Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— О да, ты очень даже производишь впечатление; я этого никогда не стала бы отрицать. Вот и нынче вечером ты произвела на этих пацанов прямо-таки сокрушительное впечатление.

Джавра оскалила в улыбке оба ряда белых зубов и с таким звуком, будто дверью хлопнула, стукнула покрытым шрамами кулаком по мозолистой ладони.

— Это уж точно.

— Но, Джавра, я ведь воровка, а не… не то, что ты. Мне вроде как полагается держаться незаметно.

— Ах! — Джавра снова вздернула ту же самую рыжую бровь и посмотрела искоса на Шев. — Потому-то ты и ходишь в черном.

— Но ты ведь согласишься, что черное мне действительно идет?

— Ты, вне всякого сомнения, неуловимая и обольстительная совратительница невинного девичества! — Джавра игриво толкнула Шев локтем в бок, отчего та едва не врезалась в ближайшую стену, но тут же схватила ее за руку и стиснула в сокрушительном объятии, приплюснув лицом к себе под мышку. — И раз так, дорогая подруга Шеведайя, мы пойдем твоим путем! Прямым, верным и непоколебимо нравственным, как подобает ворам! Мы расплатимся по твоим долгам, а потом напьемся и найдем несколько мужчин.

Шев еще не отдышалась после дружеского толчка локтем.

— И что же, по-твоему, я буду с ними делать?

Джавра ухмыльнулась.

— Мужчины будут для меня. Я ведь из Тонда, и аппетиты у меня о-го-го какие. А ты сможешь посмотреть.

— Премного благодарна за великую честь, — ответила Шев, выбираясь из-под тяжеленной мускулистой руки Джавры.

— Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Ты пока что проявляла себя прекрасной подручной.

— Я думала, что у нас равное партнерство.

— Самые лучшие подручные всегда так думают, — сказала Джавра, направляясь к парадной двери «Плачущего работорговца». Перекошенная вывеска, прикрепленная к ржавому железному пруту, болталась на одной петле.

Шев вцепилась в руку Джавры, повисла на ней всем весом и даже пятками уперлась в землю, чтобы не дать подруге сделать следующий шаг.

— У меня предчувствие, что Тумнор будет ждать нас.

— Так мы и договоривались. — Джавра озадаченно посмотрела на нее сверху вниз.

— Знаешь ли, он не слишком откровенно рассказывал нам о работе. Не исключено, что он попытается кинуть нас.

Джавра нахмурилась.

— Ты считаешь, что он может нарушить соглашение?

— Но ведь он ничего не сказал нам о ловушках, верно? — спросила Шев, продолжая висеть на руке Джавры. — И об обрыве. И о стене. И о собаках. И еще он сказал, что охранников будет двое, а не двенадцать.

Джавра, играя желваками на скулах, стиснула челюсти.

— И о том волшебнике он тоже ничего не сказал.

— Точно. — Шев удалось глотнуть воздуха; каждая связка ее тела дрожала от напряжения.

— Клянусь дыханием матери, ты права.

Шев с облегчением выдохнула, медленно разогнулась, выпустила руку Джавры и похлопала по ней.

— Сейчас я проберусь через черный ход и проверю…

— Хоскоппская львица никогда не пользуется черным ходом! — с широкой улыбкой перебила ее Джавра. И, взбежав на крыльцо, она высоко подняла ногу, так пнула подошвой башмака дверь, что та слетела с петель, и шагнула внутрь. Грязные фалды некогда белого пальто развевались за ее спиной, как раздвоенный хвост.

Шеведайя мельком, но очень серьезно подумала о том, не стоит ли ей рвануть со всех ног вдоль по улице, но лишь вздохнула и побрела по ступенькам вслед за подругой.

«Плачущий работорговец» был далеко не самым респектабельным заведением, хотя Шев должна была признать, что ей доводилось бывать и в куда худших местах. Собственно говоря, в худших местах она провела большую часть нескольких последних лет своей жизни.

Зал был просторным, как хорошее гумно, с галереей на уровне второго этажа, и довольно плохо освещался огромной круглой люстрой, утыканной коптящими свечами в подсвечниках из цветного стекла. На полу, усыпанном грязной соломой, были беспорядочно расставлены столы и стулья, а сбоку громоздилась кривобокая стойка, за которой на полках красовались бутылки с самым низкопробным алкоголем дюжины дюжин культур.

Здесь пахло дымом и потом, пролитым спиртным и блевотиной, отчаянием и упущенными шансами, и все это выглядело почти так же, как три ночи назад, когда они приняли заказ на работу, а сразу после того Джавра просадила в кости половину обещанной платы. Отличие было лишь одно, и оно сразу бросалось в глаза. Той ночью здесь было полным-полно разнообразного сброда. А нынче зашел, похоже, только один человек.

Тумнор сидел за столом посреди комнаты, на его пухлом лице застыла улыбка, а лоб блестел от пота. Он казался очень встревоженным — чрезмерно даже для человека, намеревающегося обмануть двоих довольно известных воровок. Выглядел он так, будто всерьез опасался за свою жизнь.

— Это ловушка, — проворчал он сквозь стиснутые зубы, не шевеля лежавшими на столе руками.

— Это мы и сами поняли, поганец ты этакий! — ответила Джавра.

— Нет, — так же ворчливо отозвался он и странно скосил выпученные глаза куда-то вбок, потом снова взглянул на них и перевел взгляд в другую сторону. — Ловушка!

И лишь тогда Шев заметила, что его руки прибиты к столу. Она проследовала за его взглядом мимо подозрительно походившего на кровь большого коричневого пятна на полу до темного угла. И увидела там человеческую фигуру. Блеск глаз. Мерцание стали. Человек в боевой стойке, готовый действовать. Теперь она видела не слишком тщательно замаскированные признаки чужого присутствия в других углах: человек с секирой, забившийся за шкаф со спиртным, нос арбалетчика, высунувшегося с галереи на свет чуть дальше, чем нужно, пара башмаков, торчащих из двери, ведущей в подвал, и башмаки эти, как она решила, должны были все еще находиться на мертвых ногах одного из наемных охранников Тумнора. Сердце у нее упало. Ей ужасно не хотелось драться, но все говорило за то, что драться ей придется, и очень скоро.

— Знаешь, похоже на то, — вполголоса сказала Шев, подавшись к Джавре, — что поганца, который собирался обдурить нас, уже успел обдурить кто-то другой.

— Да, — прошептала Джавра. Ее шепот звучал громче, чем обычная речь большинства людей. — Я как-то даже в растерянности. Кого убивать раньше, кого потом?

— Может быть, удастся договориться, чтобы нам позволили уйти? — с надеждой в голосе предположила Шев. Очень важно не терять надежды.

— Шеведайя, нам следует учитывать возможность применения насилия.

— Ты просто поражаешь точностью предвидения.

— Я буду очень благодарна, если ты, когда мое предвидение начнет сбываться, сможешь проявить внимание к тому арбалетчику, что устроился на галерее.

— Поняла, — пробормотала Шев.

— Большую часть остальных, пожалуй, можешь уступить мне.

— Ты очень любезна.

И вот из глубины здания донеслись раскатывавшиеся гулким эхом приближающиеся шаги тяжелых сапог и бряцание металла, а выражение лица Тумнора сделалось еще отчаяннее, и бусинки пота, катящиеся по щекам, — крупнее.