Зеркала и лица: Солнечный Зайчик

Малфой с размаху заехал Сириусу кулаком в лицо, разбивая в кровь тонкие черты.

– Я уничтожу тебя! Изуродую! Взгляни на себя? Где–то сейчас твой хваленный блэковский лоск?

– Наверное, там же, где и твоя мужественность, – хохотал разбитыми губами Сириус.

Град ударов на сей раз сыпался куда попало: в лицо, грудь, живот, пах.

Лили поняла, что дольше созерцать эту картину не в состоянии. Как ни страшно – нужно вмешаться.

Она набрала в легкие воздуха, словно собиралась нырнуть в воду, и…

И тут мрак подземелья взорвался разноцветными огнями. Её, – хвала Небесам! – опередили.

Первая, серебристо–белая вспышка ударила Люциуса Малфоя в грудь, сбивая с ног. Словно идол, грохнулся он на каменные плиты, собирая спиной серую пыль, пятная ею шелковую мантию и подметая полы волосами.

Две другие вспышки вырвали палочки из рук его держиморд. Эйвери и Нотт зеленели со злости, Каркаров широко открывал рот, изображая, видимо, изумление.

Люциус попытался подняться на ноги, но снова был брошен наземь.

К смеху Блэка присоединился заливистый и веселый, бесшабашный, самоуверенный хохот Поттера.

– Эй, ведь простенькое заклинание, а каков эффект?

Поттер, Люпин и Петтигрю материализовались из пустоты.

– Ты?! – ревел Слизеринский Принц, рывком поднимаясь на ноги. – Но…как?!

Мальчишки, не сговариваясь, рассыпались в стороны. Поттер и Петтигрю держали палочки наизготовку.

Люпин бросился к Сириусу, помогая тому подняться.

– Видишь, как переменчива злодейка–судьба? – продолжал зубоскалить Лягушонок.

Лили в совершенстве знала это широкую плутовскую улыбочку. Именно ею Поттер всегда доводил «Эванс» до белого каления и «классической стойки на хвосте», как любезно характеризовал это состояние сам Джеймс.

Улыбка действительно доставала.

– Теперь ты тоже знаешь, какого это: лежать у чьих–то ног.

– Я тебя в порошок сотру!

Но на фоне веселого, заливистого хохота потуги на рык выглядели гротескной пародией.

– Хочешь, покажу ещё одно простенькое, но эффектное заклинание? – ухмыльнулся Поттер.

– Наглая малявка… – двинулся было Нотт.

Но Петтигрю взмахом палочки отправил его полежать под Петрификусом.

Поттер играюче отбивал проклятие блондина. Те роем цветных искр рассыпались повсюду, и будь Лили более чистокровной, ей было бы страшно. Рикошетило во все стороны.

– Рем, убери отсюда Сириуса.

– Ты…?!

– Убери его отсюда, я сказал!

Поттер как всегда весел и бесшабашен. Как всегда – играет.

«Осторожнее, Джеймс!», – хочется крикнуть Лили.

Хочется до такой степени, что она закусывает губу.

Люциус откидывает голову, как змея, перед броском раздувающая капюшон. Поттер с вызывающей улыбкой ждёт его действий.

Питер Пэн, пляшущий на расстоянии шага от беды.

Мальчик, которому не суждено стать взрослым...

Палочка Люциуса рубит сверху вниз. Поттер вскидывает свою снизу вверх. И два огня сшибаются, соединяются в одну цветную, великолепную, похожую на радугу, дугу.

Что–то дрожит, тонко звеня, и свет проклятий гаснет.

В коридоре смолкает грохот. Снова становится темно.

– Я убью тебя, Поттер…

– Не вспотей, Люци, на сквозняке это опасно. Так всегда говорит моя престарелая тетушка. Используй силу взгляда. Взгляд негодующего Чистокровного, говорят, способен обернуть в горькое воспоминание…

Новый замах.

Снова вспышки.

– Я не удовлетворяюсь взглядами, – рычит Малфой.

– Тогда поучись любить правую руку. Может, полегчает? – Поттер снова ловко увертывается от проклятий Малфоя.

Танец на острие ножа.

Пляски с тигром.

Лягушонок – заносчивый позер, но Лили не может не любоваться им сейчас. Его брызжущей энергией, ключом бьющей куда попало.

Люциус склоняет голову, как бы признавая поражение. Медленно опускает палочку. Светлые волосы сверкающим водопадом обрамляют узкое лицо.

– Эйвери, Каркаров! Подберите Нотта. Мы уходим. Приятных снов, Поттер.

Люцуис разворачивается и делает несколько небрежных шагов в сторону.

Поттер смотрит ему вслед, ероша черные густые вихры, то ли в недоумении, то ли от радости, что так легко отделался.

Малфой внезапно оборачивается и вскидывает палочку:

– Круцио!

Неведомая сила поднимает в воздух худенькое тело Лягушонка и с лету впечатывает в стену.

Внутри у Лили все леденеет, когда она слышит крик Поттера:

– Так нечестно, Малфой!!!

Взревели сирены, среагировав на Непростительное.

– Уходим, – скомандовал Малфой. – Быстрее, быстрее…

Лили выбежала из своего укрытия и кинулась к Лягушонку:

– Джеймс! Ты в порядке?

– Эванс? Я так и знал, что ты где–то рядом! Да не смотри ты вслед Малфою, на меня смотри!

– Но…

– Мерлиновы штаны! Филч, чтоб ему…!

Поттер толкнул Лили в нишу за статуей и набросил им на голову какую–то тряпку.

Он вообще–то в своем уме?

– Что…?

– Тс–с!

Мальчишеская ладонь зажала рот. Взглядом Поттер приказывал Лили молчать.

Он всерьёз считает, что Филч не заметит их под этой струящейся, насквозь просвечивающей тканью?

– Что тут происходит?!

Странно было видеть МакГонагалл в халате и шлепанцах на босу ногу. Да ещё и в бигуди. Лили так и разбирало захихикать. Это было почти неконтролируемо, как желание чихнуть. «Страшные» глаза Поттер только усугубляли дело.

– Видимо, какая–то стычка между студентами, – резюмировал подоспевший со стороны Подземелий Слагхорн.

Он тоже потешно смотрелся в своей фланелевой пижамке с корабликами.

– Судя по всему, какой–то олух применил Непростительное?

– Минерва! Сейчас почти полночь. Наверняка преступник пошёл баиньки. Последуем его разумному примеру.

– Как вы можете, профессор?!

– Могу, – со страдальческим выражением на лице почти прохныкал слизеринский декан. – Я спать хочу…