Жалость унижает ментов и бандитов

– Это вы на таких машинах теперь ездите?
– Джабаров оглянулся на Волока. Лейтенант развел руками.

– И таких нет. Еле выпросил!

Голицын перебил бесцеремонно:

– Бензина мало, начальник. Если по дороге не заправимся, не доеду...

– Заправимся, - Волоков отмахнулся беспечно.
– У меня тут есть один на примете. Заправит прямо в гараже.

– Далеко?
– спросил Голицын.

– Рядом...

Лейтенант хотел сесть с водителем, но раздумал. Устроился вместе с мафиози сзади. Сиденья были новые, по-хозяйски укрытые целофаном. Скомандовал:

– Сейчас направо!..

Объяснять не пришлось. Водитель знал район, с ходу вписался в ближайший поворот к мрачноватому ряду гаражей.

– Дальше?

– Еще направо! И прямо.

Волоков дотянулся через сидение, включил радио:

– " Теперь уже не дни, а часы отделяют наш народ...
– фальшиво обмирая, завел диктор, - от той долгожданной минуты, когда в Москве на свой самый важный форум соберутся лучшие представители рабочего класса, колхозного крестьянства и ин

телли..."

– Выключи ты эту херню!
– потребовал водитель.

– Да ладно!

Под патриотическую риторику въехали в унылый ряд закрытых гаражей.

Волок показывал:

– В конце еще раз направо. И прямо.

– Понял.
– Голицын шустро разворачивался.
– Сюда?

Он вогнал "москвич" в последний тупик.

– Да здесь целый проспект!
– Оглядевшись, добавил.- Улица Россолимо!

Это был сигнал.

Всегда чистенькая улица Россолимо, названная в честь основоположника советской детской неврологии, была известна среди ментов своим судебным моргом. В него свозили трупы со всей столицы.

Голубоглазый Волоков держал пистолет наготове.

Это была "ческа збройовка".

Он выстрелил в мафиози в упор. Пуля прошла затылок Джабарова, но неожиданно изменила направление - повернула в плечо.

– А-а!.. Сволочи...

Мафиози оказался живучим - раненным плечом легко отбил руку Волокова с пистолетом, схватился за дверцу. Навалился всей тушей.

Джабарову не хватило секунды.

Голицын перегнулся через спинку сидения, ударил его снизу ножом в грудь. Волоков выстрелил еще раз. Потом еще, контрольно. Джарабов обмяк, сполз вниз.

– Давай целофан! Живее!
– Голицын перегнулся прижал тело мафиози. Ну, ты и стрелок, Волок...

– Да, ладно.

– Все! Погнали...

Путь предстоял неблизкий.

– Я пересяду к тебе.

В Москву возвращались ближе к вечеру угрюмым, гудевшим под тяжелым грузовым автотранспортом Минским шоссе.

Труп мафиози, завернутый в целофан, вместе с куском ржавого металла, который попал под руку, покоился на дне болота по белорусскому ходу, недалеко от Подлипок.

Голицын снова был за рулем.

– Ключи от джабаровской квартиры у тебя?

– Вот они...

Волоков дремал. Не открывая глаз, побренчал в кармане.

Быстро темнело. После обеда пошел снег, который мгновенно таял, касаясь разогретого гудрона.

– Искать его начнут примерно через год, - Голицын прикурил от встроенной зажигалки.

– Думаешь?
– вяло спросил Волок сквозь дрему.

– Без всякого сомнения. Люська искать не будет. Ей это только наруку. Квартира на него не переписана. Их брак - фикция.

– А Муса? Эдик? Ты забыл...

– Телохранители и знать не будут, откуда ветер!

– А родители Джабарова?

– Вряд ли они вообще в курсе, где он!

– А его баба! Забыл? Та же Нинка-стриптизерша! Она ребенка ждет от него!

Голицын хмыкнул.

– Чему тебя только учили в милицейской семинарии, Волок! "Баба у него есть!" "Ребенка ждет!" От нее заявления вообще никто не примет! Кто она ему?! Какой субъект права?

– Тогда соседи!

– Эти, конечно, могут. Но первым делом опять же позвонят Люське.

– Люська с ним не развелась?

– А сколько они в браке?! Если бы Люська подала заявление, суд бы сразу признал брак недействительным...

Голицын уверенно обогнал караван дальнобойщиков-рефрижераторщиков. Водители не спешили. Их путь заканчивался у ближайшего поста ГАИ.

– Суд вернул бы стороны в первоначальное положение. Джабаров бы все потерял...

– А что Люська теперь?

– Вернуться сразу ей нельз. Сначала сдаст квартиру. Смердов просчитал правильно. Когда все забудется, переедет от матери к себе. Будет жить дальше.

Волок открыл глаза.

– Никак, подъезжаем...

Москва была уже близко, за пеленой покрывавшей лобовое стекло мороси. Но справа и слева от шоссе по-прежнему тянулись угрюмые перелески, сплошь нашпигованные вонскими частями, ограждениями, мудреными городками, въехать в которые можно было только по особым пропускам.

– Осторожно...

Впереди показался пост ГАИ.

Голицын сбавил скорость. У поста уже стояло несколько дальнобойщиков с рефрижераторами. ГАИ снимало свою долю с междугородного извоза.

– Мы-то что будем иметь с сегодняшней поездки?
– проезжая, Волоков помахал коллегам.

– Немного. Смердов посчитал, что рано или поздно это необходимо сделать...

Голицын рывком обогнал чайника впереди, подрезал, занимая полосу. Сзади отчаянно засигналили.

– Перебьешься, козел...

Голицын сбавил скорость, пропустил чайника вперед, но тут же настиг и теперь уже теснил на обочину.

– Ты этого хотел?!

Чайник немедленно капитулировал, отстал.

Волок продолжил:

– Как насчет нашего главного дела? Смердов разговаривал с Виталькой?

Смердов уже несколько недель разрабатывал свою коронную операцию нападение на инкассаторов. Вместе с Голицыным и Волоком в ней должен был участвовать и третий - Виталька Субанеев. Офицер, первоклассный стрелок, мастер спорта.

Готовились тщательно. График инкассаторов, собиравших выручку вокзальных касс дважды в сутки - рано утром и поздно вечером, изучали в течение нескольких недель. Оставались мелочи.

– Потребуется еще черная представительская "волга" с престижным номером.