Зерно Граната

Неопознанный летающий объект смутно напоминал колесницу Гелиоса. Ладно. Я что? Зря выбрался на поверхность? Я простер двузубец к небу, и на землю опустилась тьма. В мутном небе едва виднелись звезды, но ярко сияли, подобно луне, крылатые белые кони Гелиоса: Свет, Блеск, Гром и Молния.

Почему? Вот у меня один вопрос “почему я”? Где эта Афина? А, вон она! С мужественным лицом носится туда-сюда. А где Арес? Извините, я не заметил, что он нами тут командует! В следующий раз буду внимательней! Следующий раз будет лет через тысячу, не раньше. Артемида! Не разочаровывай дядю! Наверное, нужно брать было левее. Когда-нибудь и ты научишься стрелять. А кто это у нас тут тренькает? Как я мог забыть! Аполлон! У тебя больше всех шансов прикончить противника.

– Как же вы мне все дороги, – мрачно вздохнул я, увернувшись от молнии Зевса.

Я направил упряжку к бешено несущейся колеснице Гелиоса и перехватил поводья, направив их ввысь. Темное небо пронзил новый сноп молний. Единственное, что я успел сделать, это выдернуть наездника из колесницы Гелиоса и перетащить его в свою. В следующий миг колесница Солнечного Бога уже разлетелась во все стороны острыми щепками, а в небе из портала появился Гелиос, хватая своих перепуганных коней за поводья.

Я велел своим коням опуститься на землю и повернулся к бледному юнцу, что сидел с остекленевшими глазами в моей колеснице.

– Это что за юное божественное дарование? Погоди, дай угадаю! Ефсей? Нет? Элефсей? Тоже нет? Ниосей! Нет?!! Странно, я почти удивлен, – мне даже убивать его перехотелось.

Я вздернул светловолосого голубоглазого парня на ноги, схватив его за горло, и хорошенько тряхнул, так что у того клацнули зубы.

– Вроде, полубог, – во весь голос произнес я.

Увидев на его белоснежном хитоне стремительно разрастающееся влажное пятно, я с отвращением бросил его на землю.

Лицо паренька показалось мне смутно знакомым, и я наклонился пониже, чтобы подтвердить свою догадку. По красноватому отблеску на лице человека понял, что его напугало – в гневе мои глаза светятся красным. Я провел ладонями по волосам, пытаясь успокоиться. Мне скоро возвращаться, и Персефона не должна увидеть меня таким. А то ее придется ловить по всему Элизиуму, а у меня и так дел по горло. Нет, можно послать Танатоса. Внезапно. Кстати, хорошая мысль. Хотя, нет. Я обещал прийти лично. За моей спиной возник источник света, я обернулся, чтобы увидеть Гелиоса.

– Твой? – спросил я, стараясь не смотреть на бога солнца. Красный взгляд выдерживали далеко не все боги.

Он молча покивал головой, сжав губы.

– Мой… Фаэтон… Жив? – последнее было произнесено с такой надеждой, что признаться, я немного разочаровался, поглядывая на Зевса, которого все поздравляли с блистательной победой.

– Так это зовут Фаэтон… Пока еще жив. Я просто думаю, – высказал я, поднося ладонь к глазам и проверяя, светятся ли они. И удостоверившись что нет, бросил гневный взгляд на Бога солнца.

– Он – мой любимый сын. У него глаза, как у Климены … У… у него был день рождения! Он так просил… – Гелиос на мгновение замолчал, а потом продолжил, отводя глаза. – И я поклялся водами Стикса, что исполню любое его желание и…

– … попался на собственную клятву, как последний идиот! – я вытер ладонью пот со лба. – Видят воды Стикса: не всех придурков забрал Танатос! Что было дальше, можешь не рассказывать! У меня есть отдельное место для полудурков… Прости, полубогов.

Я схватил светозарного сынка за волосы и поволок в сторону только что созданного портала:

– Нет! Ты не можешь! Он же живой… – взмолился Гелиос, пытаясь остановить меня.

– Это легко поправимо! Твой глазастый ублюдок разнес мне дворец, подставил души умерших под солнечный свет и чуть не погубил мою жену! – я сам удивился, что вспомнил о ней. Никак не могу привыкнуть к тому, что у меня есть жена. Да! Пока мне голову не заморочили. Не забыть бы ее забрать.

– Постой, брат! – прогрохотало сверху, и через мгновение рядом со мной материализовался Зевс. – Я заберу его! Боги Олимпа тоже пострадали, поэтому мы будем его судить и подберем подобающее наказание.

– Нет! – прямо рядом со мной зашевелилась и просела земля, а через мгновение, благоухаярыбным супом, из нее забил небольшой гейзер. На нем, словно на троне, восседал Посейдон. – Он достанется мне! Мы будем судить его! Мы пострадали больше всех! – размахивая трезубцем и пытаясь откинуть с лица синие волосы, кричал повелитель морей.

– А ты всех посчитал? – усомнился я. – Какой ты быстрый. Я так не умею.

– Я посчитал! Их большая половина! – размахивал трезубцем Посейдон.

– Половина большей не бывает, на то она и половина, – и, подумав, добавил. – Но большая половина богов об этом не знает. Гермес! Почем сейчас рыба?

Смотря какая, – уклончиво заметил бог Гермес.

– Никакая, – уточнил я, а Гелиос пытался вырвать у меня из рук тело сына. – Ладно, дружок, поехали. У тебя сегодня праздник. И ты уже отметился.

Стоя рядом с полуразрушенным дворцом, я швырнул идиота во втором поколении в кучу пепла, оставшегося от дворцовой клумбы. Фаэтон пошевелился и кое-как встал на колени. Затравленно озираясь по сторонам, он увидел меня и взвыл, не забывая потихоньку ползти в мою сторону:

– О, могучий бог Подземного мира! О, великий повелитель мрака Гадес! Молю тебя о милосердии! Я не хотел ничего дурного! Я лишь хотел знать, действительно ли Гелиос отец мне!

Он хотел схватиться за край моего хитона, но я пинком отправил его обратно в кучу пепла. Я испытывал жгучее желание расправиться с ним так, что потом его не узнала бы родная мать, однако вдруг осознал, что мне не хочется пачкать об него руки. Наказание для сопливого юнца, сына своего лучезарного отца, я придумал.

– Эринии! – мой голос гремел под сводами Подземного мира так, что они содрогались – Предстаньте перед своим Богом Алекто, Тисифона и Мегера!

Через мгновение в ослепительной для человека вспышке света передо мной предстали три девушки в белых одеждах: Тисифона – мстящая за убийство, Алекто – не прощающая и Мегера – завистница. Они сложили свои крылья с золотыми перьями в знак приветствия и повиновения. Даже змеи, что обвивали их руки, перестали шипеть и склонили головы.

– Приказывай, Повелитель! – хором проговорили они, выпрямляясь.

Фаэтон со стоном поднялся на ноги и, сообразив наконец, кто стоит перед ним, попятился назад, пока не уперся спиной в покосившуюся колонну.

– Богини! Сын светозарного Гелиоса совершил преступление: управляя колесницей своего отца, он подверг опасности весь мир и едва не уничтожил всё живое! Подберите для него соответствующее наказание, но помните, что он смертен и всё ещё жив! – мой голос гремел над Подземным миром. Дворец снова пошатнулся, но устоял.