Жаркие горы
Шрифт:
И вдруг Черкашин заметил тяжелый толстый кружок, покрытый густой патиной. С трепетом, хорошо знакомым первооткрывателям — археологам, геологам, коллекционерам, — он взял этот небольшой серебряный диск пальцами. Благородный металл, тронутый временем, удивительно красиво подчеркивал рисунок монеты. Весь круг занимала голова прямоносого мужчины в шлеме воина. Полутона прекрасно оттеняли малейшие детали рисунка.
Сдерживая удивление, Черкашин перевернул монету. Реверс оказался более потертым. Но все равно ясно просматривалась фигура бога или властителя, сидящего на высоком троне. В одной руке он держал жезл,
Черкашин понял — это эллинская тетрадрахма. Возраст, как минимум, две тысячи триста лет. Две триста! Ошибка почти исключалась. Во-первых, голова на аверсе — это Александр Македонский. Во-вторых, в этих краях нет такого потока коллекционеров, ради которых стоило бы изготовлять подделки.
Черкашин держал в руке монету, ощущая острое желание с кем-то поделиться радостью находки. И тут же, будто угадав его желание, из-за спины кто-то подал голос:
— Прекрасная вещь, уважаемый рафик шурави. Не боюсь ошибиться — это Искандер. Великий полководец и царь.
Черкашин обернулся. Перед ним стоял невысокий пожилой мужчина в поношенном сером костюме и суконной шапочке. Он смотрел на монету острым взглядом, хотя явно интересовался самим Черкашиным. Капитан лопатками ощутил опасность. И все же набрался выдержки, кивнул головой, вежливо ответил на приветствие. Вызывать подозрение незнакомца неожиданной насторожённостью он просто не имел права.
— Уважаемый Мутташокир знает толк в старых монетах, — сказал незнакомец, словно бы рекомендуя торговца. — Если вы знаток старины, обратите свой благородный интерес на эти дирхемы.
Мужчина нагнулся, взял с коврика плоский тонкий диск.
— Вы узнаете, что это?
С трудом преодолевая неприязнь, сдерживая растущее напряжение, Черкашин ответил:
— Нет, сожалею, но таких монет не знаю. Что это?
Он пытался держаться как можно естественнее. И все же невольно отодвинулся в сторону, так, чтобы не подставлять старику спину. Тот его маневр словно бы и не заметил. Приподняв монетку двумя пальцами, он оглядел ее и прочитал надписи:
— Это, уважаемый господин, дирхем династии Караханидов. 423 год хиджры. Вот надпись: «Тобгач Бугракарахан Али». — Мужчина покрутил монетку. — А вот еще имя: «Али ибн ал-Хасан. Фи вилаяти хан ал-Аджел Кутб ал-Дауда».
Черкашин слушал вполуха, а сам искоса поглядывал на майора Мансура, которого заметил шагах в трех от себя, возле торговца медными тазами. Их взгляды встретились. Всего секунду они смотрели один на другого, и тут же Мансур с безразличием отвел глаза. Черкашин понял: ему пока ничто не угрожает. Тогда он стал слушать слова, к нему обращенные, более спокойно. А мужчина говорил таким тоном, словно рекомендовал ему собственный товар.
— Красивая вещь, уважаемый. Живая история Средней Азии. Караханиды — это Бухара, Кушани, Фергана. Тюрки из племени ягма. И в то же время арабские надписи: «Ибн ал-Хасан». Обратите внимание на это движение культур. А вы знаете, что рушило в те времена великие ханства?
Черкашин, прежде чем ответить, еще раз осмотрелся. Никого подозрительного рядом не было. Ответил спокойно:
— На мой взгляд, империи и ханства всегда рушили междоусобицы.
Старик пристально взглянул на капитана поверх очков.
— Вы молоды, — сказал он с некоторой долей удивления, — но суждения ваши поистине
мудры. Междоусобицы — это бич народов. Они лишают сильные нации силы, разума, живой крови. Лев, пожирающий самого себя с хвоста, — вот символ такой войны.И тут же, будто испугавшись чего-то, старик оставил тему. Передавая Черкашину монетку, он сказал:
— Кстати, уважаемый, в мире многое бывает связано между собой теснее, чем видит непосвященный глаз. Вас не интересовало, откуда произошло название монет мусульманских стран — дирхемы?
— Нет, — сказал Черкашин. Он хотя и втягивался в разговор, но ни на секунду не терял осторожности. — Я не задумывался над этим. Впрочем, если и задумаюсь, все равно не скажу: мало знаю монеты Востока. Больше занимался русскими монетами и антикой.
— О, антика здесь как раз и нужна. Слово «дирхем», уважаемый, произошло от названия эллинской драхмы. Обратите внимание — даже звучания схожи.
— Действительно, — признал Черкашин. — Сейчас я это чувствую, но раньше не задумывался над этой связью. Непросто бывает проследить судьбу слов.
— А вы обратите внимание и на такой факт. Пути новых слов часто совпадают с путями войны или торговли. Металлические драхмы шли на Восток с фалангами Искандера Зулькарнайна — Александра Македонского. Но драхма как слово не была завоевательницей. Она поселилась в наших краях и сменила свое имя, чтобы стать местной.
Черкашин мельком взглянул на часы. Стрелки показывали — пора спешить. Немного поторговавшись, он купил тетрадрахму и дирхем Караханадов.
— Вы приобрели хорошие вещи, — сказал ему старик. — Мне было приятно поговорить с вами. И ваш пушту, уважаемый шурави, безупречен.
Они вежливо распрощались. Черкашин двинулся к выходу. На этот раз он постарался миновать толпу и пошел мимо фруктового ряда, где народу толклось поменьше. Неожиданно к нему подошел майор Мансур. Взял Черкашина за локоть, стиснул его.
— Спасибо, рафик Черкаш.
На этот раз майор Мансур говорил на пушту. Видимо, не хотел, чтобы на базаре слышали, что он знает русский.
— Успешной была охота? — спросил Черкашин.
— Очень. Спасибо тебе. Ребята взяли два следа. Ты был хорошей приманкой, рафик Черкаш.
— Скажи честно, это тот, который разговаривал со мной о монетах?
Майор Мансур засмеялся. В его смехе звучали радостные, беззаботные нотки.
— Нет, Черкаш. То был поханд [10] Абдулхан. Большой ученый. Уважаемый человек. Историк.
10
Поханд — профессор (дари).
Черкашин почувствовал легкое разочарование. Знать бы, кто с ним беседовал, задал бы несколько давно интересующих его вопросов.
— Если хочешь, — предложил Мансур, — я тебя с ним познакомлю поближе.
— Спасибо, — поблагодарил Черкашин искренне и спросил: — Кто же все-таки были те двое?
— Рафик Черкаш, — они отошли далеко от базара, и теперь майор Мансур перешел на русский, — не берите на себя чужие заботы. Вы были совершенно безопасны. Для меня это главное. А кто те двое, я скажу потом, когда мы сами узнаем.