Зеркала и лица Северный Ветер

– В Нарциссе?

– Именно в ней. Она любит тебя. Известие о твоей смерти причинит кузине боль. А ещё существует Сириус, который любит Ремуса Люпина, как родного брата, - губы Регулуса скривились, будто от горечи, - откровенно говоря, он любит его куда больше, чем родного брата.

– Знаешь, по большому счёту ты можешь говорить всё, что угодно, но сути дела это не меняет - без тебя я была бы уже мертва.

– Ещё не факт, что не будешь.

– Какие же вы, Блэки, жизнерадостные!
– фыркнула Лили.

– Это - да, - согласился Регулус.

Какое-то время они молчали. Лили старательно прислушивалась, но никаких обнадёживающих звуков уловить не могла.

Молчание действовало на неё угнетающе. И она снова заговорила:

– Ты любишь Нарциссу?

Регулус посмотрел на неё так, словно она сморозила либо глупость, либо неприличность.

– С какой стати мне это с тобой обсуждать?

– Просто твой кузен Розье утверждал, что ты к ней не безразличен и просил меня поговорить с ней об этом.

– Эванс, не знаю, за что остальные не любят магглов, меня лично раздражает ваша бесцеремонность.

– Ну, это с моей подругой Мери не общался. А она чистокровная, между прочим.

– Ладно, если тебе так хочется потрепаться на эту тему и ты считаешь нормальным лезть в душу к человеку, с которым едва знакома: то - да, я люблю мою кузину. Было время, мы с ней оба надеялись, что наши чувства получат достойное продолжение, но Малфои заплатили больше, а чего мы там оба хотим ни для кого значения не имеет.

– Андромеду и Сириуса запреты не остановили. А ведь они не теряли за своё послушание так много, как вы.

– Нарцисса не Андромеда, а я - не Сириус. Своим поступком он разбил сердце нашей матери, я всё, что у неё осталось. К тому же я теперь последний гарант того, что состояние нашей семьи не уйдёт к другой ветви. Состояние и титул, так же, как и магические артефакта, у магов наследуются по мужской линии. Предав семью, Сириус оставил право наследования за мной. Но если я пойду по его стопам, знаешь, кто следующим унаследует Блэквуд?

– Нет.

– Джеймс Поттер. Да, именно он ближайший по крови к Блэкам - сын Дореи Блэк, в замужестве - Поттер. А я его ненавижу. Я никогда не позволю, чтобы состояние моей семьи досталось этому отъявленному идиоту.

– Ты плохо знаешь Джеймса. Он вовсе не идиот. И я буду сильно удивлена, что он обрадуется такому повороту событий.

– Чувства, Эванс, это всего только чувства. Долг стоит выше. И ему нужно следовать. Делать, что хочешь - прерогатива таких, как ты. В этом вам можно даже и позавидовать.

– В твоём изложении это звучит почти мило, - скривилась Лили.
– Но как вспомню ваши жаркие объятия с кузеном, так невольно задаюсь вопросом - повиновение долгу движет тобой или что-тои иное?

– Все, что было между мной и кузеном, ты в тот вечер видела. Ничего большего не было никогда.

Казалось, воздуха не осталось вовсе. Их голоса звучали глухо, на коже выступал пот, хотя было далеко не жарко.

– Кислород кончается, - выдохнула Лили.

– Я знаю.

– Мы умрём?

– Скорее всего.

– Мне жаль. Жаль, что, пытаясь помочь, ты лишь увяз в этом сам. Я даже не была тебе другом. И, чтобы ты там про себя не говорил, ты хороший человек, Регулус Блэк.

– Тебе жаль? А мне вот нет. Смерть не плохой повод сбежать ото всех проблем к чертовой матери.

– Думаешь, там, где нам предстоит очнуться, есть хоть что-нибудь?

– Думаю, нигде мы не очнёмся, Эванс. По всем законам логики это невозможно. Мы просто умрём - и всё.

– Ни рая, ни ада не будет?

– Утешительно, правда?

– Утешительно? Это ужасно! Право, ад лучше, чем ничего.

– Может быть ты думаешь так потому, что не знаешь, что такое ад?

– Я знаю, что никакая боль не может длиться вечно. А когда она заканчивается, мы снова хотим видеть, осязать и думать. Мы хотим существовать - в любой форме.

– Говори за себя, Эванс. Я - не хочу.

– Ты говоришь, как материалист.

– Я и есть материалист.

– Какой смысл быть волшебником, если не верить в саму суть чудес - в бесконечность жизни и торжество справедливости?

Лили снова тянуло в сон.

Ей казалось, она проваливается куда-то, в какую-то страшную яму, и падает, падает, падает....

Страх перед тем, что Регулус говорил правду и в самом деле нет ни Бога, ни Страшного Суда, ни утешения страждущих, ни награды за праведно пройдённый путь заставил содрогнуться - то ли сердце, то ли душу.

А потом она почувствовала, что ей легко и приятно. Что легкие, наконец, наполняется воздухом, а сама она, в лёгком белом платье, босиком, с распущенными волосами стоит перед зеркалом в полный рост.

Зеркало было старинным и удивительно красивым. Двойник, там, за туманным стеклом, приветливо улыбался.

– Пойдём со мной, - прошептал она, её копия из-за зеркального мира.

Двойник с рыжими волосами, с искрящимися лукавством глазами и очаровательной улыбкой, от которой на мягких щеках появлялись милые ямочки. Всё в этом существе искрилось светом, мягкостью, живостью и теплом.

– Давай уйдём? Пока ещё не поздно? Просто переступи черту, и ты увидишь мир такой красоты, о какой всегда мечтала. Ты окажешься в замке, каким обещал стать, но не стал Хогвартс. Будешь жить с людьми, которые будут любить и беречь тебя. Ты будешь танцевать с облаками, танцевать на облаках - балерина, парящая на воздушных качелях без страха. Идём, Лили!

– Эй, Эванс! Эванс! Посмотри на меня!
– пробивался сквозь мягкий золотистый покой, окутывающий её со всех сторон, встревоженный голос.

Джеймс Поттер? Почему он зовёт её? Зачем? Она не хочет возвращаться!

– Идём со мной, - позвал двойник.
– Сейчас, пока дорога в рай для тебя легка. Пока душа твоя не познала настоящей боли и сжигающей ненависти. Идём со мной, Лили.

– Эванс! Эванс!
– эхом вторил другой голос.
– Открой глаза! Давай! Открой!

Призрак в зазеркалье погрустнел и начал бледнеть.