Зеркала и лица: Солнечный Зайчик

– Северус! Я всегда буду с тобой! Я никогда тебя не оставлю. Я – твоя. Вся – сколько меня есть. Я живу для тебя и, если потребуется, – умру…

– Хватит! Хватит уже говорить о смерти. Смерть – не игрушка. Это очень хреновая вещь, Лили.

Мальчик зарылся руками в пушистые светло–рыжие волосы – волосы цвета опавших листьев. В локоны, в которых причудливо и необычно перемешались золото и закат, огонь и солнце.

– Я клянусь тебе, Лили. Клянусь, что завоюю мир и положу его к твоим ногам.

– Ох, Северус! – засмеялась девочка. – Какой ты смешной! Мне не нужно мира. Мир вроде коврика под ногами? Для чего это? Вполне хватает того, что есть: моей семьи, тебя и возможности стать волшебницей. Сколько радости я могу подарить людям? Мне так хочется сотворить какое–нибудь красивое–красивое волшебство! Ну, вроде тех лилий на ветке, что ты мне подарил. Заставить дождь застыть и поцеловать каждую застывшую капельку. А ещё лучше сыграть на них, на висящих в воздухе капельках, как на колокольчиках. Пусть звенят! Или…дай подумать? Превратить жгучие языки пламени в мягкие и нежные, похожие на прикосновения шелка ленты. Пусть красиво летят к небу и не причиняют никому боли…

– Это уже просто издевательство над природой. Давай хоть огню позволим быть самим собой?

– Хорошо, ладно, пусть огонь будет огнём. А мы будем просто летать. Вместе. Всегда.

– И мир таки будет лежать под нашими ногами? – издевательски выгнул бровь Северус. – Ковриком?..

– Ох! – засмеялась Лили, – ну, если только так. Тогда пусть лежит.

***

В последний день августа Эвансы первый раз провожали свою девочку в Школу Магических Искусств. Миссис Снейп любезно согласилась послужить проводником на Другую Сторону.

В четверть одиннадцатого Лили, охваченная радостным возбуждением, стояла на вокзале Кинг–Кросс.

Она почти всю ночь не спала, переполненная волнением. И сейчас с любопытством посматривала по сторонам, наслаждаясь видом поездов. Пол подрагивал, когда очередной состав вползал по рельсам.

Всё вокруг переполнялось ожиданием.

Вновь прибывшие и уезжающие, все чего–то ждали. Самое волшебное место – вокзалы. Вокзал – родитель множества дорог, разбегающихся в разные концы нашей матушки–планеты. Дороги, ведущие из одного места в другое, дороги, бегущие из прошлого к будущему.

Лили сама себе казалась сосудом, до краев переполненным ожиданием счастья. Огромного, способного разорвать её маленькое тело на части.

Она шагала вместе с мамой и Туни за миссис Снейп и Северусом. Замыкал шествие отец, тащивший за собой тележку, груженную вещами. Билл периодически отдувался – тележка была отнюдь не легкой.

Миссис Сней сбавила шаг, только когда они подошли к платформе, над которой висела большая табличка с цифрой десять.

– Не отставайте, – прозвучал колючий голос матери Северуса.

Лили даже дышать от волнения перестала. Шаг, ещё шаг. К ним стремительно приближался железный барьер.

Ещё секунда, и они в неё врежутся!

Словно пелена скользнула, как будто в глаз что–то попало… и вот перед Лили совсем другой вокзал, полный людьми, так же сильно отличающимися от оставшихся позади, как день отличается от ночи. Одежды, голоса, прически, даже лица у них были другие.

Лили заметила, как жадно её сестра вглядывается во все, что их окружало. Заметила и ощутила острый, болезненный укол. Как ужасно, наверное, бедная Туни чувствует себя, увидев лишь самый краешек чуда, в то время как Лили достанется всё. Она опустошит всю чашу, до донышка.

–Туни! – попыталась Лили взять старшую сестру за руку.

Но та отшатнулась, словно Лили превратилась в трёхглавого змея.

– Туни, пожалуйста! – взмолилась Лили. – Пожалуйста! – Она снова попыталась схватить старшую сестру за руку.

И снова потерпела поражение.

Нужно было немедленно найти слова, что залатали бы брешь, способную потопить кораблик их отношений. Нужно было что–то сделать. А слов не было. Только тупая, саднящая боль в душе да предательская влага на глазах.

– Ну пожалуйста. Ну не сердись на меня! – в отчаянии всхлипнула Лили. – Ну прости!

Лили хотелось вцепиться в сестру и трясти её, пока та не поймет…

А что, собственно, Туни должна была понять?

– Прости! Я… я…послушай! Ты только послушай меня! Может быть, когда я окажусь там… ну, услышь меня, пожалуйста! Может быть, когда я там окажусь, я смогу пойти к профессору Дамблдору и уговорить его изменить своё решение…

Это были не те слова.

Брешь на глазах превращалась в пропасть. Глаза Петунии расширились, губы задрожали. Она вся вспыхнула.

– Ты?! – зашипела Петуния. – Ты рылась в моих вещах?! Гадина!

– Нет, нет! Я не…

– Конечно, ты «не»! Это всё твой мерзкий дружок! Ты бы сама не дотяпала!

– Петуния! Я просто хочу…

– Мне плевать на то, что ты хочешь! Ты для меня умерла, Лили! Слышишь?

Лили потрясенно подняла глаза на сестру. Пальцы вдруг сделались ватными, и рука сестры выскользнула из её руки.

– Что я тебе сделала, что ты так говоришь со мной?

– Лили! – позвал Билл, оборачиваясь. – Ты идешь? Солнечный Зайчик, не опоздай!

– Иди же, великая волшебница! Иди к своему драгоценному «Севу»! Он вон с тебя глаз не сводит. Смог бы, наверное, оторвал бы мне голову! И подарил бы тебе, чтобы ты не плакала, скучая. Заставил бы говорить меня только то, что ты хочешь слышать. Кэтрин хренова, нашла себе Хитклифа? Цепного песика? Иди! Скомандуй ему: «Фас»!

– Туни…как ты можешь…?

– Думаешь, сможешь держать его на поводке? – лицо сестры, искаженное злобой, будет сниться Лили в кошмарах. – Он, твой драгоценный Северус, дикий зверь. И когда–нибудь он разорвет тебя! Он тебя уничтожит!

– Тише, пожалуйста…

– Что? Стесняешься этих чудаков? Открой глаза и посмотри, куда ты попала. Это же бедлам! Настоящий сумасшедший дом: совы, жабы, цилиндры… Чему, интересно, вас станут учить? Пить кока–колу из черепов?!

– Хватит!

В груди образовывался неприятный ком. Будто сестра проделала там огромную дыру. И воздух выходит, выходит…

– Ты действительно думаешь, что меня может это расстроить – отсутствие возможности стать чудачкой и уродкой?

Туни, Туни…