Жандарм 2

— Однако, — удивленно покрутил я шеей.

Как-то не укладывалось у меня в голове, что готовая продавать свое тело девушка будет вот так на виду хранить фото со своей свадьбы. И словно это стало той зацепкой, что приоткрыло еще немного завесу, что покрыла мою память о прошедшей ночи...

Обширный зал, по которому курится запах благовоний. Под потолком висит богато украшенная хрусталем люстра. По всему залу раскиданы мягкие глубокие диванчики на двоих. Рядом с ними стоят столики. Диванчики не пусты. В одном пожилой офицер с удовольствием тискает намалеванную блондинку с крупной грудью, почти вываливающуюся из лифчика. В другом мужчина интеллигентного вида читает с возвышенным одухотворенным лицом стихи, а к нему прижимается худенькая барышня в одном переднике на голое тело и обманчиво стеснительно улыбается. В третьем напротив меня расположился Анатолий, обнимая сразу двух куртизанок, прижавшихся к нему с обоих боков.

— Ну же, Григорий, не куксись! Что тебе не нравится?

— Я же говорил тебе, я не хочу в бордель.

— Но ты же согласился в итоге посмотреть?

— Только посмотреть, — кивнул я хмуро, пригубив вино из бокала. Сейчас я уже не пил его сквозь силу, как шампанское в салоне Аверьиной. — Что я закажу себе одну из девочек мадам Розы, я тебе не обещал. Такая «любовь», — презрительно фыркнул я, — не для меня.

— Такой вечер грех заканчивать в одиночестве, — не согласился со мной Боголюбов.

— Лучше в одиночестве, чем с ними, — брезгливо покосился я на девиц, жавшихся к Анатолию.

Те обидчиво отвернули свои мордашки и что-то зашептали в оба уха блондина одновременно. Но Анатолию было на их мнение плевать.

— Значит, дело только в этом? — радостно воскликнул он. — Тогда у меня есть другой вариант. Как ты относишься к вдовушкам? Некоторые из них очень даже не прочь ночи любви, — подмигнул он мне.

— Что им мешает найти себе постоянную пару? — засомневался я, хотя алкоголь уже ударил в голову, да и прелести местных «жриц любви» не сказать, чтобы никак не повлияли на меня. В паху ощутимо зудело, но вот с этими «дамами» мне проводить вместе ночь решительно не хотелось!

— Кто-то конечно себе уже нашел, но есть и такие, что ценят свою «независимость», — язвительно проговорил последнее слово Анатолий. — Но крепкого мужского тела они от этого не перестали желать. Вот и готовы при должном подходе впустить к себе на ночь. Этот вариант тебе подойдет?

— Если по обоюдному согласию без принуждения... — задумчиво протянул я.

— Только так!

— Хорошо, — сдался я перед его напором.

Да и что уж тут сказать, в штанах и правда уже было жарко и тесно. А если вспомнить, что у меня ничего с женщинами не было с самого момента моего появления в этом мире, то «сопротивлялся» я уже скорее чисто для вида. Вполне возможно, хотя и не точно, еще несколько бокалов вина, еще больше вида полуобнаженных женских тел, и я бы может быть даже согласился и на одну из девочек мадам Розы... Хорошо, что мне не пришлось это проверять, и нашелся иной вариант.

— У тебя есть кто на примете? — когда мы встали под недовольными взглядами неохотно отпустивших Анатолия девиц, спросил я его.

— Да. Зинаида Даниловна и Ольга Юрьевна. Две очаровательные вдовушки, что как раз не хотят постоянных отношений, но очень даже готовы скоротать ночку с привлекательными и достойными мужчинами. С Зиночкой я давно знаком, а вот у Оленьки причуда — ей нравятся исключительно военные. Но тут у тебя проблем не будет. Ты ей подойдешь по всем статьям! Военный, примерно ее возраста, да еще с войны вернувшийся — последнее, как я слышал от Зиночки, для нее чуть ли не как валерьянка для кошки. Короче, в путь!..

— Фух! — облегченно выдохнул я, когда понял, что проснулся с этой самой Ольгой Юрьевной.

Из-за ширмы вдруг раздался сильный всхрап, после чего его обладатель продолжил спокойно сопеть. Почесав озадаченно затылок, я решил проверить свою догадку и поднялся со стула. Осторожно подошел к краю ширмы и заглянул за нее. Ну так и есть! С другой стороны на похожей кровати развалился Боголюбов в объятиях загоревшей чуть не до состояния мулатки рыжей девушки. Одеяло с них тоже спало и валялось на полу, что открыло мне вид на широкий зад Зиночки. Решив не тревожить эту парочку, я двинулся снова к тумбочке с кувшином, чтобы попить, но по пути обо что-то запнулся и чуть не рухнул головой вперед в окно.

— Уй-й!!...

В последний момент, проскакав на одной ноге пару шагов, удержал равновесие. После чего встал на обе ноги, присел и посмотрел, что же это такое твердое и тяжелое мне под ногу угодило.

— А это здесь откуда? — ошалело прошептал я, выпростав из-под платья Оли полицейскую шашку с набитым номером и фамилией городового на боку.

Память словно только этого моего вопроса и ждала, тут же подсунув мне нужное воспоминание...

— Во-о-от! — поднял палец вверх Анатолий, держась за меня, чтобы не упасть, когда мы выходили из кабака.

Надо сказать, что и я стоял на своих двоих не слишком уверенно. Предложение Боголюбова заскочить в это заведение, чтобы промочить горло и тем увеличить наше красноречие и обаятельность, я поначалу воспринял со скепсисом. Но из интереса и аргументируя для себя опять же выполнением задания, сопротивляться не стал. А вот сейчас, после двух бутылок виски и одной водки, выпитой «на дорожку», его идея уже не казалась такой уж абсурдной. Ну ведь я же обаятельный? Конечно! Красноречивый? Безусловно! А почему раньше тогда этих талантов не проявлял? Да потому что я еще и скромный! А вот сейчас в кабаке я эту ненужную и даже вредную скромность из себя и выбил. Прав Анатолий, ой пра-ав!! Да. Правильно сделал, что его послушал! Так я ему и сказал, на что тот и поднял палец.

— А я тебе... ик.. говор-ри-ил!! Слушай меня, Григорий Мстислав.. вич. Я тебе дурного не желаю! Ты ж враг Петьке Вяземскому. А его враги — мои друзья, во-от!

— Так мы ж с ним уже все. Пр-ровели дуэль, — удивился я.

— А ты думаешь, он про тебя забыл? Не-е-ет, — рассмеялся Анатолий. — Он по-омнит. А Петька злопамятный. Эт я тебе по своему опыту рассказываю.

— Ну и черт с ним, — самоуверенно махнул я рукой. — Появится, еще раз в его же огонь ок... о-ку-ну! О, а давай, споем? — предложил я, как мне показалось, отличную идею.

— А давай! Только я сейчас ни одной песни не вс.. вс.. короче, ты пой, а я за тобой!

— Хорошо, — кивнул я так, что мостовая мотнулась передо мной вперед назад.

Чуть покачнулся, еле удержавшись на ногах и удержав Анатолия. Затем вдохнул прохладный ночной воздух, посмотрев на небо... И там увидел на фоне луны темный силуэт пролетающей птицы.

— О! Точно! Че-ерный во-орон. Чтож ты вье-ешься-я. Над моею-ю-ю голово-о-ой... — во все горло завопил я.

Но мой светлый порыв прервал окрик патрульного городового на коне.

— Молодые господа, прошу вас вести себя потише. Люди спят-с.

— Да п-шел ты, — махнул на него рукой Анатолий. — Григорий, продолжай!

Но продолжить я не успел. Городовому комментарий Боголюбова не понравился и он направил своего коня прямо на нас. Еще и за шашку на боку схватился картинно, словно желает ее выхватить и начать нас рубить. Мне это дико не понравилось. Городовой тут же стал врагом номер один, а с врагами нужно разбираться быстро и решительно! Отпускаю Анатолия, и тот соскальзывает на мостовую, но умудряется не растянуться, а вполне комфортно усесться на подвернутую при падении ногу. Дальше кидаю «брызги» в глаза коню. Тот вскакивает на дыбы, и городовой вынужден перехватывать узду, чтобы успокоить животное. Я же подскакиваю к нему вплотную, хватаю за ту самую шашку одной рукой, за ремень другой и стягиваю служивого на землю. Конь вырывается из рук городового и ускакивает прочь, а сам полицейский неудачно падает плечом на брусчатку. Слышится хруст кости, тот от боли аж взвыл. Но меня это не останавливает. Его шашка в моих руках и я не придумываю ничего лучше, чем перевернуть городового животом на землю и начать его охаживать его же шашкой прямо по заднице, как какого-нибудь непослушного мальчишку.