Зеркало за стеклом

В ней что-то изменилось, это я заметила с первого же взгляда. Три светящихся сгустка всё так же висели по своим углам, но как будто их накрыли чайной марлей — свет был, но не расходился дальше пары метров вокруг и имел желтоватый оттенок. И стены. Просто крашеные по штукатурке под сорванными коврами, они явно были светлыми, когда я ложилась спать. Сейчас они потемнели, в полумраке став почти чёрными, выглядели бугристыми и как будто сдвинулись внутрь, сделав комнату меньше.

— Что за леший?.. — Я протёрла глаза, поскребла зачесавшийся лоб, медленно приподнялась на локтях и села. Желтоватый свет, который я принимала за луч от сгустка в углу за спиной, качнулся вместе со мной, как будто я сама держала в руке свечу. Но у меня не было никакой свечи! В ладонях зародился знакомый зуд, я поднесла их к глазам и ахнула. Кисти рук светились изнутри, и чем ярче становилось свечение, тем больше усиливался зуд. Какое-то мгновение он словно балансировал, не выходя за пределы запястий, а потом вдруг выстрелил в предплечья, изломился в локтях, вонзился в плечи и шею и рассыпался по груди. Я вскрикнула, встряхнула ладонями и захлопала ими по рукам и телу, как будто так можно было стряхнуть с себя идущее из-под кожи свечение. Зуд стремительно растёкся по животу, огнём пробежал по позвоночнику, нырнул в ноги, подломив мне колени, и иголками вонзился в ступни. Я закричала и заметалась, а вместе со мной по комнате заскакало золотистое сияние. Оно бликовало на осколках витражей и выхватывало из тени перекатывающиеся по чёрным стенам бугры.

Я замерла, открыв рот на вдохе, и тут мне на ноги упал чёрный шевелящийся комок. Непропорциональное тело с раздутым щетинистым брюхом распрямилось, выбросив в стороны восемь суставчатых лап. У меня в горле встал ком, я почувствовала, что задыхаюсь. Глянцевые глазки-бусинки блеснули, отразив исходящий от меня свет.

И тут я сломалась. Моим визгом можно было бы бить стёкла, если бы хоть одно из них осталось целым после учинённого Йеном погрома. Сдёрнув простыню, я вместе с ней отшвырнула в сторону многоглазое чудовище. Чёрные стены дрогнули и потекли вниз, обнажая светлую краску. Шевелящаяся с шорохом, стуком и шипением масса сотен, тысяч — в тот момент я готова была насчитать и сотни тысяч — пауков хлынула на пол. Заскрипело битое стекло, взметнулось пыльное облако. Я вскочила с кровати, путаясь в длинном подоле ночной рубашки. Мохнатые твари градом посыпались с потолка, резво расползаясь в разные стороны Одна угодила прямо мне на макушку, съехала назад и вцепилась в растрёпанные волосы. Шершавые лапы заскребли по шее и затылку, сбивая пряди в колтун. Ужас сдавил мне горло, трансформировав истошный визг в придушенный писк. Уже плохо понимая, что творю, я мотнула головой, врезавшись затылком в кроватный столбик. Копошение почти прекратилось, а голову за волосы потянуло вниз. Видимо, оглушённый, но не раздавленный ударом паук всё ещё пытался держаться за подходящие для этого дела кудряшки. Я перехватила волосы у самой головы, резко повернулась и с размаху шлёпнула висящей тварью всё по тому же столбику. На резном дереве осталось тёмное скользкое пятно, а паук шлёпнулся на пол, где я тут же по неосторожности на него и наступила босой пяткой.

Всё моё самообладание бесповоротно закончилось ещё в тот момент, когда первый ужастик упал на кровать. Но шок придал сил для сопротивления, и только теперь, пятясь задом от угрожающе надвигающейся со всех сторон шевелящейся членистоногой массы, я почувствовала, что моё сердце сейчас либо попросту выломает мешающие бегству рёбра, либо замрёт и разорвётся. Кричать я уже не могла. От голоса остался один только клокочущий сип. Я из последних сил держалась, чтобы не расплакаться, потому что хотела отчётливо видеть угрозу. Отвлечёшься на секундочку, сморгнёшь слёзы — а на тебя уже набросились. Я сглотнула и огляделась.

Что-то было не так. Почему они не нападают? Пауки шипели и дёргали жвалами, медленно зажимая меня в кольцо, тесня, но оставляя зазор пустого пространства в полшага. Несколько штук повисли с потолка на паутине, раскорячившись в воздухе, как на невидимой стене. Тёмно-рыжий монстр с чёрным пятном на брюхе упал и закачался в полуметре от моего носа, заставив меня отскочить и врезаться спиной в дверь. Дверь! Я в отчаянии навалилась на ручку и рванула тяжёлую створку на себя, и только когда она не шелохнулась, вспомнила — меня заперли. Проклятый Йен Кайл запер меня здесь, лишив даже возможности позвать на помощь! Нога наткнулась на что-то твёрдое и холодное. Я опустила взгляд, молниеносно подхватила с пола бронзовый подсвечник и махнула с левой руки, целясь в угрожающе поджимавшего лапы рыжего монстра. Тот метнулся вверх, моментально вскарабкавшись по своей паутине, и сомнительное орудие защиты свистнуло впустую, по инерции врезавшись в стену справа. Меня мотнуло следом, я сделала шажок в сторону, остановившись в каком-то миллиметре от членистоногих зрителей из первого ряда. Те воспользовались моментом, дружно клацнули жвалами, и вся паучья толпа, как по команде, хлынула мне на ноги.

Я забилась в запертую дверь, мешая бесполезные вопли о помощи с хриплыми пожеланиями смерти тому, из-за кого меня сейчас сожрут живьём. Самый страшный кошмар моей жизни стал реальностью. Зуд начал перерастать в боль. Я, сжавшись, ничего не видя из-за слёз, с бессловесным воем отбивалась от жутких тварей, сыплющихся на меня со всех сторон. Они карабкались по ногам, падали сверху, переползали со стен. Что-то липкое натянулось между пальцами рук, приклеилось к лицу, уцепилось за ногу. Паутина! Всемилостивый Боже, они что, плетут кокон?! Сознавая всю бесполезность своих усилий, но не желая умирать раньше собственной надежды на чудо, я сделала рывок и с предсмертным воплем врезалась плечом в дверь, которая всегда открывалась вовнутрь. Моё тело вдруг утратило точку опоры, тяжёлая дубовая створка распахнулась, и мы вместе с пауками высыпались в тёмный коридор. Коридор мгновенно осветился дёргающимся золотистым светом, а я всем своим весом припечатала к полу что-то мягкое. Что-то грязно ругалось и барахталось подо мной. Открыв глаза, я увидела заспанного Осима с вытаращенными глазами.

— Свет Всемогущий…

— Беги! — На выдохе прошептала я и, не давая сделать этого немедленно, упёрлась ошарашенному слуге коленом в живот, используя его, как опору для того, чтобы подняться на ноги. Слегка помятые пауки уже тоже оклемались и решили не откладывать больше плетение кокона. Со всех сторон начали выстреливать тонкие серебристые нити, приклеиваясь к моей сорочке. Я рванулась по коридору, надеясь резким движением оборвать их все, но не тут-то было. Нет на свете сетей, крепче паучьих. Где я это слышала? О Свет, откуда это?!

Сзади заскребло, зашуршало, зашипело. Мне резко стало труднее бежать, словно зимой по накатанной лыжне пришлось волочить санки со сломанными полозьями. Я оглянулась, вынужденно замедлившись, и теряя драгоценные мгновения. Осим, прихрамывая, улепётывал в противоположную сторону, а за мной, на натянутых «поводках» тянулась целая паучья гроздь. Твари сбились в огромную кучу малу и грозно шипели, очевидно, выражая своё недовольство таким экстравагантным способом перемещения. Я попыталась оторвать паутину от рубашки. Она легко поддалась, но тут же прилипла к рукам. Истеричное хныканье и тряска ладонями ничего не дали, поэтому я, не сбавляя скорости, вильнула поближе к стене и на полном ходу пробороздила ладонью по подвернувшемуся гобелену. Ещё одно такое же движение другой рукой по противоположной стороне, на этот раз по шершавому голому камню, и вот уже я бегу по пустым коридорам замка, не разбирая дороги, гулко шлёпая босыми ступнями по холодному полу и со стороны наверняка походя на не в меру живучую и прыткую жертву с горящего инквизиторского костра. Чувствовала я себя соответственно. Всё тело горело огнём. Такое я испытывала лишь однажды — в первый и последний раз едва не насмерть обжёгшись на солнце.

Преодолев ещё несколько поворотов и отбив себе правую пятку размашистым прыжком через последние три ступеньки лестницы, я вынужденно остановилась на развилке. Звуков погони за спиной не доносилось. Яркий свет метался по окружающим предметам в такт моим движениям. Сияние исходило от всего тела, пробиваясь даже сквозь ткань сорочки. Я перевела дух, покрутила перед собой светящиеся ладони и, не сдержавшись, хихикнула, закусив кулак. С трудом балансируя на одной ноге, кое-как размяла дрожащими пальцами отбитую пятку.

По коридору с подвывающим свистом пронёсся неизвестно откуда взявшийся сквозняк, и пауки хлынули по трём из четырёх проходов. Воплощённые кошмары всех цветов от чёрного до бурого, и размеров от фаланги пальца до ладони, целеустремлённо переставляли лапы, зловеще стуча по ярко освещённым стенам и потолку. Выбор у меня был небогатый: хлопнуться в обморок прямо сейчас или сначала добежать до безопасного места и с чистой совестью сделать это уже там. Всего одно пришедшее мне в голову место, претендовавшее на звание безопасного, не существовало где-то конкретно. Это было любое место, где в данный момент находился Йен Кайл.

Я ринулась в единственно свободный коридор, далеко не сразу сообразив, почему бегу именно в этом направлении. То есть, понятно, что в трёх других меня ожидают полчища плотоядных (кто оспорит?!) чудовищ, но как найти Йена, если я и понятия не имею, какие ему отведены покои? А если его вообще нет в замке? Или он у этой своей скважины? Где эта чёртова скважина?!

Думать с каждым шагом становилось всё труднее. Мне хотелось упасть и начать методично сдирать с себя кожу. За очередным поворот я внезапно наткнулась на кого-то, уронив его, но сама чудом устояла на ногах. Отлетевшая на пол княгиня, бледная, с расширившимися глазами, только и успела, что гневно выкрикнуть «Вы!», а я уже неслась сломя голову дальше. В лицо всё сильнее тянуло сквозняком, ощутимо припахивающим навозом, значит, где-то близко выход на улицу, наверняка к конюшням.

Зачем мне туда, мне ведь нужен Йен?..

Мысль мелькнула и осталась где-то в тёмном коридоре, тогда как я нырнула в распахнутую дверцу, ведущую прямиком на ту самую конюшню, и с грохотом захлопнула занозистую створку, набросив в петлю болтающийся ржавый крюк.

— Это чего ещё за хреновина? — Недовольно поднялся из закутка напротив у открытых на улицу ворот здоровенный детина, чей язык явственно заплетался, а его хозяин то и дело кренился на бок и хватался за край деревянного стойла, дабы не упасть. — Сказано же было, не волочь на конюшню открытого огня. Всё сухое, полыхнуть могёт за здорово живёшь! Чего себе удумали? Али разве простой конюх, так и слушать не надо? Ну, погодите, погорят ваши лошадки. Я уж и пальцем не шевельну!