Зеркало Пиковой дамы

Марк Николаевич снова выдержал долгую паузу. Его питомцы притихли, не смея нарушить молчание. Он вдруг быстро, легко взбежал на сцену, и Аля заметила, что он прикрыл черной тканью два боковых зеркала.

– Паша, включи софит, - велел Далецкий, и мощный свет вспыхнул, высветив одинокое зеркало.

– Ой, это оно!
– послышалось сдавленное восклицание Таи.

– Я рассказал вам эту легенду, чтобы... нет, сначала пусть каждый скажет, о чем она. Витя, начинай, - он жестом пригласил всех подняться на сцену.

– Ну...
– Витька пожал плечами.
– Может, про одиночество. Про то, что каждый сидит вот так в своей клетке и ждет чего-то... но не дождется. Скорее помрет!

– Хорошо. Теперь Гарик.

– Она про то, что запретный плод сладок.

– Алена?

– Но человек хочет его сорвать и всегда рвет... всегда делает, что хочет, несмотря на запреты...
– она вдруг как-то жалобно хихикнула и бросила быстрый взгляд на Далецкого: как он оценивает её слова...

– Хорош-шо-о...
– он вдруг резко обернулся к Мане.
– А ты?

– Я?
– она глубоко вздохнула.
– Я думаю, эта легенда о том, что наш мир - только отражение настоящего... И мы того, другого не видим и никогда не увидим... здесь, пока живы. И даже пытаться заглядывать туда нельзя.

– Так. Очень хорошо! А ты, Аля?

– А я... я не знаю, может быть, это про жизнь художника. Про человека, который делает что-то такое особенное... ну, создает свою красоту.

– То есть, это о творчестве?
– подсказал Марк Николаевич.

– Да.
– Аля взглянула в зеркало.
– Она же - леди Шеллот - должна ткать свой ковер. И рисунок на нем - только слабое отражение той реальности, про которую сказала Маша. То есть, мы живем... и ничего не видим, не знаем. Но художник что-то чувствует... он видит тени в зеркале.

– А что это за зеркало?

– Я не знаю, - она почему-то чуть не заплакала.

– У кого-нибудь есть мысль?

– Ну...
– вступил Илья.
– Может, это то, что соединяет разные миры, ну, вроде канала, что ли... Только зеркало у каждого свое. Ну, там, сознание, интуиция, воображение... я не знаю.

– Что ж, спасибо!
– Далецкий сцепил руки перед собой и скорым упругим шагом закружил по сцене.
– Порадовали, молодцы! Прежде всего тем, что были искренни, а это главное. Вы все для себя приоткрыли завесу тайны. Все попытались заглянуть ПО ТУ СТОРОНУ, - он указал на освещенное зеркало.
– Но рассказал я вам эту легенду, чтобы вы точнее поняли мой замысел. ПРО ЧТО наш спектакль. Пушкин пишет: "Неведомая сила, казалось, привлекала его к нему." Он имеет в виду Германна и дом графини. Вся повесть - об этой неведомой силе, которая вмешивается в дела людей. И зеркало - загадочный, окутанный суевериями предмет, станет в нашем спектакле символом этой силы. Да, два мира! По ту и по эту сторону. И пока человек - ПО ЭТУ, его жизнь течет по законам обыденности. Но горе тому, - Далецкий воздел указательный палец, - кто захочет заглянуть ПО ТУ сторону... Его жизнь может быть сметена, как колода карт со стола!

– Так вот, - продолжал он, после недолгой паузы.
– Германн в сцене у графини не увидит старухи. Нет! Он видит только её отражение в зеркале. Она-то видит его... а он нет! Переступив черту, нарушив границы дозволенного, он вступает в иное пространство. Хотя старуха и умирает, она смеется над ним. Это видно в конце повести. И еще... все, что творит Германн - плод безумия. У него больное, расстроенное сознание. Он одержим жаждою денег. И ещё более он болен идеей разгадать тайну трех карт. А там, где человек все, я повторяю ВСЕ ставит на карту, он летит в тартатары. Его как бы выдергивают, - да-да, вот точное слово!
– выдергивают из реальности, цепляют на крюк и подвешивают... за ушко, да на солнышко! Те самые силы, которые велели графине открыть ему тайну, когда она является ему во сне мертвая. Силы, которым продалась и она!

Ребята ощущали в эти минуты какое-то лихорадочное, болезненное волнение. Они попеременно глядели то на своего режиссера, то на сиявшее на полутемной сцене зеркало. Им казалось, что в этот миг они сами прикасаются к запретному и вот-вот что-то может случиться... что-то произойдет.

Между тем, вышагивая и произнося свой монолог, Далецкий внимательно следил за их реакцией. И видя, что они не в шутку взволнованы, воодушевлялся все больше. Наконец, внезапно остановился, присел на корточки и хлопнул ладонями по коленям. И резкий этот хлопок разорвал нараставшее напряжение. Все сразу расслабились, ожили, зашевелились...

– Ну, что я вам скажу...
– Далецкий сиял.
– Пойдет дело! Вы вошли в это, поняли... Я увидел сейчас, как все были наполнены, как изменились лица, даже дыхание! Запомните это состояние, зафиксируйте его, это наш первый пробный шар... и первая репетиция! Застольный период кончился, - он расхохотался вдруг с видимым облегчением.
– Пора на сцену!

Глава 6

ПУГАЮЩИЕ ИЗВЕСТИЯ

– Слушай, он гений! Придумать такое...
– Аля никак не могла прийти в себя от волнения.

Они с Маней спешили домой по затихающей к ночи Москве, и каждый предмет на пути, каждый встречный казался им вестником из иного мира.

Машка не скрывала своей радости - наконец-то она поживет в семье, в нормальной квартире! Пускай всего несколько дней... Сначала страшно смутилась, сказала, что всех будет стеснять, тем более в доме ребенок маленький, но Аля её успокоила.

– У меня, знаешь, какие родители! У нас как-то целый месяц родственники из Самары жили, а мама была беременная, и ничего! Она все шутила, пироги пекла... И потом, никому ты не помешаешь, у нас с тобой отдельная комната.

Собрали нехитрые Машкины пожитки и побежали домой. Увиденное и услышанное на репетиции так накалило нервы, что никто из ребят, похоже, ни о чем другом думать не мог. Аля попыталась было поговорить с Ильей, рассказать об истории с записной книжкой, но он только отмахнулся:

– Аленький, давай завтра, а? Я сейчас совершенно стукнутый, ничего не соображаю.

"Ладно, - решила она, - дома Мане все расскажу!"

Маме Маня, похоже, понравилась. Она тут же усадила девчонок ужинать, а за чаем с лимонником Аля принялась пересказывать замысел их режиссера.

– Мам, представляешь, что будет?! В сцене, когда Германн приходит ночью к графине, он её видит в зеркале. То есть, зрители будут видеть актрису, которая играет графиню, а Германн - только её отражение. И знаешь, что это за зеркало? Наше, представляешь? Здорово, да!

– Наше?
– переспросила мама и побледнела.
– О, Господи! Нарочно не придумаешь...
– она сразу потеряла интерес к разговору, как будто её мысли витали теперь далеко.

– А что тут такого?
– удивилась Аля.
– А главное, мам, концепция! тут она принялась играть роль театрального критика.
– Переступив черту, обманув девушку, - он ведь использовал Лизу ради корыстной цели... в общем, он подпадает под действие темных сил и становится их игрушкой, вот! Ну как тебе? Классно, да? А ещё мир как бы двоится, Германн теряет ощущение реальности. Помнишь, когда он узнает тайну трех карт, он даже на словах путается. Его спрашивают: "который час", а он говорит: "без пяти минут семерка" и так далее...

– Он как кораблик...
– сказала Маня, задумчиво рисуя пальцем на скатерти невидимые узоры.
– Вот он жил-жил... как все. Верней, не как все он себя душил.

– Как это?
– не поняла Аля.

– Ну, он же дико хотел играть, каждый день до пяти утра просиживал с игроками, но карт не брал... только смотрел. Я, говорит, не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее... Он разумом жил, все просчитывал. А потом, когда узнал, что графиня знает тайну трех карт, которая позволяет выиграть целое состояние, как с цепи сорвался! Вот я и говорю, что он стал как бумажный кораблик - его понесло. Безумие какое-то... и все ради богатства! И жизнь проиграл.