Жан Оторва с Малахова кургана
Шрифт:
— Господин лейтенант, я не хочу вас обижать, но не кажется ли вам, что мой Дружок плюется так же далеко, как ваш громила?
Лейтенант не успел ответить. Пять или шесть ядер обрушились на позицию. Двух лошадей разорвало в клочья, четыре человека упали, пушка опрокинулась, одно из колес разбило вдребезги.
Артиллеристы спокойно, словно на маневрах, поставили запасное колесо. Им теперь было не до разговоров. Зуавы, стреляя без передышки, били по русским артиллеристам с потрясающей меткостью. Наконец подтянулись и остальные французские пушки. Они расположились на позиции, а солдаты, которые втащили их наверх, пока прикрывали их ружейной пальбой.
И тут прозвучал сигнал атаки!
О, этот дьявольский зов горна, от которого бросает в жар, сердце рвется
Наконец англичане подготовились. Они атаковали с другого фланга. Боске не мог больше сдерживать своих людей и дал им волю. Солдаты бросились на штурм высоты, вцепились в склон руками и ногами, вжались во впадины, ухватились за камни, за корни и стали подыматься все выше и выше, точно прилив, который ничто не в силах остановить.
— Вперед!.. Вперед, солдаты!.. И да здравствует Франция!
Вот уже вся дивизия — на плато, бой разгорелся с неудержимым ожесточением.
Однако князь Меншиков не мог смириться с тем, что французы вырвались на плато. Он бранил и оскорблял тех, кто являлся к нему и докладывал, что его левый фланг опрокинут.
Царский вельможа повторял слова, которые отныне войдут в историю:
— Это невозможно!.. Чтобы подняться сюда, надо быть помесью обезьяны и тигра!
Он твердо знал, что высоты, защищенные рекой и крутым обрывистым берегом, стратегически неприступны, и потому не позаботился об их обороне.
Что говорить — русский главнокомандующий был так уверен в победе, что пригласил севастопольскую знать на поле боя, полюбоваться поражением французов.
Одни дамы, в амазонках, гарцевали на великолепных лошадях. Другие, небрежно раскинувшись в изысканных ландо [52] , укрывались под зонтиками. Оскорбительно смеясь, они поддразнивали французов на расстоянии менее ружейного выстрела.
Те смотрели на женщин с усмешкой и старались, чтоб их не задели пули, которые слишком часто бывают слепыми! Вместо пуль балагуры посылали им шуточки, попахивавшие скорее казармой, чем салоном [53] .
52
Ландо — четырехместная карета с раскрывающимся верхом.
53
Салон — здесь: круг лиц (политических деятелей, деятелей печати, искусства и т. д.), собирающихся постоянно в частном доме и составляющих литературный, политический и т. п. кружок.
Зуавы уже окрестили этих дам: полк королевских бабенок.
Здесь особенно выделялась одна, в строгом черном одеянии. Она то удалялась, то снова приближалась, выражая всем своим видом бесконечное презрение к происходившему. Сохраняя среди пуль и ядер хладнокровие и высокомерие, незнакомка являла собой живое воплощение ненависти и омерзения. Две крупные лошади, которыми с удивительным проворством правил рыжебородый мужикв розовой рубахе, шарахались и вставали на дыбы перед дымками разрывов, а их хозяйка восседала во всем своем мрачном великолепии, точно инфернальное [54] божество, несомое аллегорическим [55] облаком.
54
Инфернальное — адское, сатанинское.
55
Аллегорический — от слова аллегория, означающее иносказательную передачу чего-либо (словами, рисунком
и т. п.).Оторва, которого эта демонстрация презрения начинала выводить из себя, сказал своим товарищам:
— А что, если мы подцепим эту Даму в Черном?.. Что она здесь шастает? Поболтаем с ней, а потом уж присоединимся к своему полку.
— Это идея! — вскричал Понтис. — Нам нужно каждому раздобыть себе по заморской курочке!
— Зуавы — верхом! Это было бы шикарно!
— Вон целый табун несется на нас… только выбирай!
— Внимание! Берегись кавалерии!
Ошеломленный, раздосадованный Меншиков наконец понял всю серьезность положения. Если маневр Боске осуществится, русские пропали. Человек энергичный и твердый, главнокомандующий решил немедля разгромить французскую дивизию. Он подтянул все резервы: пехоту, кавалерию, конную артиллерию — превосходные части, в которых был совершенно уверен, и с яростью бросил их против солдат Боске.
В то же время князь отдал приказ все сжечь — фермы, аулы, мельницы, виллы, чтобы лишить малейшего укрытия французских стрелков, чье дальнобойное орудие приводило его в отчаянье.
В распоряжении Боске было шесть тысяч пятьсот штыков, двенадцать пушек и ни одного кавалериста. Ему предстояло отразить атаку двадцати тысяч русских из трех армий, располагавших полусотней пушек.
Внезапно сражение стало особенно ожесточенным. Сент-Арно послал к Боске офицера связи с приказом держаться до последнего. И Боске, который видел, какие страшные бреши пробивали в его дивизии вражеские пули и ядра, ответил:
— Скажите маршалу, что я не могу позволить противнику уничтожать меня более двух часов.
Артиллеристы держались, как всегда, до последнего. В первой батарее было уже потеряно убитыми и ранеными сорок человек, искалечена половина лошадей; во второй — жертв оказалось не меньше. Обе батареи защищали две роты венсенских стрелков, которых косил адский огонь.
Среди грохота взрывов донесся звук трубы. Сигнал к атаке! — его играли русские кавалеристы.
Гусарский полк устремился на батареи, чтобы посечь артиллеристов и захватить или заклепать орудия.
— Картечь! — закричали командиры батарей. — Картечь! И дайте им подойти!
Для защиты пушек обслуга взялась за карабины; капралы и сержанты обнажили сабли. Стрелки образовали каре [56] . Батальон зуавов подбежал мерным шагом.
Возле первой пушки, которую они отстояли, Оторва и четыре его товарища перевели дух.
— Глядите не упустите курочек! — Жан не отказался от своего плана.
Совсем рядом заливалась труба. Гусары [57] приближались со скоростью молнии.
— Взвод, пли!.. Рота, пли!.. Батальон, пли!..
56
Каре — построение пехоты в форме четырехугольника (в бою — ради возможности отражать противника со всех сторон).
57
Гусары — легкая кавалерия в армиях многих стран; впервые появились в Венгрии в XV веке.
Пушки и карабины загремели одновременно. Облако дыма, в котором исчезли свои и чужие, люди и лошади, накрыло плато.
Крики, ржание лошадей, брань, стоны и звон металла. Паническое, беспорядочное бегство великолепного гусарского полка, от которого осталась половина.
Героическая атака, яростное сопротивление, страшные Удары, неистовство, жуткие раны, беспощадная смерть — противники были достойны друг друга!
Во время рукопашной, короткой, но необыкновенно яростной схватки, пятеро зуавов вонзали штыки в ноздри оставшихся без всадников лошадей. Лошади, остановленные на всем скаку, встали на дыбы. Зуавы тут же ухватились за поводья и с цирковой ловкостью прыгнули в седла. С этой минуты атака захлебнулась. Гусары повернули на сто восемьдесят градусов и бешеным галопом возвратились для переформирования.