Жаркий отпуск для ведьмы
Шрифт:
– Слушай, я не помню никакого первого раза, - меня охватило странное чувство. Правду говорить опасно, но и врать… нельзя.
– И да, мне страшно, что ты уйдешь и бросишь меня одну. Поэтому мысль привязать была, вот честно. Точнее, чтобы ты сам привязался и не сбежал. Но это как бы… что я тебя так… ммм… короче! Таким макаром оба привязываются одинаково, понятно?!
– У тебя прекрасно все односторонне получалось, - мрачно буркнул Римус.
– Мужики за тобой хвостом, а ты им крутишь, как я своим в крысином облике. Только вся беда, что я в твоем хвосте самый первый и крепче всех пришпиленный.
– Хвост - это
Из всего мною сказанного крыс уловил главное для себя: про других мужиков. Он сразу заметно расслабился, хотя еще какое-то время косился с подозрением. Но было видно, что прогиб засчитан и настроение Римуса начало улучшаться.
– Хотел бы я посмотреть, - протянул он с хищно-предвкушающей улыбкой.
– Я бы его и сам съел с удовольствием, но в крысином облике в меня столько не влезет, а в человеческом проще морду набить, - но мечтательность в его голосе поугасла, заглушенная громким голодным урчанием моего живота.
– А чем тебе помочь с едой - не знаю даже. Могу на кухню провести, конечно… Но это только ночью, когда все спать будут, - он почесал в затылке, хмыкнул и кивнул на лист бумаги: - Возьми и нарисуй!
– Римус, ты гений, - у меня от перспектив перехватило дыхание. И правда! Какого хрена я маюсь дурью, рисую всякую неаппетитную пыточную дрянь вместо того, чтобы вложить душу в хороший натюрморт?!
Подскочив с кровати, я кинулась к конторке, лихорадочно схватилась за перо, расправила на столешнице чистый лист и…
Воображение, подстегнутое памятью, тут же явило мне недоеденный куриный окорочок, который у меня прямо из-под носа увел гадский гад в шитой серебром ливрее. Там еще такая симпатичная горка горошка лежала на тарелке, и пара тушеных морковок, и…
Я даже почувствовала соблазнительный запах, воодушевилась еще больше, и уже через пару минут нарисованная на бумаге тарелка с едой вдруг завибрировала и на глазах обрела объем. Сначала этот объем ушел в глубину рисунка, словно открылось окно, а потом - ррраз!
– Риму-у-ус!
– завопила я от переполнявшего меня торжества.
– Получилось!!!
Крыс застыл, как громом ударенный, хотя на его глазах совсем недавно точно так же материализовывалась прищепка.
– …, пля, чтоб мне провалиться!
– выдохнул он длинное и цветастое восхищение моими успехами.
– У тебя теперь даже колдовство какое-то иное. На пользу отвар пошел…
Тут он слегка умерил довольное свечение:
– Правда, как нарисовать снятие с меня ошейника, интересно? Ну ладно, потом придумаем…
И подошел поближе, чтобы с интересом поразглядывать новый трофей:
– А что, на ненадкушенную ведьмовства не хватило? Ее уже кто-то ел, видишь?
– он взял куриную ногу и повертел ею перед моим лицом.
Я тоже заинтересовалась. Хм… это стопудово моя тарелка, я на ней незаметно кончиком вилки и соусом написала неприличное слово из трех букв, спрятав его среди
завитушек фарфорового узора и тушеных овощей. Ну, чтобы вслух не сказать.Так вот, слово частично смазалось, но все еще было читаемо. А куриную ногу я укусить не успела, только вилкой нацелилась… Но оказалось, что не под тем углом, не с тем выражением лица и вообще я явно не хочу есть. Поэтому тарелку тут же забрали и унесли.
Вряд ли кто-то из господ после этого решил доесть жареную птичку, значит…
– Лакей небось покусал, - недовольно буркнула я.
– Да и пофиг. Все равно это моя нога, и я ее съем!
Уже примерившись, куда бы покрепче вцепиться зубами, я вдруг почувствовала резкий укол совести. Эммм… чего это? А… вот блин! Где мой эгоизм, когда он так нужен?!
Очень тяжело вздохнув, я подняла на Римуса печальные, как у спаниэля, глаза:
– Хочешь половину?
Римус чуть на пол от смеха не упал, но честно помотал головой, отказываясь от своей доли.
– Нет, спасибо, я потом себе еды достану.
Удовлетворенно рыкнув, я наконец вцепилась зубами в курятину. Во-от… есть в жизни польза от мультиков. Котик из “Шрека” и его глазки - универсальный способ сожрать все в одну харю и не мучиться угрызениями совести!
Закончив с отлично зажаренным окорочком, подобрав все до последней горошинки и неаристократично вылизав тарелку, я с довольным вздохом плюхнулась на кровать и откинулась на подушки. Все… не кантовать. И вообще, мне нужен отдых!
Ага, отдохнула одна такая. Только я блаженно смежила веки, как рука наткнулась на что-то странное.
– Эм… Это что еще за новости?
– растерялась я, выуживая из-под подушки плотный бумажный конверт. Незапечатанный.
Сероватый лист бумаги, похуже качеством, чем та, что была у меня в конторке, вывалился из конверта, и я уставилась на цепочку корявеньких закорючек. Ага… Походу, с грамотой у меня…
И чуть не пискнула от изумления, когда в глазах на секунду помутнело, а незнакомые кракозябры вот буквально перестроились и превратились в нормальные буквы:
«Берегись, ведьма! Мы знаем, кто ты! Не вздумай колдовать или бежать - умрешь!»
– Ну офигеть теперь, - мрачно сказала я крысу.
– Логика - зашибись. Мы знаем, что ты ведьма, не колдуй! Но и не убегай - а то как же мы будем жить без тебя? Тьфу...
Крыс у меня явно был грамотный: по тому, как он скользнул глазами по письму и нахмурился, было понятно, что прочел. В следующую секунду он принял крыско-облик и принялся сердито нюхать бумагу, шевеля пышными усами. Фыркнул, забегал по кровати, ткнулся носом в подушку, потом спрыгнул на пол…
Я сглотнула колючий ком в горле, появившийся там от страха, и с интересом следила, как серый зверек сосредоточенно изучает дверь, пол и ножки кровати.
Потом грызун вскарабкался обратно на постель, еще раз огорченно фыркнул и вновь превратился в Римуса:
– Чужих запахов много, след не вычислить. А бумагу в специальном растворе вымачивали - воняет розами, и все. Так что под подозрением снова все.
И с сочувствием посмотрел на меня:
– Я бы посоветовал вспомнить, где ты могла спалиться, но примерно догадываюсь, что ты мне ответишь. Кстати, тот кто писал, - не очень взрослый или не очень умный. Но буквы прописные, значит - образованный.