Жаркие объятия разлуки

— Про кошку не знаю, а пес у нее точно Томка. Пестрый такой, забавный. Ну ладно, тогда заходи ко мне чай пить. — Бабуля явно смягчилась. — Я как раз свежие бублики прикупила. Сахалинского-то грех в гости не зазвать… Я ведь Бореньку — деда Вероники — всю жизнь вспоминала. Какой человек был — кремень! Это же надо такую гордость иметь — на Сахалине остаться и прожить, посчитай, всю жизнь…

— Извини, бабуль, спешу я очень, — смущенно сказал Максим, чувствуя, что старушка хочет затянуть его в сети воспоминаний об ушедшей молодости. — Мне бы узнать хоть что-нибудь про Веронику… А где, кстати, сама тетя Тамара?

— На массаж поехала с младшеньким. Вернется часа через два — не раньше. Как раз бы и подождал…

— Да нет, спасибо. А скажите, Вероника одна уезжала?

Старушка опустила глаза и одернула скромное голубое платье.

— Не хотелось мне тебя расстраивать, больно уж ты парень симпатичный…

— Ничего, расстраивайте. У меня нервы крепкие, — вымученно улыбнулся Максим.

— Мужчина у нее был. Ладный такой, статный, в костюме. Лет сорока. Из соседнего дома, а там, между прочим, сплошные артисты и эти — «новые русские» — проживают. Уж кто он есть — не знаю. С собачками они вместе тут прохаживались. А потом и уехали вместе. Он ей еще чемоданчик в багажник закинул. И машина у него, видно, дорогая — вся блестит.

— Значит, прямо вчера она и уехала? — уточнил Максим.

— Ага, днем. Часиков в двенадцать. Попрощалась и говорит: «Я к вам в гости приезжать буду». Хорошая девушка, воспитанная. А какая красавица… Вся в деда…

Распрощавшись со словоохотливой старушкой, Максим вышел во двор и уселся на детские качели.

Впервые в жизни он испытывал настоящее бешенство. Ему казалось, что если он увидит того самого мужчину в костюме, то просто бросится на него и перегрызет горло…

3

— Да хватит тебе, Макс, ей-Богу! Бабки — они вечно всякие сплетни распространяют. Может, это просто таксист был, частник. Договорилась она с ним, что он ей вещи на квартиру перевезет. А у бабок ведь как: если в машину к мужику села — значит, скоро родит.

Максим хмуро сидел над очередным стаканом с водкой и молчал. Илья ходил по комнате из угла в угол и, как мог, пытался утешить приятеля. Время от времени в комнату стучали, но он никому не открывал.

— Пусть даже у нее роман с этим мужиком, предположим! Она же совсем девчонка, к тому же она думает, что ты умер…

— Месяц! — поднял палец Максим. — Всего один месяц! Это гадко… — Он зажмурился и одним махом опрокинул почти полный стакан водки. После этого он впихнул в себя несколько ложек жареной картошки с луком и вздрогнул всем телом. — Брр!

— Хватит тебе уже пить… — лениво заметил Илья и убрал почти пустую бутылку в холодильник. — Лучше пошли на дансинг. Сегодня что, четверг? В холле обычно бывает дискотека. Бар работает. Найдешь себе там какую-нибудь девицу. Знаешь, сколько здесь красивых телок? Это тебе не Сахалин. Самые отборные со всего Союза съезжаются. К тому же еще не тупорылые и кое в чем опытные…

— Ты, я гляжу, тут тоже опыта поднабрался, — еле ворочая языком, проворчал Максим.

— А что — смотреть, что ли? К тому же, если сами на шею вешаются.

— Что, правда?

— Да тут, в общаге, еще и не такое бывает… Недавно прибегает девица одна — с четвертого курса, — ее всю трясет, глаза заплаканные. «Что такое?» — спрашиваю. А она говорит: «Прихожу к Виталику (это парень ее, год уже вместе), в комнате никого нет, а в ванной вода шумит… Ну я туда сунулась, а там стоит Шура (это другой парень из их же группы), и Виталик делает ему минет…»

— Тьфу! Ты бы хоть к столу такое не рассказывал! — сказал слегка протрезвевший Максим. — Ладно, пойдем на твою дискотеку. Надеюсь, мужики там не пристают?

— В случае чего отобьемся, — уверил его Илья.

— Ну что — пошли?

— Ты что, так и пойдешь? В этой позорной рубашке?

— А у меня другой нет. Плевать… Рубашка — это не главное. Пойду умоюсь чуть-чуть, чтобы водкой не так несло…

Через десять минут с мокрой головой и красными от многочасовой пьянки глазами Максим, покачиваясь, стоял у лифта. Рубашка его была залихватски подвязана над пупком. Рядом, пытаясь заботливо поддержать его под локоть, суетился Илья, но Максим упрямо от него отпихивался.

— Да не трогай ты меня! Что ты меня хватаешь? Я тебе девушка, что ли? — пьяным голосом ругался он.

— Только попробуй мне свались… — грозил ему в ответ Илья.

На дискотеке было невероятно шумно и душно. В спертом воздухе витал неистребимый запах марихуаны. На высокой полукруглой эстраде располагался источник звука и различных световых эффектов. Крутили техно-ремиксы старых шлягеров, как будто тупыми ударами вытряхивали пыль веков из слежавшихся подушек.

— Может, пойдем сперва по пиву? — предложил Максим. — А то меня эта музыка не вдохновляет.

— Кому по пиву, а кому и по соку… — сурово заметил Илья, но все же отвел друга в бар.

Здесь за большими столами сидели шумные компании студентов, некоторые умудрялись в потемках резаться в карты, другие о чем-то громко спорили, третьи то и дело взрывались хохотом… В баре от дыма было и вовсе нечем дышать. Впрочем, веселую молодящуюся буфетчицу в открытой футболке это ничуть не смущало. С неизменной сигаретой в уголке рта, она быстро и приветливо отпускала заказы и, поплевывая на пальцы с ярко накрашенными ногтями, считала тысячи.

Когда Илья и Максим стояли у стойки, из затемненного зала их вдруг кто-то окликнул.

— Эй! Мужики! Давайте сюда!

Сквозь дым они не разглядели, кто их зовет, но, когда получили свое пиво и сок, решили принять приглашение. Максим с трудом узнал в девице с оголенными плечами давешнюю очкастую Марину. На сей раз она была без очков (как потом он узнал, она иногда пользовалась контактными линзами), и глаза ее возбужденно блестели. Голова ее была перехвачена по лбу кожаным ремешком, открытые загорелые плечи матово золотились в полумраке зала. В этот раз — может быть, с пьяных глаз — она показалась ему даже красивой.

— Эй, чудища, хоть бы кто-нибудь догадался подвинуться! — прикрикнула она в своей манере на сидящих за столом, и один из юношей жестом показал Илье на свободную половинку стула. Максиму места по-прежнему не было.

— Ничего, я м-могу и постоять… — Он махнул рукой и изобразил на лице подобие галантной улыбки.

— А по-моему, у тебя это не особо получается, — сказала Марина, смерив взглядом его шатающуюся фигуру. — Лучше давай так: ты садись на стул, а я к тебе на колени. По крайней мере, будет нечто устойчивое…