Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.
Шрифт:
— Я даже настаиваю на этом, — проскрипел Лорсен, разглядывая Темпла в жгучем солнечном свете.
— Если ты хотел избежать кровопролития, — продолжал Коска, — нужно было поговорить заранее.
— Но я говорил… — моргнул стряпчий.
Старик вскинул расслабленные руки, указывая на наемников, которые вооружались, взбирались в седла, выпивали «на посошок»… В общем, каждый по-своему готовились к насилию.
— Не достаточно убедительно, очевидно. Сколько у нас людей, готовых идти в бой?
— Четыреста тридцать два, — немедленно ответил Балагур. Короткошеий сержант, на взгляд Лорсена, совмещал в себе две основные черты —
— Что ж, определенная убыль неизбежна, — Коска пожал плечами. — Но чем меньше людей, тем больше славы достанется каждому. Верно, Суорбрек?
Писатель — смехотворная прихоть в этой компании — казался не слишком уверенным.
— Я… затрудняюсь…
— Славу посчитать трудно, — сказал Балагур.
— Как верно подмечено! — восхитился Коска. — Так же, как честь и достоинство, а также все прочие жизненно необходимые качества, которые трудно пощупать. Но чем меньше у нас людей, тем выше прибыль каждого оставшегося участника.
— А прибыль посчитать можно.
— А также почувствовать, взвесить и предъявить, — добавил капитан Брачио, неспешно потирая свое необъятное брюхо.
— Очень логичным доводом, продолжающим тему, — Коска подкрутил навощенные кончики усов, — будет замечание, что все самые высокие из существующих идеалов не стоят одного-единственного гроша.
— В таком мире я не смог бы жить, — Лорсен вздрогнул от сильнейшего омерзения.
— И все же вы в нем живете, — усмехнулся Старик. — Джубаир на исходной?
— Скоро будет, — проворчал Брачио. — Мы ждем сигнала от него.
Инквизитор выдохнул сквозь стиснутые зубы. Толпа безумцев ожидает знака от наиболее сумасшедшего из них.
— Еще не слишком поздно, — говорил Суфин тихо, чтобы остальные его не слышали. — Мы можем это остановить.
— А зачем это нам? — Джубаир обнажил меч.
Он видел страх в глазах Суфина, чувствовал жалость и презрение к нему. Страх рождается от ложной гордыни. От веры в то, что не все на свете происходит по воле Бога и человек способен что-то изменить. Но ничего изменить нельзя. Джубаир понял это много лет назад. С тех пор он не знал страха.
— Этого хочет Бог, — сказал он.
Большинство людей отказываются принимать правду. Вот и Суфин уставился на него, как на безумца.
— С чего бы это Богу хотелось покарать невиновных?
— Не тебе судить об их невиновности. И это при том, что человеку не дано постичь замысел Бога. Если он желает кого-то спасти, то должен отклонить мой меч.
— Если это — твой Бог, — Суфин медленно покачал головой, — я не хочу в него верить.
— Что бы это был за Бог, если бы твоя вера могла хоть в малой степени иметь для него значение? Или моя, или еще кого-то там… — Джубаир поднял меч, и солнечный свет скользнул вдоль стального клинка, подчеркнув многочисленные отметины и зарубки. — Можешь не верить в этот меч, но он поразит тебя. Он — Бог. И все мы служим ему по-разному.
Суфин снова покачал головой, как будто мог хоть сколько-то изменить ход событий.
— Какой священник научил тебя всему этому?
— Я нагляделся на этот мир и понял, чего он стоит на самом деле. — Джубаир оглянулся через плечо — его люди собрались на опушке, при оружии и в доспехах,
и с нетерпением на лицах ждали начала атаки. — Мы готовы напасть?— Я был там, — Суфин ткнул пальцем в сторону Сквордила. — И них три констебля, и двое из них — придурки, каких свет не видывал. Не думаю, что нужны такие сильные меры, как атака. Так ведь?
И правда, город был не слишком защищен. Забор из грубо обтесанных кольев когда-то окружал его, но теперь бревна где покосились, а где вообще повалились. Крыша деревянной сторожевой вышки покрылась мхом, и к одной из опор прибили умывальник. Духолюдов давно изгнали из здешних земель, и горожане, очевидно, решили, что бояться нечего. Скоро их ждет жестокое разочарование.
— Я устал с тобой спорить, — глаза Джубаира скользнули обратно к Суфину. — Подавай сигнал.
Несмотря на промелькнувший в глазах протест, разведчик подчинился. Вытащил зеркальце и поплелся на опушку, чтобы подать сигнал Коске и остальным. Ему повезло. Если бы Суфин не подчинился, Джубаир, скорее всего, зарубил бы его на месте и ни на миг не усомнился в собственной правоте.
Он слегка запрокинул голову и улыбнулся синему небу, видневшемуся сквозь черные ветви и листья. Он мог делать что угодно и будет всегда прав, поскольку сделал себя послушным орудием Господа, тем самым развязав себе руки. Он был достойнейшим в Ближней Стране. Достойнейшим в Земном Круге. И ничего не боялся — ведь Бог всегда с ним.
Бог всюду и всегда.
А разве могло быть иначе?
Убедившись, что никто за ним не следит, Брачио вытащил из-за пазухи медальон и раскрыл его. Оба крошечных портрета выцвели и покрылись пузырями так, что никто не различил бы изображенных на них лиц, но он помнил их наизусть. Осторожно прикоснулся к портретам кончиком пальца, и тут же девочки предстали перед его взором, как живые. Нежные, прекрасные и улыбающиеся, как много-много лет назад.
— Не грустите, мои детки, — ласково проворковал он. — Я скоро вернусь.
Мужчина обязан выбрать, что для него главное, а остальное послать псу под хвост. Будешь заботиться обо всем сразу, не добьешься ничего. Брачио верил, что из всей роты лишь он один дружит со здравым смыслом. Димбик — самовлюбленный болван. Джубаир и вовсе не был знаком с трезвым рассудком. При всем своем опыте и живом уме Коска оставался мечтателем, и дерьмовая затея с биографом — лучшее тому подтверждение.
А Брачио лучше всех их. Потому что он понимал, кто он есть на самом деле. Никаких высоких идеалов, никаких великих заблуждений. Он — разумный человек с ясными целями, делал то, что должно, и радовался этому. Он жил только ради дочерей. Новые платья, хорошая еда, богатое приданое, лучшая жизнь. Жизнь лучше, чем тот ад, который достался отцу…
— Капитан Брачио! — вопль Коски, как всегда оглушительный, вернул его в реальный мир. — Есть сигнал!
Брачио захлопнул медальон, смахнул влагу, выступившую на глазах, кулаком и поправил широкий пояс, на котором носил клинки. Коска уже сунул ногу в стремя и подпрыгнул раз, другой, третий, цепляясь за позолоченную переднюю луку. Потом его глаза выпучились, капитан-генерал замер.
— Может, кто-нибудь…
Сержант Балагур подхватил командира под задницу и легко забросил его в седло. Оказавшись наверху, Старик пару мгновений восстанавливал дыхание, а потом, сделав усилие над собой, обнажил меч и поднял его к небу.