способ сражаться тот, что убивает твоего врага, а тебя оставляет живым и веселым. Коли наука способна упростить процесс, что ж, тем лучше. Все остальное — вздор. Начнем, пожалуй.

— Слушаюсь, мой капитан-генерал, и повинуюсь. — Сезария отцепил мешочек от пояса, нагнулся и начал осторожно высыпать из него порох, продолжая дорожку к бочонкам. — Поневоле задумаешься, на что оно похоже.

— О чем ты?

— Ну, занимаешься вот этак своим делом, а следующий миг тебя уже на куски разрывает. И убийцу-то своего в лицо не увидишь.

— Другим приказы отдавать — то же самое. По-твоему, убить человека порохом хуже, чем велеть кому-то проткнуть его копьем?.. И когда ты в последний раз смотрел врагу в лицо?

Не под Афьери, уж точно, когда радостно помог нанести Коске удар в спину…

Сезария вздохнул.

— Может, оно и так. Но я все равно порой скучаю по прежним временам. Когда еще командовал Сазин. Мир тогда вроде был другой. Более честный.

Коска фыркнул.

— Ты не хуже меня знаешь, что нет по эту сторону ада такого грязного трюка, которым не пользовался бы Сазин. Да этот старый скряга весь мир взорвал бы, кабы ждал, что перепадет грошик.

— Оно правда, конечно. Но как-то… нечестно.

— Вот уж не думал, что ты такой рьяный борец за честность.

— Не скажу, что это помеха делу, но мне приятней выиграть честный бой, чем нечестный. — Он высыпал остатки пороха блестящей кучкой на крышку бочонка. — Лучше себя чувствуешь почему-то, сражаясь хоть по каким-то правилам.

— Ха. — Коска с маху ударил его фонарем в затылок, и Сезария, не удержавшись на ногах, рухнул ничком. — Это война. В ней нет правил.

Великан застонал, зашевелился, пытаясь приподняться. Коска вскинул фонарь повыше и нанес еще один удар. Стекло лопнуло, масло полыхнуло, в волосах Сезарии затрещали искры. Слишком близко от пороховой дорожки, чтобы чувствовать себя в безопасности, но Коска всегда любил азартные игры.