Земные и небесные странствия поэта

…О Боже! Кто это?..

Мы не одни в горах?..

Я обернулся — по тропе шли, клубились гиссарские тяжкокурдючные бараны, а за ними брел древний локаец-пастух.

Пастух улыбался, полыхая, играя в ночи белыми, как альпийские снега, зубами, и орлими глазами всевидящего Чингисхана:

— Эй, мальчик! девочка! Бегите от Черешни! Там смерть!..

Я растерялся…

…И тут я впервые увидел Её и отпрянул от Дерева.

Она ползла по цветущей ветви… Она ловко, находчиво, вспыльчиво, огненно ползла ко мне…

Она глядела на меня…

И я глядел на Неё при луне. И я не мог отуманенно, одурманенно оторвать глаз от Неё…

…Это была Она — Коралловая Эфа!..

Одна из самых редких, прекрасных и ядовитых рептилий на земле…

Тогда я еще не подозревал, какую роль в моей жизни сыграют это Дерево и эта Змея…

Это была смерть моя…

Не каждый человек на земле видит смерть свою — а я увидел…

Да!..

Глава третья ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

…Любовь — это рыба в ночной бешеной, разливчатой

вешней реке — кто знает святые пути её?

…Любовь — это вино трезвых и золото нищих…

Дервиш Ходжа Зульфикар

…Древнеперсидские цари любили сидеть и мечтать под альпийской доисторической допотопной добожьей Черешней…

Как американцы нерасторжимо связаны с бизнесом и джазом, как иудеи — с деньгами и властью, как французы — с любовью и комфортом, как немцы — с войной и мистикой, как китайцы — с мудростью, как индусы — с йогой и Колесом Превращений, как русские — с водкой и Церковью — так древнеперсидские и древнеассирийские Цари были связаны с альпийской мистической Черешней, а Черешня — с коралловой, вымирающей мистической Эфой…

Слово “эфа” происходит от арабского “афа” — гадюка…

“Древние египтяне, — рассказывает древнегреческий писатель Элиан, — очень почитают аспидов, особенно змей Клеопатры — гая (Naja haje), которые у них совершенно приручены… И они воспитывают их вместе со своими детьми… И кормят их на пиршествах своих хлебом, размоченным в вине…”

Да!..

А на старинных древнеперсидских и древнекитайских миниатюрах Цари сидят под огромными альпийским Черешнями, а в руках у них покорно, льстиво извиваются коралловые Эфы! О!..

Это царские змеи! Цари любят и ласкают этих змей, а змеи любят и ласкают этих царей… да!..

И тут есть великая тайна!..

Великая и страшная бездонная тайна любви Царей и Змей!..

Какое-то неслыханное царское лакомство любовное и диавольское зачеловеческое извращенье!..

И…

…И! Я вдруг понял, что все династии, все имперьи погибают от диавольского сладострастья своих вождей… да…

Господь созидает, а дьявол разрушает…

…Я вспомнил древнюю, тайную китайскую книжную, выцветшую миниатюру, где изображен великий Царь Дарий Гуштасп I…

Он сидит на золотом троне под огромной, цветущей, альпийской Черешней.

Он совсем нагой — и три коралловые Эфы с ним — одна нежно обвивает его огромный, щедрый, царский, плодородящий, малиновый зебб-фаллос и, толчками, кольцами сладкими сжимая корень его, высекает, выжимает, вынимает из него сладчайшую сперму — живицу человеков…

А другая коралловая Эфа жалом-язычком слизывает эту жемчужную живицу…

Так царское святое семя плодоносящее идет не в лоно урожайных жен-цариц, а к змеям! да!..

Вот она победоносная, змеиная похоть!..

Вот так погибали великие Цари, и великие Имперьи, и Династии Фараонов…

А третья Эфа выходит, выползает изо рта у Царя…

Почему?.. Как она попала в рот?..

Почему не жалит Царя смертным своим жалом?..

Этой тайны тогда не знал я, но мне предстояло ее разгадать…

…Такие же наскальные рисунки я видел на тайных стелах Древнего Египта…

Так были связаны, переплетены пагубно, в порыве дикого сладострастья, Цари и Змеи!..

О Боже…

…Вот так — от змеиного сладострастия Горбачева — алчбы денег и славы — и от повального, змеиного пианства Ельцина погибла Великая Советская Имперья! да!..

Страсть раздирает вначале тирана, а потом народ его!..

Дьявол сначала испепеляет Лжевождя, а потом Народ его…

И!..

И вот Америка, как гигантская, трехголовая коралловая Эфа, высосала этих вождей-шутов!..

А за ними — и богатейшую Русскую Советскую Державу!.. да!..

Но!.. Но не об этом речь моя — она не о муравейниках, а о муравьях, она не о народах, а о человеках…

Ах, друзья мои! братья-человеки скоротечные! братья мои безымянные!..

Ах, нужно ли нам встречать через много лет слезных, чародейных кумиров детских лет своих?..

Ах, нужно ли нам пытаться повторить то очарование летучее? развеянное навек тем речным, кружевным, ледяным ветром, ветром, ветром?..

Ах! нужно ли нам осуществлять жестко, кровожадно детские мечты наши?..

Ах, нужно ли нам вылавливать и соблазнять, совращать тех свято недозрелых, недоступных девочек, а ныне зрелых, тугих жен, жен, жен?

Опять, как древние раввины, я не знаю, не знаю, не знаю…

Но могут ли нас вновь очаровать покоробленные куклы нашего детства, заброшенные в пыль и паутину чердака или подвала?..

О Боже!.. Кто знает?..

…Но вот с той ночи, когда мы с девочкой Гулей впервые увидели ту альпийскую Черешню и ту коралловую Эфу, прошло пятнадцать лет…

…И вот я младой, смолянокурчавый, переспелый, ярый, циничный, хмельной выпускник-радиобиолог Московского университета, приехал гордо в свою родную, пыльную, сонную провинцию, и со столичной улыбкой снисходительной бреду по родным, янтарным, осенним, виноградным улочкам моего Душанбе — былого, пыльного, святого Сталинабада, ушедшего в небытие вместе со своим основателем в лазорево-голубом мундире Генералиссимусом Сталиным…

Да, великие Вожди уносят с собой в могилу города, страны и целые народы…