Зеркало для слепого
Шрифт:
— У них одежда здоровская и фильмы…
— Помнишь пословицу: вид блестящий, а сам смердящий? Одежда — не самое главное. Перед нашей страной просто стояли другие задачи. После войны были разруха и голод, требовалось в первую очередь думать об этом. В США война ничего не разрушила, поэтому они имели возможность заняться одеждой, развлечениями. Подожди. У нас этого добра скоро будет вдоволь.
— Хорошо бы!
— Не главное это. Ты учись. Образование — самое важное, — посоветовал Родик и задумался: «Говорю ребенку о патриотизме, а сам в своих словах не уверен. Страна на грани краха. Все свои достижения планомерно уничтожает. Надеемся, что Запад и Америка что-то дадут, а они могут дать только еду и одежду. Да и то потому, что боятся голодных и голых с ядерным оружием в руках. Технологии, научные достижения они нам не предоставят. Самим
Что, если это наш путь? Криво дерево, да яблоки сладки. Надо думать именно так и детей соответствующим образом воспитывать…»
— Папчик, а мы после театра кукол пойдем в ресторан обедать? — вывела Родика из размышлений Наташа.
— Пойдем, — автоматически ответил он и опять подумал: «Ребенка интересуют лишь шмотки и развлечения. Были ли мы такими? Возможно. А сейчас их осуждаем. Проблема отцов и детей… Извечная. Наверное, мы о том же мечтали, но нам просто никто этого дать не мог. Вот и заполняли вакуум чтением и общением. Скорее всего, мои слова — это самозащита. Сам себя хочу убедить, а внутри червяк грызет. Может быть, Наташка инстинктивно это чувствует и поэтому сопротивляется. Ведь понимает прекрасно, что вопрос ее меня разозлит…»
— А знаешь, Каринке родители такой рюкзак купили для учебников — зашатаешься…
— У тебя портфель хороший.
— Портфель не модно, и носить его неудобно. Купишь мне рюкзак?
— А учителя не ругаются?
— Нет. Многие рюкзаки носят.
— Увидим — купим.
— О чем воркуете, голубки? — входя в столовую, спросила Лена. — За стол, ужинать. Выпивать будешь?
— Нет, спасибо. Мне рано утром или, вернее, поздно ночью вставать. Надо грузовики встречать. Кстати, я на вечер пятницы пригласил гостей. Приготовь закуску.
— Кого?
— Ты их не знаешь. Это мои новые партнеры и их начальник. Начальника я знаю с детства, он у моей мамы учился.
— Бандиты, что ли?
— Бандиты — не бандиты… Потом поясню. Для тебя гости. Почетные. Первый раз в доме. Так что стол должен быть на высшем уровне.
— Приготовлю. Деликатесы за тобой.
— Постараюсь завтра заехать на базу. Давно у них не был, надеюсь, что ничего не изменилось.
— Сколько будет человек?
— Рассчитывай вместе с нами человек на восемь-десять. Может быть, с женами придут. Миша с Инной будут.
— Понятно… Значит, ты нам спать сегодня не дашь? Ребенку в школу рано вставать.
— Вы с Наташкой в спальне ложитесь, а я здесь. Постараюсь сильно не шуметь. Сейчас звонок у телефона убавлю, а двери из спальни и отсюда закроем.
— Мертвому припарки. Ты же как слон.
— Говорю ведь, что постараюсь тихо. Терпите. Работа у меня такая. Хотя, может, это и не работа. Работа — когда тебе дядя зарплату платит, а я сам себе плачу. Это, вероятно, хобби, приносящее иногда деньги. Мы себя бизнесменами называем неосмысленно. Вот за бугром бизнесмены. Они в сенатах заседают, обществу служат. Без них государства нет. Мы пока до этого не доросли. И не скоро дорастем. Мы даже золотому тельцу не служим. Пока как дети играем в «морской бой». Вслепую. Поэтому чаще промахиваемся, чем попадаем. Хобби это. Игра. Сначала развлечение, потом азарт, потом не можем без этого, и, наконец, надоедает, либо проигрываем. Ищем другую игру, более сложную — вдруг выиграем? Азарт распаляется. Тут бах — и любимую игрушку ломают или отнимают. Ребенок бы заплакал — смотришь, и вернули бы ему игрушку. А мы нет. Сами другую находим или изобретаем. Опять играем. Ведь прекратить уже не можем. Не понимаем, что игра идет уже не в «морской бой», а своими и чужими судьбами. Такой путь мы выбрали, или нам его проложили…
— Не мы выбрали, а ты. Я теперь домохозяйка. Не надо было из института уходить. Я вчера туда ездила. Все работают, но назад
меня не зовут.— Куда им тебя звать? Мне ребята звонили. Два месяца зарплату не платят, а зарплата у них «очень большая». Полагаю, завтра на продуктовой базе истрачу их годовую зарплату. Голодное брюхо к науке глухо.
— Сам стал пословицы сочинять? Лучше, чем за деревенскими пьяницами повторять.
— Это не пословица. Это грустная реальность, но не самая страшная. Им не только зарплату — даже на исследования денег не дают, а скоро свет, воду и отопление отключат. Но вообще-то возвращайся. Будешь в полседьмого утра вставать, в полседьмого вечера возвращаться. Обедать в столовой. Хотя нет, столовая у них закрылась. Они ее в какую-то аренду отдали. Придется с собой бутерброды носить. Впрочем, нет. Бутерброды не из чего станет делать. На масло зарплаты не хватит, да и не дают ее. Летом будете за грибами ходить и ими питаться. А, нет. Лес около института вырубили, бензин же или билеты на электричку не из чего оплачивать. Все же придется голодать, а голодное брюхо к науке…
— Опять юродствуешь. Это в твоих глумливых устах все так плохо. Нормально там люди работают. В коллективе. А я, как дура, тут целый день одна. В уборщицу и посудомойку превратилась. Ты хоть помнишь, когда мы с тобой в театр или в кино ходили?
Родик вспомнил, что билеты в «Современник», куда он намеревался сводить Лиду, пропали. Он не решился предложить жене ими воспользоваться. Он устыдился и почувствовал, как от этого зарделось лицо.
— Ну перестань. Нам сегодня еще скандала не хватало. В воскресенье пойдем. Договорились же.
— Снова сорвется. Лето все на даче проторчала. Тебя почти не видела. Раньше я хоть на выставки ездила, общалась, работала. Не могу я так больше. Надо мне на какую-то работу выходить. Пусть на полставки. Взбешусь я — тебе же хуже будет.
— Понятно. Я подумаю.
— Подумаю, подумаю. Завтра забудешь. Скажи, что не возражаешь, — я сама что-нибудь подыщу.
— На полставки — не возражаю. Занимай первую половину дня, пока Наташка в школе. Чай-то дашь?
— Сейчас принесу. Кстати, чай кончается. Завтра не забудь на базе несколько пачек взять.
— Зачем на базе? Серафиме позвони. Она тебе и чай, и кофе, и какао пришлет. Лучше, чем на любой базе, и цена оптовая.
— Неудобно как-то…
— Что неудобно? Это мой склад. Естественно, по деньгам мы с ней разберемся. Не бесплатно это. Личное — личное, а бизнес бизнесом. Я не один. Глупо покупать то, что имеется на складе, да по низкой оптовой цене. В будущем сама с Серафимой общайся, а я ей команду дам.
— Тут ты прав. Однако никак не привыкну к этому.
— Привыкай. Скоро все частной собственностью станет. Наш любимый институт тоже. Я подумываю купить его и перепрофилировать под баню. Котельная у нас там хорошая.
— Шутки у тебя… Мне объяснили, что институт относится к оборонным объектам и приватизации не подлежит.
— Ты веришь? Они сейчас сделают из него акционерное общество, а потом выкупят основные средства.
— Для оборонки это запрещено.
— Вчера водка была монополией государства, а сегодня ею только ленивый не торгует. Вчера мы слово против власти боялись сказать, а сегодня эта власть вне закона. Сколько прошло лет? Всего ничего. Дальше перечислять? Так и с частной собственностью будет. Увидишь, анекдот про покупку метра государственной границы станет реальностью. Тюрьмы частными станут. Все меняется с колоссальной скоростью. Три года назад ты могла бы подумать, что я торговлей продуктами займусь? То-то. Много чего нас еще ожидает. Хочешь, вместо работы бизнесом займись? Я денег дам. Вон Ира вешенки выращивает… Я тебе ее сегодня уже в пример ставил.
— Я уже выставками занималась. Ты запретил.
— Я не о таком бизнесе. Палатку какую-нибудь открой или лоток. Утречком поторговала, например, свежим хлебом или овощами и пошла обед готовить, Наташку воспитывать.
— Я не смогу. Не по мне это.
— Почему? Твоя тетка до сих пор что-то на огороде выращивает и на рынке продает.
— Это другое.
— Ничего не другое. Такой бизнес несложен. Ты же, как всегда, ответственности боишься. Знаю я тебя. Ты хочешь в комфорте сидеть, трепаться, разгадывать кроссворды, ни за что не отвечать и получать зарплату. Этот сектор социалистического труда заканчивает свою жизнь, хотя его ударников пока еще очень много. Помяни мое слово: скоро все вы окажетесь у разбитого корыта и золотой рыбки не дождетесь. Она давно на заслуженную пенсию ушла.