Зеркала и лица: Солнечный Зайчик

У настоящей Беллы взгляд отличался остротой, был колючим, словно игла.

У Лили так смотреть не получалось. Взирая на отражение старшей Блэк сейчас, Лили поняла, что встретиться с кем–то из знакомых Беллы будет катастрофой. Раскусят же в одно мгновение! Никто не спутает пантеру с капризным, шаловливым котенком.

– Эванс? – донеслось из–за двери. – Ты готова?

За спиной Поттера возвышалась фигура коренастого, востроглазого парня.

– Будьте осторожны, – напутствовал Люпин.

– Помни, я слежу за тобой, – кивнул Поттер Блэку, продолжая натянуто улыбаться. – Как говорит один папин друг: «неустанная бдительность»!

– Сириус, не наруби дров, – махнул им рукой Рем.

Лили и Сириус спускались по ступеням все глубже и глубже, пока Блэк уверенно не притормозил у каменной стены.

– Дементоры и единороги, – выдохнул он.

Каменная дверь, замаскированная в стене, отошла в сторону, пропуская их в длинное подземелье со стенами из грубого камня, с низким потолком, с которого на цепях свисали круглые зеленоватые светильники.

Под каминной доской, украшенной замысловатой резьбой, в очаге потрескивал огонь. На фоне светового пятна силуэтами вырисовывались фигуры нескольких слизеринцев, сидевших в креслах с высокими спинками.

В одном из силуэтов Лили с замиранием сердца узнала Северуса. Мальчик читал.

Любой нормальный ребёнок откинулся бы в кресле, приняв свободную и расслабленную позу. Северус сидел абсолютно прямо, словно «метлу проглотил», по выражению Поттера. Оранжевые отблески плясали на его лице.

Никто не назвал бы Сева красивым. Строгий, хмурый, как ноябрьские хляби, с вечным пренебрежением во взгляде и брезгливо поджатыми губами. Что же Лили так цепляет в нём? Почему рядом с Севом блекнет порочная красота Блэков? Сияние Малфоя? Наглость Поттера?

– Эй?

Во взгляде Блэка Лили прочитала с трудом сдерживаемое презрительное негодование. И только тут заметила, что в комнате все смолкли и смотрят прямо на них.

Кроме Сева. Тот не удосужился оторвать взгляда от страницы.

Блэк двигался уверенно, словно полжизни провёл в подземельях, пока они не остановились перед одной из дверей–близнецов.

– Жди здесь, – прошептал Сириус, взмахом палочки открывая дверь.

Лили, привалившись к стене спиной, скрестила на груди руки.

Простояла она так недолго.

Почувствовав чей–то взгляд, девочка обернулась.

Худой, точно палка, Сев неуловимо походил на паука, неторопливо подбирающегося к глупой мухе, застрявшей в паутине.

Взгляд Лили невольно задержался на бледных пальцах, выступающих из–под синего бархата мантии. Спокойных, равнодушных, праздных пальцах, какими они были в отсутствие любимого ножа для бесконечных ингредиентов.

– Чего тебе надо? – как можно грубее рыкнула Лили, от души надеясь, что именно так жуткая Блэк разговаривает с младшими слизеринцами.

Уголки тонкогубого рта дернулись, то ли в попытке удержать усмешку то ли не тая презрения.

– Забавно, – протянул ядовитый, ленивый голос.

– Забавно?! – фыркнула Лили. – У тебя извращенное чувство юмора!

– Польщен, что вы успели это заметить, мисс… Блэк.

Стремительными шагами мальчик подлетел к ней. Черные насмешливые злые глаза вонзались в глаза, в мозг, в душу.

– Смело, – выдохнул он ей в лицо, приподнимаясь на цыпочки – в теле Блэк Лили оказалась выше Сева на целую голову.

Она вдруг с ужасом поняла, что заливается краской – пальцы Сева сомкнулись на её кистях. Запястья у Беллы были аристократично–тонкими. Сев прижался к ней почти всем телом, жадно втягивая воздух рядом с шеей, где быстро–быстро пульсировала жилка.

– Что ты делаешь? – возмущенно вскричала Лили, делая попытку вырваться. – Да как ты смеешь, малявка несчастная?!

– Малявка? – в шею жестко уперся кончик палочки. – Да ещё и несчастная? Подумать только, какие мы сегодня взрослые…

Лицо Сева походило на оскал черепа, жуткое и страшное.

– Убери руки, идиот…

– Молчи, – зло прошипел Сев. – Лучше молчи! Ни слова лишнего.

Блестящие глаза заглядывали в душу. Белые пальцы потянулись к волосам, и черная грива Блэк мелкими кудрями рассыпалась вокруг лица Лили.

Пальцы Сева заскользили по её локтям, предплечьям, запястьям, пока не переплелись с пальцами Лили. Движения и прикосновения могли бы показаться ласковыми, если бы не ледяная, обжигающая ярость в глазах.

– Что ты делаешь? – пискнула Лили. – По–твоему это нормально? Так себя со мной вести?

– Нет, конечно. Это же аморально – приставать первокурснику к семикурснице, правда?

– Конечно!

– Не могу с тобой не согласиться. Ты права. Остаётся только дивиться тому, как это несравненная, воинственная, решительная Блэк терпит такое обхождение?

Лили часто дышала. Он узнал её. Несомненно, узнал.

– Запах ванили…как, по–твоему, он вяжется со всем этим? – никогда раньше Лили не видела на лице друга такой гаденькой улыбочки. Никогда ещё ей не приходилось слышать гортанных интонаций, полных бархатного, уничтожающего презрения, в исполнении Сева.

– Не твое дело! – вспыхнула Лили. – Иди куда шёл!

Северус ухватился за длинные черные локоны Блэк и потянул с такой силой, что у Лили слезы на глазах выступили от боли:

– А может быть, я сюда шёл? За тобой?

– За кем – «за мной»?

Улыбка мальчика стала ещё гаже. Он смотрел на Лили с подчеркнутой жалостью. Это был очень обидный взгляд.

– Пошли отсюда.

– Сев! Я не могу...!

– Я сказал – пошли.

– Но…но я не могу…

– Знаешь, даже ангельскому терпению приходит конец.

– Я действительно не могу!

На белом лице, в прищуренных глазах, в выступивших скулах читался неприкрытый гнев:

– Немедленно идем. Сейчас же. Пока не стало поздно.

Поздно стало быстрее, чем оба надеялись.

Навстречу из темного поворота появился Люциус Малфой.

***

Лили почти с любопытством уставилась на Слизеринского Принца. Она впервые видела его без глухо застегнутой на все пуговицы мантии, в рубашке, распахнутой до пупа; и с волосами, не забранными в аккуратный хвост, волосок к волоску, а свободно обрамляющими узкое холёное лицо.