Зеркало вод

— Здесь, кажется, тихо, и ты сможешь выспаться.

Он взял сумку Лоры и понес в номер. Лора плелась за ним по лестнице, затем по коридору. Он открыл дверь, зажег свет. Положив сумку, осмотрел комнату.

— Тебе здесь нравится?

Лора кивнула. Казалось, она опять вот-вот разрыдается. Ему стало жаль девушку, и он обнял ее.

Лора отстранилась. На лице ее мелькнуло такое выражение, словно она приняла твердое решение. Засмеявшись, она сказала:

— Пойдем.

Как и прошлой ночью в купе, она быстро сбросила куртку и джинсы. Стащила с себя майку, потом трусики. Пока Чарли раздевался, она забралась в постель.

— Не бойся, ты увидишь, я не стану хандрить.

Было что-то детское в наслаждении, с которым Чарли ласкал худощавое тело Лоры. И все же, несмотря на свое обещание, она проронила слезу. Он гладил ее волосы, перебирая пальцами каштановые завитки. Она попросила сигарету. Чарли прикурил две — для нее и для себя. Лежа бок о бок, они курили не спеша. Закончив сигарету, Лора загасила окурок в пепельнице и, повернувшись, склонилась над Чарли, разглядывая его лицо, как она это делала несколько часов тому назад на лугу. Но теперь он не спал и попытался ласкать ее грудь.

— Нет, смотри на меня, — потребовала она. — Сейчас ты пойдешь в свой номер. Прежде я не хотела этого из-за Кароль, но потом поняла, что должна согласиться, чтобы снять это заклятие. Понимаешь? Между нами есть что-то такое, что убивает людей всюду, где бы мы ни появились. Дело не в тебе одном и не во мне. Это случается обычно, когда мы вместе. Я подумала: а что, если наши отношения изменятся, может, изменится и все остальное? Может, исчезнет это колдовство?

— И ты решила лечь со мной в постель?

— Да.

— Надеюсь, тебе было не очень противно?

— Дурачок, было так хорошо! И мне давно этого хотелось.

— А сейчас ты и вправду хочешь, чтобы я ушел к себе?

— Да.

Когда Чарли выходил из комнаты, Лора окликнула его взволнованным голосом:

— Ты веришь, что девочка будет жить?

Через несколько дней после их возвращения в Париж пришло сообщение о смерти маленькой больной. Газета еще раз поместила фотографию, которую сделал Чарли, — большие глаза ребенка смотрели на вас, словно упрекая за то, что вы бессильны спасти его. Фотография имела успех, и крупный иллюстрированный еженедельник предложил ее автору место фоторепортера.

Чарли пошел сообщить Лоре, что уходит из газеты.

— Так будет лучше, — сказала она. — Я сама собиралась уйти и даже сменить профессию.

— Другого средства, кроме, как расстаться, нет.

Лора прикусила губу и покачала головой.

— Теперь, надо полагать, с этим кошмаром покончено, — сказал Чарли.

— Обещай, что никому не расскажешь.

— Может быть, ничего такого и не было. Просто цепь злосчастных совпадений.

— Ты же сам знаешь, что нет.

Он уходил, говоря себе, что теперь, когда эксперимент окончен — а это можно было считать экспериментом, — он никогда не узнает правды. А появившаяся с недавних пор другая загадка, также неразрешимая, сделала историю еще более запутанной. Действительно ли Лора отдалась ему, чтобы избавиться от кошмара? Она казалась тогда такой искренней, и потом эти слезы… Тайна той ночи не давала ему покоя. И невольно возникал вопрос: не было ли таинственное проклятье лишь предлогом и не пыталась ли Лора таким образом скрыть свое желание, свой каприз?

Перевод Р. Волкова.

К жизни иной*

Автомобиль подъехал к отелю. За несколько домов от него нашлось свободное место для стоянки. Когда машина остановилась, из нее вышли трое мужчин. Они подошли к отелю, прочитали вывеску и прошли в холл. В холле уборщица протирала влажной тряпкой пол. Хозяин уже стоял за стойкой, но еще без галстука.

— Сообщите, пожалуйста, мадам Марте Р., что мы ждем ее, — попросил один из вошедших.

Хозяин подсоединил штекер к одному из номеров на щите коммутатора.

— Мадам, вас спрашивают три господина, они ожидают в холле. — Он выслушал ответ и объявил: — Мадам сказала, что будет готова через десять минут.

— Я подожду в машине, — сказал один из мужчин. Второй опустился в кресло и закрыл глаза. Третий, самый молодой, высокий и тощий, осматривал холл. Он поглядел на автомат, выдающий почтовые открытки, присел было на диван, потом встал, нашел какой-то иллюстрированный журнал и принялся его листать.

Через пятнадцать минут появилась женщина лет тридцати пяти — сорока, в руках она держала клетчатый чемодан. У нее было бледное, без всяких следов косметики лицо, светлые, довольно длинные прямые волосы и глаза необычного серо-стального цвета. Одета она была в простенький бежевый костюм.

Мужчина, дремавший в кресле, тут же поднялся и направился ей навстречу.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Здравствуйте, Венсан Тиссер.

— Позвольте представить вам Фреда Марана. Это наш фотограф.

Марта Р. посмотрела на молодого человека.

— Вы меня видите впервые? — спросила она.

— Он еще новичок, — ответил Венсан Тиссер.

— Как правило, фотографам я нравлюсь, — сказала она.

— Это из-за ваших глаз, — заметил Венсан Тиссер, — если на фотографии удаются ваши глаза — это залог успеха. Глаза, прожигающие бумагу!

Обе руки у нее были заняты: в одной она держала дамскую сумочку и шарф, в другой — клетчатый чемодан.

Она подошла к стойке и попросила счет; хозяин послал за женой. Расплатившись, Марта Р. сказала:

— Ну вот, мне остается только поблагодарить вас. Вы были очень внимательны.

— Вам понравился наш отель? — спросил хозяин.

— Да, очень хороший отель.

— Что ж, до свидания, мадам, приезжайте еще.

— Да-да…

— Приезжайте, — повторила вслед за мужем хозяйка.

Венсан Тиссер взял чемодан и поспешил к выходу. У автомобиля он предложил Марте Р.:

— Мы сядем сзади, если вы не против, а Фред — рядом с шофером.

Они сели в машину, шофер поздоровался с Мартой Р. Фотограф забрал с заднего сиденья свою дорожную сумку и поставил ее в ноги.

Машина покатила по улицам Парижа. Было семь часов утра. В это время в городе обычно большое движение, автобусы набиты до отказа, и невольно удивляешься всей этой суете, хотя знаешь, что в этот час столица просыпается и спешит на работу.

— Париж… — проговорила Марта Р.

Час пик, — подхватил Венсан Тиссер.

— Уж этот час пик, когда только он кончится, — ворчал шофер, искусно лавируя в потоке машин. Наконец они достигли Венсенского леса и поехали быстрее.

— Ну вот, Париж остался позади, — с облегчением вздохнул шофер.