Жан Оторва с Малахова кургана

— Еще раз спасибо, генерал, благодарю вас от всего сердца, — заключила княгиня. — Однако настала пора расставаться. Жан Бургей, ты свободен! Поцелуй меня и передай Розе поцелуй от ее матери… Розе, моей обожаемой дочери, твоей невесте! Иди, дитя мое, обними своего брата… поблагодари генерала Остен-Сакена и возвращайся к своим, к французам, которыми я восхищаюсь, которых люблю и с которыми буду сражаться! Иди и выполняй свой долг, как мы будем выполнять наш долг здесь! Иди, и да поможет нам Бог!

ГЛАВА 10

Сражение на Трактирном мосту. — Бомбардировка. — Генеральный штурм. — Оторва-знаменщик. — На башне. — Жан Оторва с Малахова кургана. — Высокая цена победы. — «Брат, ты мой племянник!» — Письмо Дамы в Черном.

Севастополь тем временем агонизировал. После года героической борьбы чувствовалось, что доблестные защитники города — рыцари без страха и упрека — вот-вот сдадутся. Окончательное, жестокое, непоправимое поражение было вопросом дней.

При этом падет не просто могучая крепость — побеждена будет Россия. С начала военных действий русское правительство без счета посылало в осажденный город продовольствие, боеприпасы, оружие, людей. Солдаты прибывали из Архангельска и из Финляндии, из Перми и из Вологды, из Казани, Уфы и Астрахани, а также из Ливонии, Эстонии и Курляндии, из Подолии, с Волыни и из Польши!.. [264]

Подкрепления шли отовсюду, изо всех уголков колоссальной империи — с заледенелых берегов Белого моря, с Урала и Кавказа, из областей Поволжья и Сибири. Все они оказались на берегах Черного моря, где угасало московское могущество.

264

Среди названных местностей следует пояснить: Ливония — имеется в виду Латвия; Курляндия — в 1795–1917 годах Курляндская губерния России в западной части Латвии (историческое название — Курземе); Подолия — историческая область в бассейне Южного Буга и левобережного Днестра; Волынь — часть территории нынешней Западной Украины.

По приказу главы государственной власти, наместника Божия, самодержца, внушавшего почитание и страх, люди навсегда покидали свои жилища. Вся страна, кажется, устремилась в Крым, который стал чем-то вроде тигля [265] , где плавилось, таяло и испарялось в орудийном огне русское могущество.

Пушки, ружья, боеприпасы, провиант прибывали непрерывно, без задержки, пока не иссякли запасы. Гигантские усилия великого народа сосредоточились на небольшой территории, на которой уже столько месяцев шла ожесточенная борьба. В результате, как это давно предвидели наиболее прозорливые участники событий, Крым превратился в не имеющее себе равных поле боя, на котором решалась судьба Российской империи. И даже если бы удалось захватить Севастополь сразу, стремительной атакой, маловероятно, что это привело бы к окончанию войны.

265

Тигль (тигель) — здесь: сосуд из огнеупорных материалов для плавки, прокаливания, сплавления различных веществ.

И кто знает, не была ли эта ожесточенная, героическая оборона Севастополя русскими войсками роковой ошибкой? Не лучше ли было бы с самого начала разрушить до основания эту крепость, стереть с лица земли укрепления и оставить англо-французской армии лишь груду развалин? Тогда русские могли бы отступить в любом выбранном ими направлении, завлечь завоевателей в незнакомую страну, увести их подальше от тылов и — чем черт не шутит? — повторить 1812 год.

Памятуя о том, что осада крепости, на которую брошены крупные силы, всегда заканчивается ее падением, не целесообразнее ли было бы с первых же дней пойти на жестокую жертву, а не давать союзникам возможность изо дня в день совершенствовать свои сооружения на поле битвы, беспрепятственно разгружать корабли с пополнением и припасами и проводить свои операции, не опасаясь диверсий.

Сегодня, однако, положение было таково, и в Севастополе агонизировала душа побежденной России. Арсеналы пусты, склады выпотрошены, полки уничтожены!.. Не было и не будет больше ни надежды, ни помощи.

Судите сами.

Россия потеряла более двухсот тысяч убитыми или умершими от болезней. Более ста тысяч раненых и больных переполняли лазареты. Пятьдесят тысяч выздоравливающих были искалечены или слишком слабы, чтобы стать под ружье. Таковы цифры, убийственная красноречивость которых не оставляла места для иллюзий.

Ситуация казалась абсолютно безнадежной даже оптимистам. Защитники Севастополя, начиная с главнокомандующего и кончая простым солдатом, сознавали, что все потеряно. Но с тем большим ожесточением эти мужественные люди, которые ни на что более не надеялись, готовились к последней битве.

Итак, Севастополь собирался защищаться до последнего вздоха. И это будет не только пассивное сопротивление, когда солдаты забиваются в укрытия и прячутся в окопы, но и активная оборона, дерзкие контратаки, когда противника преследуют до его исходных позиций и навязывают ему в чистом поле кровопролитный бой.

Именно так русские атаковали на Черной речке, где, впрочем, потерпели поражение, а бой этот остался в истории как сражение шестнадцатого августа 1855 года у Трактира или, точнее, на Трактирном мосту.

Название мосту дали союзники из-за расположенной по соседству харчевни или, по-русски, трактира.Поскольку это знаменитое сражение было последним перед генеральным штурмом, будет нелишним описать его в общих чертах.

Три французские дивизии стояли лагерем на левом берегу Черной речки, занимая Федюхины высоты. Справа были позиции дивизии Фоше, слева — дивизии Каму, а сзади — дивизии Эрбийона.

Справа от дивизии Фоше находилась небольшая сардинская армия, надежная и боеспособная.

Французские силы составляли восемнадцать тысяч штыков и сорок восемь орудий, сардинские — девять тысяч человек и тридцать шесть полевых орудий, то есть всего двадцать семь тысяч человек [266] и восемьдесят четыре ствола.

Черная речка летом сильно мелеет. Почти всюду ее можно перейти вброд, и она не была серьезной преградой. Зато канал, проходивший сзади параллельно речке и представлявший собой неширокий, но глубокий ров, служил прекрасным прикрытием франко-сардинским соединениям.

266

Войска союзников насчитывали 60 тысяч человек.

Пятнадцатого августа, вечером, князь Горчаков дал приказ к выступлению своим войскам, стоявшим лагерем на Макензиевых горах. Этим именем называли плато, господствовавшее над дорогой Балаклава — Бахчисарай и над верхним течением Черной речки. Отсюда до Трактирного моста было не больше семи километров.

Русские войска включали в себя шесть пехотных дивизий, семьдесят четыре эскадрона кавалерии, тридцать шесть казачьих сотен и большое количество артиллерии — более трехсот орудий. Общее число этих сил составляло внушительную цифру — семьдесят тысяч человек [267] .

267

На самом деле — 58 тысяч.

На счастье франко-сардинских соединений, атака русских затянулась. Будь она стремительней, наши силы потерпели бы поражение. За исключением боковых дозорных и кавалерийского авангарда, вся русская армия, построившись в одну колонну, двигалась по дороге, пересекающей Черную речку по Трактирному мосту.

Хотя расстояние, которое следовало преодолеть русским, было совсем коротким, марш, то и дело прерываемый пальбой, длился всю ночь.

Еще не рассвело, когда патруль егерей поднял тревогу во французском лагере. В то же время сардинские берсальеры [268] , засевшие в укрытиях, открыли огонь.

268

Берсальеры — солдаты отборных пехотных частей итальянской армии.