Жалость унижает ментов и бандитов

вал к розетке электрический кипятильник: готовился заварить зеленый чай на все семейство.

Шел второй час ночи...

Регистрация пассажиров на рейс З41 - СУ Ларнака- Москва задерживалась.

Стойку "Аэрофлота" еще с вечера облепили желающие лететь - все те же палубные бедолаги, плывшие вместе с Авгуровой на пароме "Принцесса Евгения" из Хайфы. По привычке они уже начинали составлять списки, устанавливать очередь. Ни у одного билет не был заранее прокомпостирован.

Авгурова ждала в стороне. Романиди предупредили: к ней подойдут, пригласят к стойке.

" Вам не о чем беспокоиться!.."

Иностранцев в зале было немного, они приезжали уже к концу регистрации. Сразу шли на посадку.

Радио коротко объявляло об отправлении очередных рейсов.

Мимо пробежали две хорошенькие молоденькие сучки с румынского рейса. Полненькие, в сапогах с длинными шнурками. У обеих при себе были огромные куклы.

Девок ошмонала полиция, они кое-как побросали вещи назад в сумки, теперь волокли их за собой по мраморной плитке зала.

" Что уж они там везли?! Противозатаочные средства в немыслимом количестве? Или наркотики?"

– ... Ларнака- Москва...
– коверкая безударные, неожиданно произнесло радио.

Транзитники вокруг на секунду замерли. Над стойкой вспыхнуло световое табло, люди потянулись к вещам. "Аэрофлот" объявлял регистрацию на московский рейс.

– Добрый вечер...

К Авгуровой подошел смуглый молодой человек - служащий аэропорта, она видела его разговаривающим с Романиди:

– Разрешите, я отнесу ваши вещи...

Полет прошел нормально. Тем более, что лететь было недалеко.

" Каким-то будет приземление..."

Самолет легко коснулся посадочной полосы.

Поддатые иностранцы первыми громко зааплодировали. К ним присоединились остальные. Бортпроводница объявила в микрофон на русском и английском:

– Температура за бортом минус шесть градусов...

Киприоты и, вообще, иностранцы потянулись к сумкам с теплой одеждой.

Своих погода не колебала.

Разговоры стихли.

– "Командир корабля и экипаж... благодарят..."

Первый салон пригласили к выходу первым.

На ходу кивая стюардессам, потянулись к трапу. Внутри металлической трубы, соединявшей самолет с аэропортом, двигались медленно, вживаясь в возвращение, в собственный оставленный на время поездки образ.

На выходе из трубы Фрида пристроилась к Авгуровой, но помочь уже не просила, просто пыхтела сзади. Коробки, пакеты были уложены в сумку, казавшуюся неподъемной, Фрида тащила ее волоком.

Границу прошли быстро. Одновременно работало несколько коридоров. В узком проходе перед кабиной офицера-пограничника Авгурова задержалась не больше минуты.

Заграничный паспорт...

Внимательный, чуть настороженный взгляд молодого аккуратного мальчика.

– Пожалуйста!..

В зале для выдачи багажа Авгурова тоже не задержалась, погрузила вещи в хромированную металлическую тедлежку - их было тут не так много. За валюту. Потом с вещами подъехала к руководителю смены. Улыбнулась:

– Здравствуйте. Вот мой документ. Как член делегации такого уровня, я освобождена от досмотра.

Главный - с диковинными знаками отличия, наподобие тех, что носят лесничие, - повидимому, старший инспектор контрабандного отдела таможни взял документ.

– Сейчас разберемся.

Он внимательно взглянул в бумагу, потом на Авгурову.

– Обычно мы проходим как депутаты Верховного Совета, - пояснила она.

– Да, да... Сейчас.

– Извините...
– Фрида вмешалась в разговор.

Авгурова кожей почувствовала:

" Это провокация!"

У супруги телеобозревателя не было охранной грамоты. Не заслужила.

– Мы с Ириной Алексанровной члены одной делегации! Я не понимаю, почему одних пропустят через депутатскую комнату, а другие...

Авгурова ждала от нее чего-то подобного, не представляла лишь детали:

" Попросит, чтобы меня обыскали? Скажет, что я везу из Израиля наркотики? Оружие?!"

– Вам ведь не обязательно через депутатскую?
– старший смены вернул бумагу Авгуровой.
– А тут дамочка возмущается...
– Он кивнул на Остроносую.

– Нет, конечнго.

" Все зависит от инструкции, которую ты получил , - Авгурова поблагодарила, положила документ в сумочку.
– Приказали тебе "Ошмонать!" значит, и в депутатской обыщешь!"

– А насчет досмотра я предупрежу контролера...
– Старший кивнул на аккуратного молодого человека у стойки.
– К нему, пожалуйста.

– И мне тоже?
– спросила Фрида.

– Пожалуйста, - таможенник еще раз обернулся к Авгуровой.
– Я прослежу.

К молодому контролеру стояло еще двое.

Бухарский парикмахер, ладивший отечественный электрокипятильник к розетке рядом с кипрским общественным туалетом в Ларнаке, и пожилая горянка.

Контролер работал споро. Как показалось Авгуровой, он был не из тех, кто жаждет крови.

Первым откатил тележку потный, но повеселевший бухарец, он словно вышел из бани.

– Прошу следующего...

Зловещего вида горянка с острым профилем, словно выбитым на камне, что-то лепетала на ломаном русском, пока ее декларация подвергалась изучению.

– Тут еще второе кольцо указано...

– Не кольцо - колечко..

– Оно с вами?

– Колечко? Оно маленькое, сынок... Вот такое. Я оставила внучке! Не знала, что нельзя...

Контролер махнул рукой:

– Забирайте вещи! Следующий!

Следующей была Авгурова.

"Предупрежден или нет...
– Она не видела, чтобы старший из контрабандного отдела таможни подходил к стойке.
– Может у них радиосвязь..."

– Ставьте, пожалуйста, вещи...
– предложил контролер.