Зеро! История боев военно-воздушных сил Японии на Тихом океане. 1941-1945

7 апреля 1943 года началось наступление в полную силу. Наши самолеты наносили мощные удары по скоплениям вражеских кораблей, стоявших на якоре в Гуадалканале. 11-го числа мы атаковали вражеские суда в Ого-Бэй и Харви-Бэй на восточном побережье Новой Гвинеи. 12-го наши самолеты совершили рейд на аэродром в Порт-Морсби, а 14-го мы атаковали аэродром в Милн-Бэй на юго-востоке Новой Гвинеи, а также вражеские корабли в гавани.

В докладах пилотов об этих четырех мощных рейдах указывалось, что мы нанесли противнику серьезный урон. Офицеры разведки доложили адмиралу Ямамото, что мы потопили один крейсер, два эсминца и двадцать пять грузовых и транспортных судов, в воздушных боях сбили 134 самолета, а другие были выведены из строя на земле, причем большой ущерб нанесен четырем авиабазам. (Вновь наши летчики переоценили эффективность своих атак, потому что послевоенные исследования показали, что американцы, хотя и получили серьезный удар, все же понесли куда меньшие потери, чем мы считали.) Мы потеряли сбитыми или не вернувшимися с задания, как минимум, сорок девять самолетов, помимо поврежденных.

Убежденный докладами летчиков, что первоначальная цель – нанесение ущерба американским аэродромам и сокращение эффективности вражеской авиации – достигнута, Ямамото объявил, что операция А завершилась успешно, и приказал воздушным соединениям наземного базирования возобновить свои прежние атаки. Он отправил самолеты морского базирования назад в Трук, где они вернулись в свои прежние группы.

Я активно участвовал во всей операции и четко помню завершающее совещание по итогам кампании. Наши офицеры выражали огромную тревогу по поводу тяжелых потерь среди бомбардировщиков от вражеских истребителей, потому что только четыре вылета стоили нам пятидесяти самолетов. Ничто иное не могло бы так ярко продемонстрировать тот факт, что американцы уже нас догнали и начинают превосходить наши самолеты по боевым характеристикам. Совещание закончилось на пессимистичной ноте, нас ожидали в дальнейшем все тот же рост воздушной мощи врага и неуклонное истощение наших собственных сил.

Потери в ходе операции А дезорганизовали авиагруппы 1-й авианосной эскадры, которой было приказано вернуться в Японию для переформирования, получения новых самолетов и продолжения тренировок. Чтобы компенсировать потерю самолетов этой эскадры, адмирал Какуда с сожалением разделил пополам свою собственную 2-ю авианосную группу, отправив половину в Трук, а оставшихся – на Маршалловы острова.

Глава 20 АДМИРАЛ ЯМАМОТО ПОГИБАЕТ В БОЮ

Как главнокомандующий Объединенным флотом, адмирал Ямамото пользовался безграничным уважением и вызывал восхищение у каждого, кто служил под его началом. Ни поражение при Мидуэе, ни шок разгрома на Гуадалканале не поколебали увереннность моряков в их адмирале. Это был не только результат ведения им военных дел, но моряки питали к Ямамото еще и чувство личной преданности, граничившей с фанатизмом. Ни один другой офицер и близко не пользовался такой популярностью этого единственного человека, который, столкнувшись с неожиданными катастрофами на Тихом океане, взял лично на себя ответственность за неудачи и никогда не допускал обвинений в адрес своих подчиненных.

Ямамото до мозга костей был идеальной военной личностью и во всех случаях вел себя с военной выдержкой и хладнокровием. Даже в Рабауле и Труке, страдая от невыносимой жары под тропическим солнцем, он неизменно носил белоснежный костюм морского офицера. Облик главнокомандующего, не обращающего внимания на жару, тропическую влажность и насекомых, всегда производил впечатление на каждого военнослужащего. Ямамото был не просто адмиралом, но он был еще и воплощением флота.

Адмиральскую операцию А планировалось начать 7 апреля с мощного удара авиации по врагу. В полдень 6-го числа вице-адмирал Какуда намеревался вылететь с Вунаканау на нашу авиабазу в Баллале, маленьком островке к югу от Буина. Адмирал должен был лететь на бомбардировщике типа 1 Бетти, которому предстояло повести группу истребителей, чтобы принять участие в «Рейде икс», первой фазе операции.

6 апреля была очень плохая погода. Непрерывные тяжелые дожди покрыли аэродром слоем вулканического пепла, и, казалось, не было надежды на то, что небеса когда-то просветлеют. Группы наземного обслуживания трудились не переставая, чтобы держать наши самолеты в готовности, невзирая на состояние аэродромного покрытия. Дороги, ведущие от взлетной полосы к Рабаулу, превратились в кошмар из грязи, и передвигаться на автомобиле стало рискованным делом. Несмотря на погоду и на риск застрять в грязи, адмирал Ямамото сам повел машину к взлетному полю, чтобы лично проводить адмирала Какуду. Путешествие из Рабаула по дороге длиной в семнадцать с половиной миль состояло из сплошной тряски и отовсюду летящей грязи, и все-таки Ямамото испытывал не больше неудобств, чем в своем штабе в Токио.

Главнокомандующий обратился с краткой речью к собравшимся летчикам и членам экипажей, пожелал им удачи в предстоящих боях. Для японских пилотов это был великий момент. Пожелания удачи самим Ямамото укрепили их дух, и, казалось, никакое препятствие их уже не остановит. Я находился в бомбардировщике адмирала Какуды, которому предстояло первым покинуть непролазные грязи аэродрома в Рабауле. Позади нас истребители маневрировали, выбирая позицию для взлета, техники стучали по колесам, пытаясь очистить их от налипшей вязкой массы. Один за другим истребители мчались по полосе и взмывали в сумрачное небо. Я смотрел назад на уменьшающееся в размерах поле аэродрома, где адмирал Ямамото и вице-адмирал Угаки отчетливо выделялись в своей белой униформе на фоне унылого пейзажа. Сцена была грустная, потому что сейчас на этой забытой богом земле Ямамото был чуть другим, чем когда я его видел в последний раз при нашем отлете из Хиросима-Бэй.

Мы собрали истребители и в полном составе взяли курс на юг от Рабаула. Перед нами виднелся массивный облачный фронт, заполонивший весь горизонт, и черный кипящий шквал стоял прямо по курсу. Нам в нашем бомбардировщике нечего было особенно опасаться шторма, а вот наши сорок пять одноместных истребителей цепко держались за наш хвост, зная, что потерять из виду наш самолет в надвигающемся шторме для них почти равносильно гибели. Несмотря на то что мы очень хотели достичь места дислокации основных сил в Баллале, сильный шторм вынудил расстроенного адмирала Какуду вернуться в Рабаул. Около двадцати минут мы были заняты поисками просветов в облаках, но безуспешно. По боевому распорядку нашим самолетам полагалось прибыть в Баллале до заката солнца, чтобы американские авиаразведчики, регулярно фотографировавшие район, не заметили новой группы из сорока пяти истребителей. Ко времени нашего возвращения в Вунаканау уже был вечер.

Первыми на посадку мы послали истребители. Сорок три Зеро сумели приземлиться в грязь, не получив повреждений, но два самолета завязли в предательской поверхности и повредили пропеллеры и шасси. Наконец, в темноте сел наш бомбардировщик. К моему удивлению, адмирал Ямамото ожидал наш самолет. Узнав по радио, что мы возвращаемся на базу, он остался, чтобы встретить адмирала Какуду.

Первую всеобщую атаку на врага мы не могли откладывать на время, позже шестого, потому что наши войска долгое время готовились к наступлению и занимали наиболее выгодные для удара позиции. Наши сорок пять истребителей были крайне нужны для эскорта бомбардировщиков, поскольку сопротивление ожидалось ожесточенное. Хотя мы и были обязаны добраться до Баллале, ночной полет сегодня был невозможен. После того как наш самолет приземлился, я сразу же отправился по грязной темной дороге с аэродрома в штаб адмирала Одзавы, чтобы получить новые распоряжения. Мы обсудили в деталях вопросы организации наступления, а всего лишь через несколько часов я покинул командный пункт адмирала с приказом всем нашим самолетам вылететь из Баллале рано утром 7-го. Нам предстояло лететь прямо к месту встречи и участвовать в воздушных налетах. По пути назад к аэродрому меня встретила машина, которую послал за мной встревоженный адмирал Какуда.

Неожиданные изменения в планах потребовали срочного инструктажа пилотам, потому что нам было нужно вылетать из Вунаканау и сразу же присоединиться к атаке. Полетное время возрастало, а летчики не были знакомы с районами, над которыми предстояло лететь. Однако наши пилоты были уверены, что полностью оправдают надежды адмирала Ямамото на успех. Мы провели «Рейд икс», как и планировалось.

По завершении операции А, когда Ямамото пришел к выводу, что врагу был нанесен большой ущерб, адмирал решил совершить личный осмотр наших передовых баз. Он разговаривал с командирами и офицерами различных авиагрупп, подчеркивая, что война впредь не простит расслабленности. Адмирал заявлял, что впереди еще много крупных морских сражений и что победа или поражение в них во многом зависят от ведения нами воздушных боев. На каждого, кто принимал участие в этих особых совещаниях, неизбежно оказывала впечатление искренность адмирала, а наши штабные офицеры не могли игнорировать последствия неудач, на которые обращалось наше внимание.

В 6.00 утра 18 апреля адмирал Ямамото вылетел из Рабаула в Баллале на юге острова Бугенвиль для личной инспекции нашей авиабазы, находившейся так близко от вражеских позиций. Почти одновременно с отлетом Ямамото я вылетел из Рабаула вместе с адмиралом Какудой в Трук с возвратом. Когда мы с Какудой вернулись на его флагман, авианосец «Hiyo», штабной офицер связи с лицом пепельного цвета лично вручил ему секретную телеграмму.

Какуда был ветераном морской авиации, известным своей железной самодисциплиной при любых обстоятельствах. Меня поразило, что лицо адмирала вдруг стало бледнеть, пока он читал сообщение. Он произнес что-то непечатное и какое-то время не мог или не хотел ни с кем говорить.